Собрание сочинений. Том 3

СТАРАЯ ВОЛОГДА [157]

Медлительная Вологда…Столетия и далиТащили город волоком,В оврагах рассыпали.Предместьями, посадамиБросали на дорогеС глухими палисадамиЕловые чертоги.Жила когда-то грезамиО Вологде-столице,Каприз Ивана ГрозногоКак сказка о Жар-птице.А впрочем, вести вескиеО царском разговоре —Магическими фрескамиВ стариннейшем соборе.

157

Стихотворение написано в Москве в 1960 году. Вологда — мой родной город. Я провел там детство и юность, там встретил революцию десяти лет от роду. Вологда — особый город России. Это город, где столетиями, многими поколениями «отстаивалась» в царское время политическая ссылка; каждый известный политический ссыльный в разное время побывал в Вологде — от Лаврова и Лопатина до Савинкова, Луначарского и Марии Ульяновой. Нравственный климат города был особым. Моральный уровень — высоким. Культурные требования и вкусы — не ниже уровня двух столиц.

Островский посылает в «Лесе» Несчастливцева из Керчи в Вологду. Именно потому, что Вологда в театральном и общекультурном смысле никогда глушью не была, а была вершиной, пиком, по которому могла бы равняться Россия. Вологда — город со стойкими традициями освободительного движения — имела несколько ипостасей, несколько сторон своей жизни и своей истории. Одна сторона — это Вологда церквей, Вологда старинных храмов, город, где Иван Грозный выстроил старинный собор и сам присутствовал при освящении храма. Собор, где трубы ангелов, зовущих на Страшный Суд, запомнятся каждому, кто эти ангельские трубы видел, стоит и сейчас в центре города. Мне показывали кирпич, выпавший из пальца ноги ангела во время богослужения в присутствии Ивана Грозного. Камень из ангельской ноги, по преданию, раздробил большой палец ноги у царя. Иван Грозный в бешенстве уехал, вняв ангельскому предупреждению, и Вологда не стала столицей России. Столицей стала Москва. Для меня не было сомнения, что все именно так и происходило. С Вологдой исторической, храмовой уживалась Вологда неяркой северной природы, Вологда кружевная, деревянная, со старым бытом. И была еще третья Вологда, тяготеющая к обеим столицам, а через эти столицы — к Западу, к миру. Вологда освободительного движения сосуществовала с первыми двумя Вологдами — не противоречащая им, ибо главное для третьей Вологды определялось Европой, Западом, столицами, в худшем случае. Интересы этой третьей Вологды, кодекс ее морали меньше всего был связан с русской стариной, с северной географией. Вот к этой третьей Вологде я и принадлежу. Я небольшой знаток церквей и церковной истории, никогда не бывал ни в Прилуцком, ни в Кирилло-Белозерском монастырях. Но зато я знаю по имени и отчеству всех деятелей освободительного движения России.

1960

КОРНИ ДАУРСКОЙ ЛИСТВЕННИЦЫ [158]

Корни деревьев — как флаги,Флаги в промерзлой земле,Мечутся в поисках влаги,В страстной мечте о тепле.Вся корневая системаВ мерзлой от века судьбе.Это — упорства поэма,Это — стихи о борьбе.

1960

РОЯЛЬ [159]

158

Написано в Москве в 1960 году. Продолжает дополнять какие-то важные стороны Севера, которые прошли мимо стихов ранее.

159

Стихотворение написано 2 июня 1960 года в Переделкине.

Видны царапины рояляНа желтом крашеном полу:Наверно, двери растворяли,Ворочали рояль в углу.И он царапался когтямиИ, очевидно, изнемогВ борьбе с незваными гостями,Перешагнувшими порог.И вот он вытащен наружу,Поставлен где-то у стены.Рояль — беззвучное оружьеНеобычайной тишины.И все сейчас во власти вести,Все ждут подобья чудесам —Ведь здесь на том, рояльном, местеДух музыки почиет сам.

2 июня 1960 Переделкино

* * * [160]

Толпа гортензий и сирениИ сельских ландышей наряд —Нигде ни капли смертной тени,И вся земля — цветущий сад.И майских яблонь пух летает,Легчайший лебединый пух,Неисчислимой белой стаей,И тополя шуршат вокруг.И ослепительное летоВо все цвета и голосаГремит, не веря в смерть поэтаИ твердо веря в чудеса.

160

Написано 2 июня 1960 года в Переделкине, на похоронах Пастернака.

2 июня 1960 Переделкино

* * * [161]

Будто выбитая градом,Искалечена трава.Вытоптана зелень садаИ едва-едва жива.На крылечные ступениРазбросали каблукиВетки сломанной сирени,Глиняные черепки…И последняя расплата,Послесловье суеты:Шорох киноаппарата,Жестяных венков цветы.

2 июня 1960 Переделкино

161

Стихотворение написано 2 июня 1960 года в Переделкине.

* * * [162]

Орудье высшего начала,Он шел по жизни среди нас,Чтоб маяки, огни, причалыНе скрылись навсегда из глаз.Должны же быть такие люди,Кому мы верим каждый миг,Должны же быть живые Будды,Не только персонажи книг.Как сгусток, как источник света,Он весь — от головы до ног —Не только нес клеймо поэта,Но был подвижник и пророк.Как музыкант и как философ,Как живописец и поэт,Он знал решенье всех вопросов,Значенье всяких «да» и «нет».И, вслушиваясь в травы, в листья,Оглядывая шар земной,Он встретил много новых истинИ поделился со страной.И, ненавидя пустословья,Стремясь к сердечной простоте,Он был для нас самой любовьюИ путь указывал мечте

162

Написано 2 июня 1960 года в Переделкине на похоронах Пастернака.

1960

КАПЛЯ [163]

Править лодкою в туманеБольше не могуБудто я кружусь в буранеВ голубом снегуПосреди людского шумаРвется мыслей нитьСвоего мне не додумать,Не договорить.Капля с каплей очень схожи,Падают они:День за днем, как день прохожий,День — калика перехожий,Каплют капли-дни.Разве тяжче, разве краше,Ярче всех другихТа, что переполнит чашу,Чашу дней моих.

163

Написано в 1960 году в Москве. «Капля» — существенная страница моего поэтического дневника. Сама метафора очень шаблонна. Тем дороже та несомненная удача, которая получена мной при работе над этой темой. Поэту трудно только на торных дорогах, но природа помогает и на торных самым энергичным и даже решающим образом.

1960

БУРЕНИЕ ОГНЕМ [164]

Поэзия, поэзия —Бурение огнемСверкает света лезвие —Такая сила в нем,Что в кислородном пламениРасплавится скала, —Идет в породе каменнойГорящая игла.Как факел ослепительныйВрезаясь в минерал,Готовя для ПраксителяЛюбимый матерьял.

1960

164

Написано в 1960 году в Москве. У меня много стихов о стихах — процент чуть поменьше пушкинского по моим подсчетам, да и у какого поэта нет стихов о стихах. Ведь кроме того, что стихи — всеобщий язык, не попробовать написать о самом главном в жизни, о своем инструменте, о своем исповедании веры, о своей религии, ибо для поэта стихи — религия, значит обеднить и свой, и читательский мир, насильственно, искусственно ограничить круг тем.

Поэзия — тема для поэта хорошо известная, дело, о котором поэт много размышлял, страсть, наилучше им пережитая. Почему же об этом не рассказать? И именно в стихах? Почему? Дело еще и в том, что, чуть сойди с позиций рифмованных описаний, сейчас же вступает в силу закон обнаженной души, где самым естественным образом выходит вперед то, что имеет отношение к искусству, стихам, даже мастерству. Всякое освоение нового материала в поэзии — это прежде всего проба — годится ли этот новый материал в стихи, не в смысле рифмовки, а как почва для искусства. Искусство имеет донные глубины, донные течения. Находит ли место новый материал в этих донных глубинах, или он — на поверхности, легко видимый всеми, — ответ на этот вопрос получается незамедлительный. Всегда оказывается, что любому новому явлению жизни в стихах есть место. Мир поэта расширяется, растет.

* * * [165]

Бесплодно падает на землюЦветов пыльца,Напрасно пролитое семяТворца.И только миллионной части,Упав на дно,Вступить с природой в соучастьеДано.

1960

* * * [166]

Мы предтечи, мы только предтечи,С недостатками слуха и речи,Рифмачи, плясуны, музыканты,Обморозившие таланты.Мы учились в особенной школеВ чистом поле в далекой неволе.Там, где солнце сияет ночами,Там, где лед обжигает, как пламя.Наши судьбы доверены вьюгамЗа полярным магическим кругом.Мы глядим до сих пор молодцами,Нас еще не смешать с мертвецами.

165

Написано в Москве в 1960 году. Запись моего дневника.

166

Написано в 1961 году в Москве. Запись в моем дневнике.

1961

* * *

Ручей питается в дорогеТо родниками, то дождемИ через горные порогиПроталкивается с трудом.И, как при кровяном давленье,Повышенном до глухоты,Рекой в порывистом движеньеРасшатывает мосты.И где-нибудь в изнеможеньеВода ложится на песок,Почти без пульса, без движеньяВаляется у наших ног.Ее и здесь зовут рекою.Она сверкает как слюда,Как воплощение покоя —Горизонтальная вода

(1961)

* * *

Пусть чернолесье встанет за деревнямиТропинкой вглубь идут мои стихи.Не лес я должен видеть за деревьями,А голубую кожицу ольхи.Стекляшки — бусы розовой смородиныИ слив резиновые шары.Дороги не заказаны, не пройденыВ подлески, чащи, рощи и боры.Скажу не по-латински, не по-греческиПро мертвую сожженную траву —Пока пейзаж не говорит по-человечески,Его пейзажем я не назову.