Smoking gun

Автомобиль трясло, и под давлением всех факторов Тейт не мог сосредоточиться. Гудела электричка, извещая о своем прибытии.

— Тейт… — нервно вырвалось из уст Вайолет. Девушка цеплялась за сидение, глядя назад, освещаемая моргающими фарами поезда. — ТЕЙТ, ЖИВО СВОРАЧИВАЙ!

Юноша лихорадочно искал какой-нибудь съезд. Перепрыгнуть через перрон, сидя в авто, он мог бы только будучи разве что внуком Гарри Гудини, а конца платформы вообще не было видно. Дернув рычаг переключения скоростей и выжимая газ из последних сил, Тейт, миновав крытую станцию, дотянул до места развилки нескольких путей и свернул на щебень, пересекая две рельсовые колеи, а затем нырнул в закуток меж ряда вспомогательных складских помещений.

Повисло молчание. Электричка со свистом затормозила на станции, слышны были крики рабочих. В салоне авто было жарко и липко. Тейт поставил рычаг переключения скоростей в нейтральное положение и, не выключая двигателя, дернул ручной тормоз, затем со вздохом откинулся на сидение, прикрывая глаза. Оба запаренные и вспотевшие. В душном салоне, пропитанном адреналином и яблочным освежителем воздуха, наступила тишина, слышен был далекий собачий лай и звук сварки со стройки. Лай нервировал, казалось, будто это ищейки нагоняют по свежим следам. Вайолет, отстегнув ремень безопасности, нервно кусая кожу вокруг ногтя большого пальца, придерживалась за сидение и беспокойно оглядывалась назад, не зная, чего боится больше: увидеть в заднем стекле преследователей или узнать фирменные жилетки сотрудников полиции. Тейт нервически рассмеялся.

— Да, мне определенно пришлют нехилый штраф…

— Что с нами сделают, если найдут? — Вайолет дрожала, проигнорировав комментарий юноши. Тейт открыл глаза, голова упала на правый бок, словно как у тряпичной куклы, не умеющей контролировать части своего тела.

— Смотря о ком ты говоришь.

— У них… у них какой-то личный мотив… профессионалы бы не стали играть в гонки по парку.

Грудь Тейта вздымалась и опускалась, волосы промокли у лба, губы алели. Юноша хотел было что-то сказать и поднял руку, но тут же зашипел, плотно сжимая челюсти. Вайолет встревоженно сползла на сидении, лишь сейчас заметив проступающие последствия погони. Юноша сжимал и разжимал кулак. Кожа на костяшках пальцев была содрана.

— Как это произошло?! — с ужасом глядела девушка.

— Не знаю, я не помню, — Тейт растирал ладонь. Ритмичные движения немного снимали боль.

— Дай мне, дай я посмотрю, — Вайолет свесила поджатые под себя ноги и потянулась к юноше, тот нехотя протянул свою руку. С сосредоточенным видом опытного хирурга девушка аккуратно покрутила ладонь, ее касания почти не чувствовались. — Надо промыть. У тебя есть здесь вода, или… — Вайолет запнулась, заметив, как Тейт кивнул на бардачок.

— … во фляжке должен был остаться виски.

Вайолет негодующе нахмурилась, раздумывая над тем, зачем водителю хранить в бардачке алкоголь. Обнаружив внутри пачку сухих салфеток и серебристый прямоугольничек из стали, Вайолет провела пальцем по оттиску:

Моей гордости и опоре, самому любимому мальчику в его день совершеннолетия.

Ниже еще была эмблема, Вайолет зачарованно описала полный круг и подняла взгляд на юношу.

— Это от отца?

— От дяди.

Поджав губы и кивнув, Вайолет дернула дверную ручку, выпрыгнула из салона, обошла капот и точно также открыла дверь со стороны водителя настолько, насколько это позволяло пространство меж двух стен, отделанных белым сайдингом. На открытом воздухе было прохладно, ветерок обдувал лицо, приятно остужая. Пахло сваркой, креозотом и гудроном, которым пропитывают шпалы.

Открутив колпачок фляги Вайолет зашуршала пакетиком, доставая салфетку, затем кинула упаковку через Тейта на свое сидение, зажала салфетку между зубами, схватила руку юноши и, удерживая ее на весу над влажной травой, принялась обильно поливать травмированную кожу. Тейт зажмурился, откинувшись на подголовник, и сжал челюсти, процеживая воздух. Коричневатая жидкость стекала по пальцам вперемешку с окровавленными ошметками кожи. Вайолет обескураженно глядела то на юношу, то на кисть его руки. И как можно ухитриться так содрать кожу в обычном салоне авто? Вот уж действительно, дудки все это со штампованными сценариями, где герои выходят из передряг с легким слоем пыли на лице.

Обработав раны, Вайолет передала флягу Тейту, затем развернула салфетку, снова складывая ее в узкий прямоугольник, пропитала и ту виски, заново передавая флягу пострадавшему, наложила ее поверх костяшек и, приказав не двигаться, потянулась к своей курточке. Тейт заметно заинтересовался, следя за тем, как ее пальчики возятся с большими пуговицами.

— Думаешь, если покажешь грудь, то мне станет лучше?

— Ой, замолкни!

Улыбаясь, Тейт тихо засмеялся. Вайолет облизнула губы. Даже в такой ситуации он найдет тему для шуток. Откинув вельветовый край, Вайолет замерла.

— У тебя есть нож?

– ? — с недоуменным выражением лица Тейт подался подбородком вперед.

— Да, Тейт, устройство для нарезки овощей.

Юноша нахмурился и повел головой в сторону бардачка меж сидений.

— Я бы достал, да руки заняты, — приподнял тот правую руку с флягой. Вайолет сдула волоски, мешавшие обзору, и, оперевшись о нагретое место рядом с ногой юноши, откинула крышку бардачка, через несколько секунд чувствуя на коже холодный пластик швейцарского складного ножа. Неуклюже достав большое лезвие, Вайолет оттянула край безразмерной рубашки в мелкую клетку небесно-голубого цвета и проткнула ткань сантиметра на четыре выше самого низа. Материя нехотя поддалась, расходясь по ниткам. Остальную часть подола Вайолет оторвала вручную, и вот с ладони уже свисала длинная хлопковая лента.

— Сгодится, — пробурчала девушка, убирая лезвие.

Бумажный платок, вымоченная в виски, служила чем-то вроде марлевой салфетки. Обмотав лоскуток ткани вокруг кисти под большим пальцем Вайолет завязала маленький бантик.

— Не особо красиво, зато противозаразно, — закончила девушка. Тейт улыбнулся и непроизвольно потер большим пальцем кусочек материи.

— Не стоило рвать свою рубашку ради меня…

Вайолет отмахнулась.

— Рубашка не моя. Нашла в горе постиранных вещей в замке.

Тейт рассмеялся. Холодный ветер задувал под разорванные края, Вайолет поспешила укутаться обратно в свою куртку. И пока она возилась с пуговицами, не глядя шагая до своего места рядом с водительским, Тейт слегка заторможенно осматривал свою перевязанную кисть: пальцы до сих пор мокрые, из-под драной ткани торчали края разбухшей салфетки, а воздух пропитался едким запахом алкоголя и грязи. Вайолет напоминала безумного ученого: подлатала своего Франкенштейна со спокойным выражением лица, поправила одежду, вернулась на свое сидение, невозмутимо порассовывала инструменты по тем местам, какие запомнила, и откинулась на спинку, одарив «пациента» легкой миловидной улыбкой, которая могла бы означать две совершенно противоположные вещи: «Да, ты поправишься, и в этом, несомненно, моя заслуга» или «Нет, к сожалению, твоя симпатичная мордашка меня отвлекла, и диагноз весьма плачевен»

— Хей, — блондин прищурился, заелозив на сидении, — у тебя ссадина на лбу.

Вайолет нахмурилась и запустила подушечки пальцев под все еще влажные корни волос.

– Ауч, — наморщила нос та.

— Саднит?

Вайолет кивнула. Тейт облизнул губы и утер лоб, дабы смахнуть собственные мешающиеся пряди рукавом свитера. Юноша беглым взглядом окинул салон, нашел открытую пачку сухих салфеток, зажал упаковку меж двух пальцев перевязанной руки, вытащив один платочек зубами, и точно также пропитал салфетку остатками алкоголя во фляге.