Смерть домохозяйки

– Макс, – крикнула она в сторону комнаты сына, а сама стала накрывать на стол.

– Мам? – в дверях появился Максим – внешне – точная копия отца: те же светлые волнистые волосы, тот же разрез и цвет глаз, опушенных темными ресницами, тот же точеный нос и ямочка на подбородке. И даже линия бровей!

– Вырубай свой компьютер и мой руки.

– Выглядит неплохо, – подражая героям американских фильмов, произнес Максим и снова отправился к себе в комнату.

В это время запиликал телефон.

– Да, слушаю, – Валандра с трубкой в руке присела на табуретку.

– Валюха, привет, – она узнала бодрый, жизнерадостный голос Виктора.

– Привет, сколько лет, сколько зим! – Валандра представила его открытое улыбающееся лицо.

– Был в столице, повышал квалификацию, может, обмоем это дело?

– Я бы не прочь, но смертельно устала. День сегодня какой-то странный…

– Хватит прикидываться, – весело произнес Виктор, – а если даже и устала! Отдохнем вместе.

– Как ты себе это представляешь? Максим скоро отправиться в постель, да и у меня, честно говоря, глаза слипаются.

– Я за тобой заеду. Посидим где-нибудь недолго, а я тебя потом отвезу. Идет?

– Вить, ну давай перенесем это мероприятие, скажем, на завтра, а?

– Знаю я тебя, Валюша. Завтра ты снова скажешь: «Давай перенесем на завтра» и так далее. Поэтому я и решил взять быка за рога.

– Получается, что бык – это я? – иронично предположила я.

– Ну что ты, в самом деле! Это же я фигурально выразился. Бык скорее всего – я.

Виктор и вправду был мощным и мускулистым, совершенно не похожим на брокера. Обычно этот биржевой народ отличается худосочностью, лоском и натянутым выражением лица. Виктор же был бонвиваном в прямом смысле этого слова. Казалось, он не ведает ни усталости, ни огорчений.

Его смеющиеся глаза и манера надо всем подшучивать и зубоскалить всегда поднимали настроение, если, конечно, оно не было настолько подавленным, что эти самые глаза и отпускаемые направо-налево шуточки-прибауточки, наоборот, не раздражали и не выводили из себя.

Кроме всего прочего Виктор Ромашов разделял пристрастие Валандры к обильной, сочной, хорошо приготовленной пище, в общем, был не только бонвиваном, но и гурманом.

Он способен был по достоинству оценить как изысканные блюда, так и к обыкновенной отварной картошке добавить какой-нибудь изящный штрих, например, веточку базилика. Его эстетическое чутье напрямую было связано со вкусовыми ощущениями, а это, по его и Валандры мнению, и превращает простого потребителя в настоящего гурмана.

Гурманом был он и в сексуальной жизни.

– Ну так что, я подъеду?

– Ладно, уговорил, – вздохнула Валандра. – Смелость города берет, – поддела она любовника.

– Тогда до встречи, не скучай!

Валентина выложила мясо и гарнир на тарелку и окликнула сына.

– Максим, сколько тебе раз говорить? – на этот раз ее голос прозвучал нетерпеливо и требовательно.

– Иду, – донеслось из его комнаты.

Через пару минут он уже уплетал за обе щеки.

– Мам, а ты? – спросил Максим, видя, что Валандра, как она говорила, «балуется» чайком.

– У меня впереди торжественный ужин при свечах, – лукаво улыбнулась она и потрепала сына по щеке.

– Дядя Витя приедет? – он глядел на нее своими неестественно синими глазами.

– Догадливый ты мой!

Валандра не скрывала от сына свои отношения с Виктором, считая всякие прятки ребячеством и лицемерием.

– А когда вы с ним поженитесь?

– О, Господи, и ты – туда же! – с шутливой досадой воскликнула она. – Может быть, никогда. Какое это вообще имеет значение? Что касается опыта семейной жизни, то мне вполне достаточно твоего отца, – усмехнулась она.

– Так, значит, ты больше никогда не выйдешь замуж? – захлопал Максим своими длинными ресницами.

– А тебе что, плохо живется? У нас с тобой что, не семья?

– «Семья начинается с детей», – торжественно процитировал Максим.

– Вот именно. Ребенок у меня имеется, – широко улыбнулась Валандра, – а значит, есть и семья. Кстати, откуда ты выкопал это замечательное высказывание, мой дорогой вундеркинд?

– Из какой-то твоей книжки, – вздохнул Максим.

– А кому оно принадлежит?

– А черт его знает! – Максим комично пожал плечами и рассмеялся.

«Так получается, что мой беби унаследовал от меня склонность к афоризмам?» – подумала Валандра.

– Эта умная мысль принадлежит Герцену. – сказала она, подвигая сыну тарелку с салатом – А витамины кто за тебя есть будет?

– Я буду! – и Максим принялся в быстром темпе поглощать «витамины».

– Конечно, помидоры сейчас тепличные, но «на безрыбье и рак – рыба». Помнишь, в прошлом году какие мы у бабушки помидоры собирали?

– Угу, дядя Витя их еще бабуинами прозвал. Мне он нравится: веселый и покупает все, что ни пожелаешь!

– Ах, вот ты, значит, какой у меня меркантильный мальчишка!

* * *

– Так вы говорите, что Юля ничего от вас не скрывала? – Толкушкин умело, как заправский официант, наполнил опустевший фужер Александры белым вином.

С Сашей Бондаренко, миниатюрной привлекательной брюнеткой, Валера смог встретиться только после того, как она закончила свой трудовой день. Бондаренко работала в парикмахерском салоне при «академии красоты», где она несколько лет назад познакомилась с Козловой. Валера пригласил ее в кафе поужинать, не в последнюю очередь по той причине, что Бондаренко была весьма sexy, как он выражался. В этот раз его не постигло горькое разочарование, как в случае с зубным доктором.

Саша откинула тыльной стороной ладони длинную блестящую челку, спадавшую на глаза.

– Знаете, обычно мы разговариваем с клиентами во время работы… Попадаются очень интересные люди.

После того, как Толкушкин сообщил ей о смерти Козловой, она долго не могла успокоиться и все восклицала, по сути ни к кому не обращаясь: «Как же это?… Ну, как же это?»

– Вам она показалась интересной? – Толкушкин посмотрел в ее карие глаза.

– Как вам сказать? – прихлебнув из фужера, Саша задумалась. – Она не была, что называется, семи пядей во лбу, просто жила, наслаждалась жизнью, умела повеселиться, сейчас это редко встречается. Я тоже университетов не кончала, но не горжусь этим, как некоторые.

– Тогда не проще бы нам было перейти на «ты»? – воспользовался моментом Толкушкин, не без удовольствия поглядывая на Бондаренко.

– Пожалуй, – легко согласилась она и первый раз за вечер улыбнулась.

Но дело прежде всего. Валера этого не забывал и задал ей очередной вопрос:

– Ты знакома с Дмитрием Степановичем?

– И даже очень неплохо.

– Он сильно переживал, когда Юля изменяла ему?

– Думаю, не очень.

– Среди Юлиных знакомых не было охотников?