Сновидения
Шрифт:
Я тихо хохотнула, на душе стало чуть легче.
«Спасибо тебе, бабушка Микото… — подумала я с улыбкой. — Моих родителей давно нет в живых, и ты единственная осталась рядом. Всегда поймёшь, поддержишь, выслушаешь, как же я ценю в тебе всё это. Ты — мой герой».
?????
Снова сон.
Всё вокруг было охвачено непроглядной тьмой, напоминающей ту, с которой довелось столкнуться, спасаясь бегством от чудовища из хижины. Только эта освежала свободой, окутав с ног до головы заботливым объятием. Не бушевали во мраке ужас и беспокойство, не грызло холодом одиночество, морозя душу. Эта чернота игриво ласкала, урчала и убаюкивала своим теплом, вынуждая покорно прикрыть глаза и уткнуться
Недавние события всё ещё сковывали меня с ног до головы, как внезапные болезненные судороги, вызывая океан противоречивости в голове. Когда старушка миновала порог моего дома, я ещё долго путалась в своих мыслях, лихорадочно ощупывая кончиками пальцев знакомый до жути почерк. Записи на страницах дневника бежали, рвано неслись кривыми строками, размашисто плясали по бумаге, словно мама куда-то торопилась, неслась изо всех сил и боялась не успеть. Пугающие рассуждения походили на отголоски сказочных фантазий, которым не суждено было сбыться. Несмотря на все предостережения и сказания, которые я жадно впитала из уст матери, в подобные небылицы верилось с трудом. Ни я, ни кто-либо другой никогда не узнаем, что это было на самом деле: чья-то таинственная история, покрытая мраком и многолетней паутиной. Давно забытая сказка. Возможно, плодородная почва для чего-то другого. Всеми силами я пыталась оправдать происходящее и искала отговорки.
Неожиданный порыв ветра холодом взвыл над головой, и до меня донеся тоненький голос, тянущийся из сердца тьмы:
— Ещё не поздно сделать шаг назад. — Мне стало не по себе. — Остановись.
— О чём ты? — Я сосредоточенно обернулась по сторонам, попытавшись рассмотреть во тьме хоть что-то, ощутив на себе тысячу внимательных взглядов. — Не играй со мной! — воскликнула я и всплеснула руками.
— Мы не играем, — отозвался второй голос.
— Остерегайся дверей, не совершай ошибок, — зашипел третий.
— Спасайся!
Голоса эхом слились в неразборчивое месиво: с мольбой и болью они завывали, выплёскивали обиду и ярость, предостерегали от невидимых напастей и кричали о своём. Я плотно прижала ладони к ушам, чтобы не слышать, но ничего не вышло. Казалось, голоса волной проникали в мою голову и разрывали её на части. Все без исключения визжали о дверях, словно одного прикосновения хватало, чтобы сгореть дотла.
«Прошу, остановитесь!» — отчаянно подумала я и крепко зажмурила глаза, трепеща всем телом.
Голоса резко стихли, словно незримая сила прочитала мои мысли и смилостивилась. Наступило устрашающее, леденящее молчание. Вмиг заискрились огни, яркий свет окутал меня с ног до головы. Разомкнув веки, я поняла, что не очутилась в сказочном мире грёз, тяжёлая темнота всё ещё удерживала меня своими крепкими объятиями. Только теперь, переливаясь в золотом свечении, передо мной витала белоснежная дверь. Я завороженно протянула руку и коснулась её гладкой поверхности. Неожиданное и приятное чувство защекотало изнутри, и я не заметила, как начала сладко улыбаться. На душе вмиг потеплело, как в самый ясный и солнечный день, отпали все тревоги и сомнения, которые хоть как-то терзали.
В воздухе скользнул знакомый аромат лаванды и мёда, и моё нутро игриво защебетало, как одурманенное.
— Меня ждёт Кёджуро! — воскликнула я совершенно неожиданно для себя самой. — По ту сторону! — Радостные чувства вспыхнули во мне, словно кто-то чужой подлил масла в сердце, пылающее огнём. Я заискрилась необъяснимой решимостью, осознав, как несущественны были все волнения, куда более важен был милый спутник, от улыбки которого всё вокруг теплело. — Жди меня, Кёджуро, — прошептала
я и повернула дверную ручку.?????
Моё тело охватило огнём, я скрючилась и громко повалилась на пол. Руки и ноги скрутили невидимые лианы с шипами, и я крепко стиснула зубы от боли. Неужто отныне все грёзы мне не рады? Но я готова была стерпеть всё: и холод, и пламя, и бурю, и грозовые волны. Только бы и дальше могла окунаться с головой яркие, красочные миры, которые были подобны глотку свежего воздуха прохладной ночью.
Чувства без спешки пришли в норму, и я крутанулась на живот. Под весом тела зашуршал колючий, тростниковый мат. С долей любопытства я осмотрелась по сторонам и смахнула с лица мокрые волосы. Скромность традиционной комнатушки, в которой я находилась, будоражила старые воспоминания: пол устлан татами, окна ограждены сёдзи. Чисто и светло, минимум деталей, как в уютном доме старушки Микото.
Я облизнула сухие губы и приподнялась с прямой спиной, ощутив себя ожившей фарфоровой куклой, у которой каждое действие было неестественным и скованным. Ноющая боль медленно отпустила меня, и на её место пришла детская восторженность, которая подтолкнула изучить это место. За короткий срок сновидения научили меня умело и ловко привыкать к переменам. В мире грёз всё ощущалось сквозь сахарную вату и детский смех в цирке: более легко и невесомо, улыбчиво и воздушно, что даже самые тяжёлые события быстро отступали широкими шагами. Бесконечная свобода и эйфория целовали мои щёки, оставляя после себя целительное умиротворение. Этот мир был создан для настоящих радостей и безудержного веселья. Когда по ту сторону, в реальности, приходилось становиться уставшей взрослой, мирившейся с множественными вариациями чёрного и серого.
«Этот мир идеален, ничто не омрачит его!» — импульсивно решила я, и что-то в глубине души тревожно заскреблось, словно не соглашалось с мыслями, но я рвано мотнула головой и отогнала сомнения.
Поиск местных обитателей таинственного дома длился всего ничего, мои внутренние часы отмерили пять минут одиночных блужданий, когда я уловила приглушённые звуки в одной из комнат. Это были голоса: один мальчишеский, совсем детский, второй — мужской, но с юношескими нотами, недостаточно низкий и огрубевший, как у взрослого. Говорили двое бодро и резво, полностью воодушевлённые происходящим. В душе заиграли трусость и азарт, и последнее одержало победу. Через отодвинутую сёдзи пробивались яркие лучи солнца, и я, приблизившись на цыпочках, осторожно заглянула в щель, осмотрев помещение. Мои руки вспотели от напряжения. Я поступила беспечно и на одном дыхании — как люди, которые говорили, что хорошо играли в бильярд, но делали это впервые.
В комнате был… Кёджуро! И, постойте, ещё один Кёджуро? Растерявшись, я потеряла равновесие и была готова кубарем ввалиться в комнату, но вместо этого перетянула весь свой вес назад и громко шлёпнулась на задницу. Никто из присутствующих не заметил мой позор.
— Ты так много тренируешься, это похвально! — бодро затараторил большой Кёджуро.
— Ох, ты видел! Мне так неловко… — смущённо пролепетала его маленькая версия.
— Молодец! — Большой Кёджуро благосклонно склонил голову и в любящем жесте потрепал ребёнка по волосам.
Мальчик просветлел и радостно заулыбался.
— Спасибо! Я буду много работать, чтобы стать таким же, как и ты! — В помещении воцарилась простая, но искренняя атмосфера, пропитанная заботой. В голову невольно закрался силуэт знакомой старушки, которая героически выслушивала все мои писки и жалобы, сидя за обеденным столом напротив. На сердце у меня потеплело, как у человека, который долго был на морозе и, наконец, приложил ладони к кружке с горячим чаем. Я прикрыла глаза и заулыбалась.