Собрание сочинений. Том 3

* * *

Хранитель языка —Отнюдь не небожитель,И каждая строкаНуждается в защите.Нуждается в теплеИ в меховой одежде,В некрашеном столеИ пламенной надежде.Притом добро теплаТепла добра важнее.В борьбе добра и злаНаш аргумент сильнее.

1971

* * *

Острием моей дощечкиЯ писал пред светом печки,Пред единственным светцом,Я заглаживал ошибкиТой же досточкой негибкой,Но зато тупым концом.

(1971–1973)

* * *

Пусть лежит на столе,Недоступная переводу,Не желая звучать на чужом языке,В холод речи чужой оступаться, как в воду,Чуть не в каждой душевной строке.Тайны речи твоей пусть никто не раскроет,Мастерство! Колдовство! Волшебство!Пусть героя скорей под горою зароют:Естество превратят в вещество.Не по признаку эсхатологииВсевозможнейших Страшных Судов —Пусть уходит ручьем по забытой дороге:Как ручей, без речей и цветов.Пусть изучат узор человеческой ткани,Попадающей под микроскоп,Где дыханье тритон сохраняет векамиСредь глубоких ущелий и троп.

1972

* * *

Как Бетховен, цветными мелкамиНабиваю карман по утрам,Оглушенными бурей стихамиИсповедуюсь истово сам.И в моей разговорной тетрадиМесто есть для немногих страниц,Там, где чуда поэзии радиЖдут явленья людей, а не птиц.Я пойму тебя по намеку,По обмолвке на стертой строке,Я твой замысел вижу глубокийПо упорству в дрожащей руке.Дошепчи, доскажи, мой товарищ,Допиши, что хотел, до концаЧерным углем таежных пожарищПри лучине любого светца.Чтоб, отбросив гусиные перья,Обнажить свою высшую сутьИ в открытые двери доверьяОсторожно, но твердо шагнуть.Как Бетховен, цветными мелкамиНабиваю карман по утрам.Раскаленными уголькамиОни светятся по ночам.

1972

* * *

Уступаю дорогу цветам,Что шагают за мной по пятам,Настигают в любом краю,В преисподней или в раю.Пусть цветы защищают меняОт превратностей каждого дня.Как растительный тонкий покров,Состоящий из мхов и цветов,Как растительный тонкий покров,Я к ответу за землю готов.И цветов разукрашенный щитМне надежней любых защитВ светлом царстве растений, где я —Тоже чей-то отряд и семья.На полях у цветов полевыхЗамечанья оставил мой стих.

1972

* * *

Л. Т.

Стихи — это боль и защита от боли,И — если возможно! — игра.Бубенчики пляшут зимой в чистом поле,На кончике пляшут пера.Стихи — это боль и целительный пластырь,Каким утишается боль,Каким утешает мгновенно лекарство —Его чудодейственна роль.Стихи — это боль, это скорая помощь,Чужие, свои — все равно,Аптекарь шагает от дома до дома,Под каждое ходит окно.Стихи — это тот дополнительный градусЛюбых человечьих страстей,Каким накаляется проза на радостьХранителей детских затей.Рецептом ли модным, рецептом стариннымФармакологических книг,Стихи — как таблетка нитроглицерина,Положенная под язык.Среди всевозможных разрывов и бедствийС облаткой дежурит поэт.Стихи — это просто подручное средство,Индивидуальный пакет.

1973

* * *

Я не люблю читать стихи,Но не поэтому,Что слишком много чепухиДано поэтами.Я просто время берегуДля их писания,Когда бегу по берегуСамопознания

1973

* * *

Я поставил цель простую:Шелестеть как листопад,Пусть частично вхолостую,Наугад и невпопад.Я такой задался целью:Беспрерывно шелестеть,Шелестеть льдяной метелью,Ледяные песни петь.Я пустился в путь бумажный,Шелестя как листопад,Осторожный и отважный,Заменяя людям сад.И словарик ударенийПод рукой моей всегда.Не для словоговоренийШелестит моя вода.

(1970-е)

ТОПОР

Орудие добра и зла,Топор — древнее, чем пила,И не прошла еще пораДля тайной силы топора.Кладется на ночь на порог,Чтоб жизнь хозяина берег,Чтоб отогнал топор врага,Пока свирепствует пурга.Но если им срубили гробДля жителя якутских троп,Оленьих трактов, лайд, озер,В куски ломаем мы топор —Даем нечистому отпор.

1973

* * *

Ветер по насту метет семенаВетер как буря и как война.Горбится, гнется, колеблется наст:Этих семян никому не отдаст.Девственниц-лиственниц семена.Неоплодотворенная тишина.Что из того, что явилась весна,Лиственниц этих лишая сна?..

(1970-е)

* * *

Она ко мне приходит в гостиПо той параболе комет,Оставя падающий косоРассеивающийся свет.Ей надо быть моей средою,Как та воздушная среда,Среда, которой я не стою,Да и не стоил никогда.Но в мире преувеличеньяВ обличье сказок и легендОна сама была леченьем,Вполне химический агент.Оставя на моей бумагеЕдва заметный, легкий след,Как тайнопись, которой магиЗаворожили свой секрет.Как те бесцветные чернила,Проявленные на огне,Остатки жизненного пыла,Несвойственного нынче мне

1973

* * *

Не суеверием весныЯ тронул северные сны,Те отпечатки старины,Где откровенья мне даныИ с веком соединеныСреди полночной тишины.Тем сновиденьям не бывать!Не потрясти мою кровать,Меня с кровати не сорвать!Да будет мне всегда легкаНеосторожная рука,Звенящая в звонок стиха, —Резка, разумна и гулка.

1973

* * *

Письмо из ящика упалоИ вырвало у смерти жало.Сквозь жизни гамОдна картонная страницаЛетит, планируя, как птица,К моим ногам.

1973

* * *

Хоть стал давно добычей тленаТот черный гость,Бежать из песенного пленаНе удалось.Не удалось сорваться с петлиИ скрыться с глаз,Покуда возглашает петелПоследний разПокамест запевают трубыСигнал суда,Покамест ангел синегубыйВедет туда,Где звезды вносят свет пристрастьяВо все углы,Где все последствия пространстваТак тяжелы.