Смотритель

– Так что, папаша, вы нашу судьбу разломали пополам, - как-то зловеще сказала Катерина.

– Не суетись, Катя, - сказал спокойно профессор, - у меня все продумано. Кто бы ни победил в этой войне, на коне останемся мы - фон Безен-Гутен Таг. Нам сейчас нужно этих истуканов разбудить. Сходи, кликни Савандоржа.

Савандорж вошел и низко поклонился профессору:

– Слушаю вас, хозяин...

– Скажи-ка мне, любезный, - сказал профессор, - как нам разбудить двух твоих питомцев?

– Не знаю, хозяин, - сказал Савандорж, - однако, они сами должны проснуться.

– А что твой учитель по этому поводу говорил?
– спросил профессор, прищурив один глаз.

– Однако, ничего не говорил, - сказал Савандорж, - не успел рассказать...

– Да, не успел, - согласился профессор, - ты его поторопился убить, думал, что все познал. А еще скажи, с каких это пор чукчи стали называться монгольскими именами?

Савандорж отпрыгнул назад, в его руке появился никелированный полицейский "Вальтер", но монах ничего не успел сделать, потому что раздался звонкий стук по голове палкой для помешивания в большом котле и Савандорж упал.

Стоящая сзади мадам Лохонг опустила огромную деревянную ложку и сказала:

– Глупый человек, думал меня очаровать. Меня уже ничем не очаруешь.

– Благодарю за службу, шарфюрер, - сказал профессор.

– Рада стараться, господин штандартенфюрер, - отчеканила мадам Лохонг и стала заниматься варевом в котле.

– Приведите-ка в себя этого типа, - сказа профессор девушкам.
– Он нам еще будет нужен. Только пистолет сразу приберите и посмотрите, не спрятал ли он еще чего под халатом.

Под халатом у Савандоржа был эсэсовский кинжал с гравировкой "In herzlicher Kameradschaft, H. Himmler" (В знак сердечной дружбы. Г. Гиммлер), две советские гранаты Ф-1, портативный ручной противотанковый гранатомет "Панцеркнакке" с обоймой гранат, серебряный портсигар с надписью "Дорогому Васе от Нюры" и плоская металлическая фляжка из нержавеющей стали с надписью "Bond".

– Ну, нахапал, - сказал профессор, рассматривая найденные у монаха предметы.
– Вот тебе и чукча, нахапал, что плохо лежало. Такие кортики выдавались поштучно и только особо отличившимся в "ночь длинных ножей". И "Панцеркнакке" тоже вещь штучная, а во фляжке, - он сначала понюхал, потом лизнул языком, а затем и сделал солидный глоток, - отличное виски, никак ирландское. Знаток. В портсигаре сигареты "Кэмел", губа, однако, не дура, - подумал профессор и закурил.

В это время Савандорж начал шевелиться и оглядываться по сторонам. Увидев свои вещи, он завыл и стал стучать лбом о земляной пол.

Профессор спокойно смотрел на эту сцену, заметив, что Савандорж поглядывает на его реакцию.

– Ну что, закончил спектакль?
– спросил профессор.
– Давай говорить серьезно. Вот за этот кортик тебя просто-напросто повесят, а за гранатомет повесят еще раз. Говори, как разбудить этих застывших бойцов.

– Правда не знаю, профессор, - запричитал монах, - они сами должны захотеть проснуться. Надо их чем-то таким заинтересовать, от чего они вряд ли откажутся.

– Давайте им водки дадим, - предложила Катерина.

– А вместо закуски хорошую порцию нашатыря под нос, - предложила Мария.

– Молодцы дочки, - похвалил их профессор.
– Пошли затаскивать их в дом, а то они вообще закоченеют.

Оживление истуканов

Давно установлено, что окоченевшее тело намного тяжелее живой плоти. Отчего так, никто не знает. Вероятно, вода превращается в лед и становится тяжелее. Физика утверждает обратно. Плотность льда меньше плотности воды и поэтому лед легче. Он же не тонет в воде, а плавает на поверхности. Тогда почему мертвое тело тяжелее живого?

Специалисты говорят, что в живом теле больше энергии и расстояние между молекулами больше, поэтому живое тело легче, чем не живое. А, может быть, все это не так, но Исай и Йозеф стали такими тяжелыми, что все впятером, включая и Савандоржа, еле втащили двух офицеров в дом.

– Пусть немного отогреются, - сказал профессор, а мадам Лохонг пригласила их отведать то, что им Бог послал.

А Бог послал настоящую баранью сурпу с овощами и специями.

Сурпа очень вкусная, но и опасная для людей, которые вместе с сурпой потребляют и огненную воду, то есть жидкость крепостью в сорок градусов, с легкой руки русского химика Дмитрия Ивановича названной водкой, то есть водой, но не совсем водой. Водка. По-польски это маленькая вода или водичка, что очень похоже на старорусское значение слова водка. А вообще-то водкой назывался настой различных трав. Как бы то ни было, но на столе стояла настоящая водка крепостью сорок градусов.

Но в чем же опасность сурпы и водки. Дело в том, что бараний жир в сурпе быстро обволакивает стенки желудка и так же быстро застывает, не давая желудку возможности всосать в себя этиловый спирт, разогнать его по крови и опьянить человека. Человек пьет водку и не чувствует хмельного состояния. Зато потом, попив горячего чая, мгновенно пьянеет.

Женщины выпили по рюмке водки, мадам Лохонг пила какую свою жидкость и очень морщилась от нее, а Савандоржу профессор не наливал специально, так у чукчей отсутствует фермент, расщепляющий спирт, и они быстро пьянеют и так же быстро спиваются. Поэтому профессор потреблял продукт один, закусывая лепешкой, размоченной в сурпе. Лепешка становилась толстой и тяжелой и более вкусной, чем без сурпы, а затем под эту размоченную лепешку ложкой прихлебывалась сама сурпа. Вот это настоящая тибетская закуска.

После четвертой стопки профессора мадам Лохонг замахала руками, привлекая его внимание и показывая на двух истуканов, сидящих недалеко от пиршественного места.

Приглядевшись в темноте, профессор увидел, что Исай и Йозеф остаются такими же неподвижными, но их глаза сверкают, а ноздри жадно втягивают идущие ароматные запахи.

– Так-так, - подумал про себя профессор и закурит сигарету "Кэмел", выпустив струю дыма в сторону офицеров.
– Я думаю, что именно это имел в виду учитель, которого прикончил недальновидный Савандорж.

Встав с кошмы и размяв несколько затекшее тело пожилого человека, профессор взял тарелку с сурпой, налил рюмку и пошел к Исаю. Следом за ним пошла Катерина с небольшой сумочкой с красным крестом.

Профессор поочередно подносил к носу лейтенанта то сурпу, то водку, попыхивая ароматной сигареткой. Наконец, терпение лейтенанта кончилось, он вздохнул, а потом на самом вдохе ему под нос была сунута ватка с аммиаком. Дикий крик огласил скромное жилище мадам Лохонг и лейтенант Метелкин стал заваливаться на бок, начиная двигать пальцами на руках и ногах.

Такая же процедура была проделана и с штурмфюрером фон Безеном.

Через полчаса офицеры уже сидели у большой кастрюли с сурпой и аппетитом закусывали выпитую водку.

Сидевшие рядом с ними женщины кратко рассказали о состоявшемся разговоре с профессором. Судя по взглядам, которые бросались ими на профессора, было совершенно непонятно, удивило это их известие или не удивило, обрадовало или не обрадовало, но то, что оно заставило их задуматься, было ясно даже и без этих взглядов.