Соблазнительные изгибы

– Знаешь, некоторые люди умеют чувствовать. Правда, тебе это незнакомо.

– Некоторые люди болваны. Короче, я скажу Тобиасу, куда прийти, и назначу время.

– А если он не придет?

Тренер замирает на месте.

– Мы оба знаем, что придет. – В его голосе звучит неприязнь.

Отвожу взгляд, и он наконец уходит.

Дома я открываю ноутбук и сразу перехожу на страницу университетской газеты. Похоже, мне нравится ковырять болячки. Сердце замирает, когда я перечитываю статьи за последнюю неделю. В каждой Тобиаса обличают и подробно расписывают его падение. На фотографиях драка на поле, то, как он заходит в бар, и есть даже Тобиас в отключке на столе для пикника.

В груди становится тесно, мне нечем дышать.

Это все из-за меня.

Я стерла его счастье, и если не сделаю то, о чем попросил Рид, то заберу и будущее. Правда, Тобиас понятия не имеет, что человек, которым он восхищается, – коварный говнюк, способный уничтожить его в два счета. Для Тобиаса нет ничего важнее достигнуть цели, к которой он шел годами. Ведь он живет бейсболом, ему не страшны грязь и пот, без бейсбола нет и Тобиаса Круза.

Я не позволю сломать его.

Я должна помочь ему, как бы сильно это меня ни подкосило.

?

Желудок скручивает от волнения, в голове царит полная неразбериха.

Точно так же, как и Рид, я не сомневалась, что звездный питчер придет. И да, вот он, передо мной.

Похоже на пытку, но я должна выдержать.

Ноутбук открыт, на столе для пикника разложены записи. Уже десять минут я пытаюсь разговорить его – исключительно по делу, конечно, – но Тобиас не проронил ни слова. И он ни разу не шелохнулся.

Но смотрит. Пристально. На меня.

Его взгляд прожигает кожу, нервы накалены до предела, и я чувствую, как начинают неметь ноги.

Стараюсь не дрожать, когда поворачиваю экран к нему. И едва успеваю отдернуть руки, потому что он резко захлопывает крышку ноутбука.

– Издеваешься? – бросает он, и его руки сжимаются в кулаки.

Как ни странно, гнев в его глазах отступает. Он ждет моего ответа, но я не в силах вымолвить ни слова.

Поднимаю голову и встречаюсь с бездонными голубыми глазами. Мои внутренности переворачиваются. Внутри жжет, как будто в открытую гноящуюся рану вонзают что-то острое.

Замечаю темные круги от недосыпа, щетина – как у бездомного. Кажется, он потерял несколько килограммов, но это ничто по сравнению с тем, что читается в его взгляде.

Растерянность…

Боль…

Ненависть?

– Поговори со мной, – прошу я. – Не молчи… Пожалуйста, Тобиас.

– Хватит! – Он подается вперед, пытаясь дотянуться до моей руки, но я успеваю убрать ее на колено. Боль в его взгляде отдается в моей груди. – Почему ты так себя ведешь?

– Перестань.

– Не собирался и, на хрен, не буду.

Он вскакивает, обходит стол и опускается на колени рядом со мной. Пульс бьется в висках и в горле. Везде. И лишь усиливается, когда костяшки его пальцев касаются моего лица.

– Давай поговорим, – хмурится он.

– Тебе лучше уйти, Тобиас.

– Так просто ты от меня не отделаешься, так что перестань пытаться.

Моя стойкость трещит по швам, поэтому рывком освобождаюсь, встаю и запихиваю вещи в сумку. Занятия все равно не будет.

– Мейер! – кричит он, бросаясь за мной. – Черт, Мейер, подожди!

Ускоряю шаг, слышу его шаги за спиной и начинаю бежать. Забываю посмотреть на дорогу, когда пересекаю ее, и меня чуть не сбивает машина.

– Твою мать! Мейер!

По щекам текут слезы, но я продолжаю бежать.

Слышу, как Тобиас что-то кричит водителю, кажется, он ударяет кулаком по капоту, но я не оборачиваюсь.

Через минуту оказываюсь у входной двери, тянусь к ручке, и тут его ладонь опускается на мою. Роняю сумку, когда он разворачивает меня к себе.

– Ты спятила? Тебя чуть не сбили! – срывается он на крик.

– Уходи.

– Перестань прогонять меня.

– Я не могу… Пожалуйста, я не могу…

– Не можешь что? – спрашивает он, и его плечи напрягаются. – Малышка, что ты не можешь?

– Уйди! – кричу я, и щеки горят от слез.

Тобиас отшатывается. Его глаза блуждают по моему лицу, он отступает, хотя на самом деле я не хочу этого.

– Скажи мне правду. Что происходит, Мейер?

Его тон настолько мягок, что я не решаюсь кричать. Он хотел сказать еще что-то, но дверь за спиной приоткрывается, я оглядываюсь и встречаю вопрошающий взгляд Бьянки.

«Мне остаться или уйти?»

Поджимаю губы и киваю в знак того, что ей лучше оставить нас. Подруга с беспокойством сжимает мою руку.

«Все в порядке, Би. Я справлюсь».

Она кивает, идет к своей машине и уезжает.

Мы оба смотрим ей вслед, нам было необходимо это время, чтобы успокоиться и отдышаться, но когда фары исчезают из виду, мы остаемся наедине.

Тобиас потирает подбородок и смотрит на меня.

– Я не хочу, чтобы ты был здесь, – удается произнести мне. – Прошу, уходи.

– Не понимаю, – бормочет он, и плечи его опускаются. – В чем я виноват? Вновь и вновь прокручиваю в голове каждую минуту, проведенную с тобой, и не могу понять. Дело в этой дурацкой статье? Или, может, в вечеринке? Мне хотелось познакомить тебя с друзьями, но если ты не была готова, почему не сказала? Я просто… Я думал, тебе будет комфортно с нами. Почему бы не повеселиться в кругу своих сверстников, вдруг тебе это понравится… Но мне не нужны вечеринки, – торопливо добавляет. – Правда. Я могу отказаться от всего этого.

– Тобиас, прошу.

– Знаю: облажался, знаю, что не заслуживаю быть с тобой. – Он отворачивается. – Но я думал, что с тобой, может быть… Твою мать, я просто полный болван.

Против воли делаю полшага к нему, и это не остается незамеченным. Бросив на меня взгляд, он, кажется, перестает дышать. Следовало бы прислушаться к предупреждениям из моей головы и отступить, но я не двигаюсь.

Медленно, очень медленно Тобиас приближается ко мне. Не уверена, что я вообще дышу.

Он начинает что-то говорить, но тихий плач Бейли прерывает его.

Жгучее чувство облегчения окатывает тело. Вхожу и спешу в комнату.

Ложная тревога. Глазки дочки закрыты. Дышит ровно и тихо.

Опускаю голову на руки, снова борюсь со слезами. Стараясь не издать ни звука, хочу, чтобы никого не было, когда выйду.

Тобиас не ушел. Хуже.

Он стоит у дверей в комнату, а когда я выхожу, ловит меня за руку и удерживает на месте.

– Тобиас.

– Малышка-репетитор, – шепчет он, сглотнув.

Боже, какой он измученный, но… какой красивый. На лице, искаженном страданием, загорается надежда. Он закрывает глаза, и я делаю то же самое. Мы удивительно чувствуем друг друга.