Собрание сочинений. Том 2. Стихотворения

Кто ты? Антоновка? Белый налив? Боровинка? Или анис, у которого яркий, румяный бочок? Или еще неизвестная миру новинка? — Я беспородная! Плод мой невкусный дичок! — Хочешь, я корни твои обнажу и отрою, Перевезу тебя, рядом с собой поселю? Если зимою озябнешь — соломой укрою, Если в жару будет душно — водою полью? — Я не хочу покидать заповедного леса, Заступ свой спрячь, а меня не тревожь и не тронь! В обществе яблонь культурных мне нет интереса, К лесу привыкла я, к дружному шелесту крон. Не согласилась. Осталась. Растет беспризорно, Розовым цветом весною вдруг примется цвесть. — Зверям и птицам, — смеется она, — не зазорно Дикие, мелкие, кислые яблоки есть! 1969

* * *

За полчаса до первого луча Природа дремлет тихо и доверчиво. Но луч скользнул и разбудил грача, Который свою речь готовил с вечера. Петух как будто этого и ждал, Вскочил на тонкий тын скорее скорого И второпях вздохнул: — Я опоздал! — И заорал, как воины Суворова. Алела грудь бывалого бойца, А перья отливали ярче радуги. Вдруг кошка замяукала с крыльца, И ровно в шесть часов проснулось радио. Затем теленок вышел на лужок И замычал, тоскуючи по вымени. Затем взыграл пастушеский рожок И всех коров села стал звать по имени. А первый луч все шел, как старичок, И тихо делал то, что полагается. Кузнечику сказал: — Бери смычок, Без музыки твоей мне не шагается! 1969

* * *

Проснешься, а птицы поют — Не очень умаяла ночь их. Рабочие рано встают, А птицы — они из рабочих! Синичка взялась за гнездо, А дятел давно конопатит. И слышу я горестный вздох: — Боюсь, матерьялу не хватит! Друг-дятел, достанем пеньки, Пройдем сквозь любые мытарства. Стоят золотые деньки Рабочего птичьего царства. Кто вьет, кто клюет, кто летит, А кто на лету признается: — Такой у птенцов аппетит, Подкармливать чем-то придется! 1969

Пчела

Откуда ты? Она мне не ответила, Еще один цветок себе наметила, Присела, прикоснулась хоботком И полетела скромненько с медком. Работай, дорогая! Труд оценится, Теряет красоту, кто в жизни ленится, Он жиром заплывает, много спит, И у него все что-нибудь болит. Я грабли взял и стал грести старательно, И так мне сразу стало замечательно, Что я запел подобно той пчеле И стал как первый парень на селе. Пел терпеливо мускул мой натруженный, А день гудел как колокол разбуженный, Так спорилась работа у косцов, Что я ушел косить в конце концов! 1969

Каждому — свое

— О горы! — молятся грузины. Мы не грузины — русаки. Нам царь и бог — поля, равнины И медленность степной реки. — О кедр! — поют в горах ойроты.— Ты молод даже в триста лет.— Мы русские, и мы — сироты, Когда березы рядом нет. — Сарьян, Сарьян! — кричат армяне Из всех ущелий и углов. Мы современные славяне, Нам чудо наш Андрей Рублев. — Рахат-лукум! — Восток вещает. А мы вещаем: — Хлебный квас! — Нас часто редька посещает, Продукт нам этот в самый раз! 1969

В первый день войны

Как неожиданно даль задымилась, Первые хаты уже сожжены. — Милый, откуда такая немилость? — С запада, бабушка, с той стороны. — Что же, выходит, сынок, от Берлину? Ах, супостат! Вот разбойник и вор! Лезет на нашу смоленскую глину — Значит, обманный его договор! В ветхой и съеденной временем шали Стынет старушка у древней межи. — Милый, да чем же ему помешали, Если на нас наточил он ножи? — Наши порядки и власть неугодна, Под боком хлеб, Украина лежит. Да и завидует — слишком свободно Стала Россия Советская жить. — Что ж теперь будет? — Великая битва! — Крестится бабка озябшим перстом. И говорит: — Может, эта молитва К богу дойдет и поможет потом! 1969

Из детства

Очень холодно зимой, Рукавицы мало греют. Так и хочется домой, Там, глядишь, и пожалеют. Дверь открыл — навстречу мать. Я в ознобе весь забился, А она и целовать И бранить: — Ты простудился! Ах, подлец! На печку марш! Синий весь, вы поглядите!..— Мать! Какой ты верный страж Своего сыночка Вити! Ты несешь мне пирога, Молока в зеленой кружке. А в окне избы — снега, За окном звенят частушки. А еще трещит мороз, Кто-то впал в его немилость. Так вот я тогда и рос, Все любили, вот и вырос! 1969