Смертельно безмолвна - 2

Я помогаю Мэри-Линетт присесть в кресло в гостиной. Джейсон кладет Хэйдана на

кушетку и неуклюже отстраняется, когда мой брат свисает с дивана, и из его рта вытекает

отвратительная, кровавая слизь. Что это вообще за чертовщина? Не паниковать. Ни в коем случае

не паниковать. Но сердце так и стучит где-то в голове, в шее, в пятках.

– У них п-п-поднялся сильн-ный жар, – неуверенно шепчет Дельфия и садится около моего

брата. Она поглаживает его вспотевший лоб. – Л-лихорад-дка.

– Как это остановить? – Твердым голосом спрашиваю я, но никто не отвечает.

Я перевожу взгляд на Джейсона, а он отворачивается. И у меня внутри все вскипает, загорается, и я со всей силы размахиваюсь и отталкиваю от себя рядом стоящее кресло. Не

повалив его, я пробую вновь и вновь, и потом яростно хватаюсь руками за виски и тяжело

выдыхаю. Нет. Пусть они катятся к черту с такими предложениями.

– Я придумаю что-нибудь, – опускаю руки и показываю на Джейсона пальцем. – Я не

собираюсь сдаваться, я найду способ.

– Мы знаем.

– Хорошо. Дайте им воды, а я поднимусь к Ариадне.

– Н-но... – Дельфия переводит на меня недоуменный взгляд. Ее брови хмурятся. – Ты в-ведь

м-можешь зараз-зиться. З-зачем рисков-вать?

Она действительно не понимает моих мотивов. Не понимает, что движет мной, когда я

срываюсь с места, когда взлетаю по лестнице. Дело в том, что мне наплевать на болезнь, на

последствия. Я отчетливо осознаю, что сейчас в моей жизни есть Ариадна, и ради нее я готов

быть безумцем. Быть сумасшедшим, слабым или сильным. Я не умею любить, я еще не научился.

Но я хочу научиться. Если это значит, что я должен совершать безрассудные поступки и забывать

о себе, ладно. Когда-нибудь все это обретет смысл.

Я врываюсь в спальню и вижу девушку. Она стоит у окна со сгорбленными плечами, а на

полу разбросаны листы бумаги, карандаши и ручки. Все тумбочки открыты. Щурюсь.

– Ты что-то искала?

– Не бери в голову.

– Мы все исправим. – Мой голос тверд и решителен. – Тебе не нужно бояться, Ари.

– Я не боюсь.

Иду вперед, наблюдая, как за окном стягиваются черные тучи, и стискиваю зубы. Не знаю,

что здесь происходит, но я нутром чувствую нечто неладное. Ариадна говорит тихо.

Слишком тихо. Она продолжает стоять ко мне спиной, а я восклицаю:

– Я уверен, есть способ остановить последствия. Обратимся к Ловари, к Люциферу, у нас

много вариантов.

– И каждый из них безумен.

– Да брось. – Останавливаюсь перед девушкой, но не решаюсь прикоснуться к ней. У нее

молочная кожа, почти прозрачная. Я изучаю изгиб ее шеи, рыжеватые пряди, которые теперь

разбавлены серебристыми нитями, и стискиваю зубы. – Ты вернулась. Это главное.

Она кивает, но продолжает молчать. Как же это невыносимо. Почему она не взглянет на

меня, не обернется? Я все-таки кладу ладони на ее плечи и чувствую, как Ари дрожит.

– Тебе все еще холодно? – Отстраняюсь и в два шага оказываюсь рядом с комодом. Я достаю

теплую кофту, шерстяную, с какими-то нелепыми узорами. Мне нужно было сразу об этом

подумать. Но все произошло так быстро, ее слова попросту вылетели из головы. Я собираюсь

подойти к ней, но замираю. Ариадна смотрит на меня через плечо, а в руке она сжимает

ножницы с окровавленными лезвиями. Кофта валится из пальцев. – Что ты...

Замолкаю. Я вдруг думаю, что она вновь начала себя резать. Оставлять зарубины. Но на

локтях ран нет, как и на запястьях. Тогда зачем ей ножницы? Откуда кровь? Ариадна со мной

играет, я уверен, опять играет! Может, ничего не вышло? Может, Дельфия не сумела вернуть ей

душу? Но все это чушь, я точно знаю. Я смотрю в глаза Ари и вижу настоящую Ариадну, ту

самую, что когда-то ворвалась в мою жизнь, и из этих глаз вдруг скатываются слезы. Я

ошеломленно щурюсь, а девушка выпускает из пальцев ножницы и шепчет:

– Прости.

Ножницы валятся на деревянные половицы с оглушающим грохотом.

Она оборачивается ко мне невольно. Просто падая, ее тело наклоняется вперед, и мы с ней

оказываемся лицом друг к другу. Неожиданно я замечаю окровавленное пятно на ее животе, которое с каждой секундой становится все шире и шире.

Легкие судорожно сжимаются. Нет. Пожалуйста. Она не могла, она не...

Ари падает. Я порываюсь к ней, и я подхватываю ее налету, но понимаю, что в руках

сжимаю ледяное тело человека, который находится на краю смерти. Мои глаза так широко

распахнуты, что становится больно, а Ариадна неожиданно улыбается.

– Ты вернул меня домой.

Я оседаю на пол, не выпуская ее из объятий, а она прокатывается пальцами по моему лицу.

Испепеляет изумрудным, пристальным взглядом.

– Что ты натворила. – Это не мой голос, не мои руки, которые придавливают ее рану. А

кровь не останавливается. Просачивается сквозь пальцы и растекается рядом. Я в ужасе

задыхаюсь и свожу брови. – Что ты сделала, что ты сделала!

– Все хорошо.

– Нет, нет.

Черт возьми! Я мнусь на полу, прижимая к себе девушку все ближе и ближе, но меня

неожиданно покидает рассудок, покидает воля, я пытаюсь найти выход, мой мозг работает так

отчаянно, как никогда еще не работал! Но ничего не получается. Она ранила себя. Она взяла

ножницы и ранила себя, чтобы умереть.

– Зачем ты это сделала! – Опешившим взглядом я всматриваюсь в глаза ведьмы. – Не молчи,

давай, не смей молчать!

– Я не должна жить, если кто-то умирает по моей вине.

– Абсурд. Плевать на остальных.

– Мэтт. – Ее тонкие пальцы касаются моих губ, я так крепко зажмуриваюсь, что глаза

щиплет, что виски вспыхивают. А она не отнимает руку. Прижимает ее ко мне нежно, так

трепетно, что я тянусь к ней навстречу и примыкаю щекой к ее холодной ладони. – Так...