Сновидения

?????

С немалым удивлением я обнаружила, что находилась не в своей комнате. Меня окружили высокие, могучие деревья, раскинувшие веером свои широкие ветви, и только слабый солнечный свет освещал всю округу. Под ногами шуршала сухая листва, из-под которой пробивался нивяник. Всё дышало на закате румяного августа: воздух тёплый, пряный, весь мир лениво окутывался жёлтым одеялом из листвы. Вдалеке деревья расступались поляной, именно туда я и решила держать путь. За одежду назойливо цеплялись кустарники и колючки, а ветви норовили отхлестать меня по щекам. Пришлось приложить немало усилий, чтобы справиться с радушным приёмом леса. По мере приближения к поляне всё яснее и громче были слышны непонятные звуки. Спустя какое-то время пришло осознание, что доносился детский плач. Страдающий, искривлённый болью, срывающийся жалобным хрипом то ли на крик, то ли на вой. Я встревоженно нахмурилась и значительно ускорила свой шаг.

Выбравшись на опушку, обвела взглядом местность, не сразу отыскав источник звука. Вдалеке, присев в тени, горько заливался слезами ребёнок. Казалось, словно для него в этом мире существовало только безграничное горе. Меня охватило страшное волнение, и я не знала, как поступить дальше. Охваченная дрожью, я тихо колебалась. Стыдно признаться, но было непростительно страшно и уныло на сердце, как в самую холодную погоду. Я хлопнула себя по щекам ладонями, приводя в чувства и сдерживая в себе капли достоинства.

«Всё не взаправду! Тише, — успокаивала я саму себя. — Это всего лишь маленький мальчик! Во сне! — Скрипнула зубами. — Сердце-сердце, родное ты моё, успокойся. — И зажмурилась на короткий миг. — Хватит, не нужно бояться».

В надежде оглянулась по сторонам, но милого спутника, к которому уже успела привыкнуть, нигде не было. С трудом сглотнув, я прижала ледяные руки к груди. Уняв дрожь во всём теле, нерешительно зашагала к мальчишке. В высокой траве зашелестел ветер, и я слабо задрожала, не то от волнения, не то от холода.

— Малыш… ты в порядке? — постаралась говорить мягче, но голос тянулся низко и скрипуче.

Ребёнок коротко обернулся на меня, смахнув со лба воздушные, серебристые волосы, напоминающие старческую седину, а потом порывисто выкрикнул:

— Проваливай!

— Может, тебе чем-нибудь… — Я озадаченно качнулась и, собрав всю решимость в кулак, подступилась чуть ближе.

— Не приближайся ко мне! — Он заметил, что я сделала шаг в его сторону, горестно зарычал и закрыл лицо руками.

«Не всё так плохо. Я хотя бы смогла заговорить с ним. — Слабо улыбнулась. — Теперь я не «трусиха-трусиха», а просто «трусиха». А это, знаете ли, большое достижение для такой, как я. — Тяжёлый вздох. — Кёджуро хорошо на меня влияет, но где же он, когда так нужен? — И внимательно всмотрелась в маленького спутника».

— Почему ты такая глупая, я же сказал уходить…

— Потому что я не могу оставить тебя здесь одного.

«Может, я не могу его оставить из-за того, что он напоминает меня? Такой же нуждающийся в чьём-то тепле, — задумалась. — Отыскали друг друга два пугливых зверька».

Я чуть успокоилась, уняв внутреннее беспокойство.

Мальчик сдался, позволив себе вновь разрыдаться. Я бережно накрыла рукой его плечо, сжав в неравнодушном жесте. После долгих детских слёз наступило молчание, и мне сначала показалось, что ребёнок позабыл о моём существовании, но он, шмыгнув носом, неспешно заговорил:

— Ты не сможешь мне помочь. Уже никто не сможет. — И посмотрел на меня покрасневшими глазами.

— Я всё равно никуда не уйду, — ответила я не без улыбки.

— Ты назойливая, — беззлобно буркнул он.

Его колкость ни разу меня не задевала.

«Что же нам делать? Был бы рядом Кёджуро, он бы обязательно что-нибудь придумал. Успокоил мальчика, обнял его. — Слабая улыбка просияла на моём лице, когда в голове мелькнул знакомый мужской образ. — О чём я? Вечно куда-то не туда уносит. — Зажмурилась. — Но… Моего спутника всё равно не хватает. Поскорее бы его увидеть… — С этими мыслями я не заметила, как окончательно растворилась в туманной пелене».

?????

— Милая, чай готов. — У косяка двери стояла старушка Микото, по обыкновению, добродушно улыбнувшись.

Порыв тёплого ветра пронёсся через открытое окно и задорно растрепал мои волосы.

— Да, сейчас! — Я обернулась на звук. — Ещё минуту!

Прилив энергии румянил мои щёки, разгоняя кровь и разжигая пламя в сердце. С рассветом я не почувствовала ничего, кроме будоражащего рвения и яркого воодушевления. Охваченная неконтролируемой радостью, я на ощупь разложила на столе засохшие краски, покрыла ими палитру, взяла в руки старые кисти и начала уничтожать скуку обоев. В мыслях горячо и торопливо я заглядывала в памятные обрывки из сновидений, пытаясь перенести их черты на стену. Этот яростный порыв толкал творить в новом для меня виде: незряче и наугад, интригующе и страстно, без страха совершить ошибку. Сначала робко, а потом более дерзко вырисовывались под кистью очертания пейзажей, которые я открыла вместе с Кёджуро. Влияние мужчины возымело внушительный эффект — добрые и красочные мысли всё чаще начали посещать меня и толкать к незначительным, но важным переменам.

В голове также дымились мысли о загадочном ребёнке, которого я повстречала в лесу: кто он? Будет ли он появляться в моих грёзах, как и Кёджуро? И почему он так горестно заливался слезами?

Всю заляпанную красками меня обнаружила Микото. И, судя по голосу, бодрость моя заразила и сердце старушки. Весь день она была радостной и весёлой.

Я суетливо отложила кисти и отряхнула руки о старую отцовскую рубашку, отправившись на кухню.

— Пахнет печеньем, — озвучила я свои мысли, а потом повернула голову и уставилась на мыльное пятно в центре стола. Протянула руки вперёд, приблизилась и жадно ухватилась за сладость, которая моментально полетела в рот.

— Шоколадное, твоё любимое, — сказала старушка ласковым голосом. — Ты меня сегодня удивила! — теперь воскликнула она, вмиг переменившись в своей интонации, в которой заиграло любопытство.

Это взбудоражило на моём лице вызывающую улыбку. Я и не планировала утаивать — рассказала всё так, как было на самом деле: о снах, красивых пейзажах, прекрасных инкогнито и неожиданных всплесках вдохновения. Старушка внимательно слушала, не перебивая, изредка задавая уточняющие вопросы спокойным голосом, в котором робко скользили недоверие и непонимание. Она, если и поверила мне, то явно не оценила странные порывы, берущие свои корни из загадочных сновидений. Однако, лишнего не сказала, только сердечно обрадовалась вслух, ведь я была в порядке, а это самое главное.

Часть 4 «Недобрые обитатели»

Сегодня я поняла, что не все сновидения добры ко мне.

Нестерпимо дико пульсировала голова. Я вытянулась на земле подобно струнам, и мне сначала показалось, что всё тело окатило тысячей стеклянных осколков. Боль паразитом проникла под кожу и мерзко заскреблась длинными, когтистыми лапами. На глазах проступили слёзы, и я крепко стиснула зубы. Хотелось визжать, кричать и ругаться, но силы оставили меня. Скованная своими страданиями и вмиг побледневшая, я неподвижно лежала, прислушиваясь к своим чувствам. Лёгкие горели, дыхание сбивалось, разгорячённые вздохи срывались с неимоверным трудом. В те минуты казалось, что весь мир яростно ненавидел меня, а я столь же яростно ненавидела его в ответ.

Когда боль отступила, а разум прояснился, первое, что я ощутила — пронизывающий до костей холод голой земли. Второе — стук собственных зубов, отдающийся в голове глухим эхом. Тело всё ещё било мелкой дрожью, на лбу блестела испарина, вся одежда вымокла в поту и холодом прилипла к влажной коже, как и растрепавшиеся вихрем волосы. Я ещё какое-то время лежала, скрючившись, как ржавый гвоздь в досках, и приобняв себя за плечи. А потом, сипло дыша, долго, мучительно долго, заваливалась со спины на бок. Я была похожа на жалкую, дряхлую старуху, у которой жизненных сил было с горстку риса в детской ладони. Облизнув шершавые, посиневшие губы, приложила немало усилий, чтобы приподняться на локтях, а после — принять стоячее положение. Меня шатало во все стороны, как безобразную пьяницу. Земля была повсюду: в моих волосах, на лице, одежде, даже под ногтями. Не удивительно, ведь я змеёй тянулась по ней.