Smoking gun

Тейт был в полнейшем шоке. Ее депрессия имела под собой гораздо более запутанную историю, чем он мог себе представить.

— У тебя были друзья?

Вайолет снова плакала мотая головой. Тейт понимал, что значит быть одному среди других подростков, но у него хотя бы был Тревис… а тут девочка, видимо, вообще росла без близких контактов. И он дурак ее еще дразнил и спрашивал о парнях! Бестолочь! Ох, если бы он только знал…

— Как давно тебя мучает это чувство?

— Не знаю, возможно, это все пошло из детства… Меня никогда не любили мужчины… да и я не особо… — Вайолет коротко всхлипнула. Казалось, отпусти ее Тейт, и она снова разрыдается. Юноша не впервые видел ее в таком состоянии, но каждый раз ему словно медленно вырезали сердце. Вайолет уткнулась щекой в свитер, ощущая приятное тепло и успокаиваясь. За всем этим приступом Тейт не сразу уловил смысл слов, произнесенных Вайолет ранее, и теперь же, снова воспроизведя услышанное, юноша пытался понять суть.

— Стой-стой-стой, — замотал головой блондин, чуть отстраняясь, дабы заглянуть в лицо девушки, — что ты имела в виду? — Тейт, ослабил хватку и опустил свою ладонь вниз, к кисти девушки, накрыв ее холодные пальчики.

Вайолет смутилась.

— Ты сказала, что что-то началось с отца…, но ты разве ничего к нему не чувствуешь? — блондин глядел на заплаканную мордашку девушки в полнейшем недоумении, ведь Бэн вел себя как обладатель премии “Отец десятилетия”…

Вайолет издала нервный смешок. Тема кажется ей такой забавной?

— Давай я тебе опишу ситуацию, — Вайолет явно заинтересовалась, приняла сидячее положение и облизнула соленые губы. — Представь зал суда. Адвокатов, свидетелей… и девятилетнего ребенка, который стоит и бодрым голосом дает показания против своего отца. Представил? Так вот скажи, как можно любить того, против кого добровольно выступаешь на суде?

Тейт снова нахмурился. Бессмыслица какая-то. Возможно, у нее помутнение рассудка? Может, таблетки нанесли урон организму и все же надо было утром вызвать скорую?

— Постой, суд? Ты давала показания против Бэна?

Вайолет замерла. А затем улыбнулась. Широкой улыбкой облегчения. И засмеялась. Тейт шокированно наблюдал за перепадами настроения.

— Ты же ведь не знаешь, — догадалась та. — Бэн мне не родной отец. Он мой отчим.

Блондин вытяну шею, подавшись головой чуть вперед. Какого лешего всю информацию он узнает только лишь через полмесяца?! Ну конечно, теперь все встало на места… Вот почему Бэн не ведет себя с Вайолет как типичный отец, вот почему у них такие дружеские доверительные отношения! Он ее отчим…

Вайолет снова улыбнулась, утираясь рукавом. Комичность ситуации немного разряжала обстановку. И как она еще не поняла, что Тейт не в курсе?

— Я правильно услышал? — Тейт отрешенно глядел на Вайолет.

— Я думала, ты знал…

— Откуда, Вайолет? — обескураженно выпалил тот. — Откуда мне было знать?

— Хьюго был другом Бэна, вот я и как-то… — Вайолет замолчала, глядя на медленно качающего головой Тейта.

— И как долго?

— Вообще-то, они были знакомы еще до моего рождения. Мама рассказывала, как их познакомил мой настоящий отец, но тогда между ними двумя еще ничего серьезного не было, — снова улыбка. — Мама говорила, что Бэн ей сразу понравился, но она уже была замужем и… — Вайолет мотнула головой, словно мысли о настоящем отце вызвали дурное чувство. — А сошлись они когда мне было двенадцать. Мы тогда еще в Трентоне жили. Они оба оказались на новогодней вечеринке… — Вайолет вздохнула, — ну и закрутилось.

Тейт слушал словно зачарованный. Вопросы рождались сами по себе.

— А что с твоим настоящим отцом?

Одна нога затекла, и девушка сменила позу, принявшись растирать покалывающее место.

— Он был связан с чем-то криминальным. Помню, как в детстве у нас часто толкались его приятели, классные кстати ребята. Все были милыми и веселыми, знаешь, вообще не такими, какими их в фильмах показывают. Никто никому не грубил, — Вайолет усмехнулась. — Один из них вообще был моим крестным. Странно это — осознавать, что лет в шесть я сидела на коленках у фактически если и не бандита, то очень близкого к этому товарища и читала вслух какие-то детские книжки…

Тейт улыбнулся, пытаясь представить, какой была Вайолет в детстве. Интересно, есть ли у нее с собой фотографии?

— А с отцом что произошло? Ты говорила про суд… но если это неприятная тема, то я пойму, — предупредил юноша. Нельзя давить на того, кто изливает тебе душу. Вайолет потерла лоб, сосредотачиваясь на воспоминаниях.

— Он владел крупной галереей в Трентоне. Занимался скупкой полотен и скульптур. Раньше это называлось мафией, теперь же ведением бизнеса, — Вайолет показала кавычки в воздухе, затем хотела продолжить рассказ, но вздохнула, закусила уголок губ и нервно почесала плечо через вельветовую ткань. Тейт молча ждал. — Мама решила развестись, когда узнала, что он занимался каким-то нелегальным бизнесом. Вроде бы продажа оружия или что-то такое… в общем, она подала на развод, было несколько слушаний, и я должна была в суде подтверждать, что хочу остаться с мамой.

— Но я все равно не понимаю. Ты сказала, что никогда его не любила. Почему?

Вайолет сглотнула. Подтеки подсыхали, и о недавнем приступе свидетельствовали разве что бледно-розовые пятна на лице и красный кончик носа.

— Сколько себя помню, он всегда плохо относился к маме. Пару раз даже ударил ее. Я имею в виду, сильно ударил. Она даже провела какое-то время в больнице… Я ненавидела его за это. Пока я была совсем маленькой, мама не могла уйти, а, когда я подросла, сразу же собрала сумки…, а самое отвратительное то, что я ему не нужна. То есть он конечно повыкрутасничал в суде, типа «Нет, я хочу оставить ее у себя, ее мать никчемная и бла-бла-бла», но видно было, что все это лишь для вида. После от него ни слуху, ни духу. Ни алиментов, ни открыток на день рождения, — Вайолет усмехнулась, подтянула коленки к груди и обхватила ноги руками. — Да так даже и лучше. Я ненавижу его за то, что он делал. За то, как поступал с мамой.

Тейт вздрогнул. Как они похожи. Ситуация с ее отцом и его матерью так напоминали одна другую, что становилось даже страшно. Его всегда теплые ладони казались сейчас ледяными. Кровь отлила от лица и конечностей. Никогда он еще не чувствовал себя так паршиво из-за кого-то другого. Вайолет, эта маленькая светловолосая девчушка с большими грустными глазами и нескончаемой жаждой приключений, его Вайолет, которая так напоминала невинного ангела, она столько вытерпела в детстве. Откуда ей знать, что такое любовь, если ее отец творил такие вещи…

— Бэн тебя любит, я вижу это.

Вайолет улыбнулась. Так тепло и трогательно.

— Бэн чудесный. Он лучше всех. У нас сразу появился контакт. У него нет собственных детей, и мне очень повезло, что он так ко мне относится, учитывая то, что все мужчины за тридцать обычно хотят собственных младенцев. Да, я безусловно считаю его своим отцом, но он все равно чужой. Как бы хорошо нам ни было, все это слишком сказочно, слишком идеально. Иногда мне кажется, что он мой друг… или дядя. Но это все равно здорово, в любом случае я рада, что он есть в нашей с мамой жизни. Она никогда еще не была счастливее…

Тейт расчувствовался. Пока все, что он слышал указывало на одно — сама Вайолет никогда не ощущала себя счастливой. Возможно, лишь мгновениями. Это как с предрождественским настроением: длится неделю, потом медленно угасает, и вот ты уже снова угрюмо топаешь в школу хмурым январским утром. Но разговор еще не окончен. О нет, он лишь прервался на более нейтральную тему, не более. Тейт должен дойти до конца. Вайолет знала, на что шла.

Юноша откинул челку набок перевязанной кистью, затем потянулся к рукам Вайолет и, взяв левую ладонь в свою, медленно сунул палец под вельвет и ткань рубашки. Вайолет затаила дыхание, Тейт почувствовал ее обжигающее тепло под слоями одежды. Наконец, коснувшись тонкой кожи, юноша провел подушечкой большого пальца от запястья до кисти, и обратно. Вайолет вздрогнула, мурашки побежали по позвоночнику. Тейт пытался заглянуть в лицо девушки, чувствуя несколько едва ощутимых бугорков на ее коже.