Смертельно прекрасна

Раз за разом я пропускаю удары по груди, воздух застревает где-то в глотке, и у меня даже сил поспорить не находится, потому что стоять под пристальным взглядом Мэттью и не чувствовать себя полным идиотом – чертовски сложно. Не знаю, что ответить; просто в глаза парня смотрю и упрямо молчу, позабыв все ругательства на свете. Не думала, что он может быть таким черствым, таким ледяным, как айсберг. Все его слова пропитаны ядом, и я почти уверена, что под водой кроется огромная глыба секретов. Но мне не хочется их узнавать, не хочется понимать Мэтта. Наверно, впервые я взглянула на него, как на парня, способного действительно обидеть меня, при этом отдавая себе отчет в своих поступках.

– Пойду, прогуляюсь, – невзрачно бросаю я, проходя мимо Мэтта. Он останавливает меня, взяв за руку, и я оборачиваюсь, потому что, вопреки обиде, хочу обернуться.

– Куда ты опять убегаешь?

– Я не убегаю. Я просто устала, день сегодня был тяжелый.

– Так, расскажи мне! – Просит он, сократив между нами дистанцию. Его темно-синие глаза впиваются в меня, будто стрелы. – Поделись, Ари, ты же знаешь, я тебя выслушаю.

– Я так не думаю. – Слабо усмехаюсь и отхожу от Мэтта назад.

– В смысле? Ари?

Парень идет за мной, но я останавливаю его, вытянув ладонь.

– Хватит. Иди к Джил. Она ждет тебя. Ты не должен так поступать с ней.

– Как поступать?

– Ей не нравится, что мы общаемся.

– Брось, Ари. Она прекрасно понимает, что мы дружим.

– Нет, – я закатываю глаза, невольно спародировав его любимое движение, и убираю на прежнее место стул. – О на не понимает. И не поймет, это вполне нормально. Я бы тоже разозлилась, Мэтт. Парни не дружат с девушками, если они встречаются.

– Что за формула? – Усмехается он. – И что тогда мы делаем, если не дружим?

Наивность его слов в очередной раз хлестает по мне, будто порыв ледяного ветра.

Д ергаю уголками губ и, заглянув в пучину его синих глаз, шепчу:

– Возвращайся к Джил.

– Не делай так. – Возмущается он. – Принуждение?

– Совет.

Но это не было советом. Я чувствую. Я уверена. Поворачиваюсь спиной к парню и в полной решительности сворачиваю к выходу. Мэтт за мной не следует. Все это время его взгляд прожигают во мне дыру, но с пути парень так и не сворачивает. У него нет выбора.

Я выхожу из кинотеатра, а над головой вспыхивает молния. Когда начался дождь?

Становится холодно, руки сжимаются вокруг талии, а дышать вдруг невыносимо. Не знаю, что именно дерет грудь, что именно ошпаривает легкие. Правда? Страх? Обида?

Ледяные капли дождя скатываются по лицу. Покачивая верхушки деревьев, взвывает ветер, и мне стоит убежать домой, но я иду к скамье , притаившейся на детской площадке.

С ажусь. Складываю на коленях руки. С мотрю на пальцы и наблюдаю, как в ладонях собираются маленькие лужицы. Они сверкают и просачиваются вниз, исчезая бесследно, а я гадаю: неужели люди испаряются в столь ленивой , ужасной манере? Только ощутил, как ладони водой наполнились, как тут же в них пустота.

Я неуклюже поправляю намокшие волосы, которые прилипли к лицу, окрасившись в темно-бардовый цвет, а затем шмыгаю носом. Ветер пытается столкнуть меня со скамьи, а я упрямо сижу, вглядываясь в свирепствующие ураганы из листьев. Зря он старается. Я не уйду, слишком уж цепляюсь за эти последние секунды.

Неожиданно разговор с Мэттом тонет в океане странного отчаяния, подкатившего к горлу. Неожиданно наши с ним перепалки кажутся мне столь нелепыми, что хочется тут же сорваться с места и вернуться к нему, схватить за руку. Я не ссориться с ним должна. У него и у Хэрри есть удивительная способность внушать мне спокойствие тогда, когда его быть не может. А я трачу время на отношения и ревность. Как я вообще могу об этом думать, когда в моей жизни творится подобное?

Устало прохожусь пальцами по мокрому лицу и невольно понимаю, что подростки остаются подростками в любых ситуациях. Никто не щелкнет пальцами и не сделает меня взрослым, рациональным человеком, способным справиться со всеми невзгодами. Я буду тянуться к друзьям, потому что я слабая. Я буду ревновать Мэтта, потому что я терпеть не могу, когда его руки сжимают плечи Джил. И все это выглядит удивительным абсурдом на фоне происходящего ужаса на моем пути.

Надо уходить, поднимается сильный ветер. А я не хочу шевелиться. Я знаю, мне не удастся сбежать от правды, знаю , что, поднявшись, я столкнусь с реальностью, в которой моим отцом является не Лукас Блэк, а Ноа Морт. Еще я знаю, что разочаруюсь в маме, в себе, ведь я сама пожелала иной жизни , и теперь все иное. Люди иные. Нужно ли мне это было? Действительно ли перемены стоили того?

Каждый из нас хочет быть кем-то другим. Каждый. И неважно, сколько тебе лет, где ты живешь. Ты все равно недоволен тем, что имеешь. Жизненный абсурд. Даже имея все, ты не имеешь ничего ; люди пытаются поглотить то , что вокруг них находится, ну, а потом им становится трудно и невыносимо… Мир давит на тех, кто бросает им вызов. Каким же образом? Он помогает добиться целей, воплощает в жизнь идеи, тем самым, подначивая и заставляя гнаться за чем-то новым.

Мало, мало. Родители, сестра. Мало. Друзья. Мало. Хочу больше. Хочу другого.

Чего? Не знаю.

Ужаснейшее проклятье в исполнении мимолетных и острых желаний, возникнувших в голове спонтанно и необдуманно. Томясь на заднем сидении машины, я хотела оказаться в другом месте с другими людьми и в другом времени. И я оказалась.

Оказалась с огромной стопкой вопросов, на которые трудно найти ответы.

Оказалась в иной вселенной со своими законами и правилами.

Оказалась одна против своих мыслей, против своего характера и страха одиночества. Но я ведь сама пыталась убежать от той жизни? Я сама напросилась.

Самобичевание – вещь интересная, но я вдруг чертыхаюсь и устало протираю лицо.

– Соберись, – командую себе и взвываю, – черт возьми, я должна взять себя в руки.

И это правда. Джейсон сказал, лишь я смогу себя защитить. Разве с ним поспоришь? Но как я сделаю это, если буду реветь под дождем, сидя на скамейке, посреди пустынной, серой улицы? Драматичный момент. Но к чему он?

Наверно, иногда люди стремятся усугубить то, что и так проблемами попахивает.

Усмехаюсь и поднимаюсь с места. Встряхиваю волосами, зажмурившись от капель, тут же вспыхнувших вокруг головы, и улыбаюсь. Все равно, кто мой отец; главное, то, кто я такая. А я не трусиха, и уж точно не сопливая девчонка.

Порывисто вытираю со щек мокрые полосы и невольно отмечаю, что дождь немного успокоился, а ветер перестал врезаться острыми клинками в спину. Наверно, это еще один секрет, ответ на который мне не дано постичь.

Поправив куртку, схожу с места и, шлепая по дороге, направляюсь к Хэйдану. Ничто так меня не согреет, как его широкая , искренняя улыбка. Я уверена, здесь дело в магии. И не в той, с помощью которой наводят порчу. А в той, что возникает между людьми, когда их пути случайным образом пересекаются.