Собрание стихотворений

251. ПОСЛЕ ЛЕТА

Ты вся еще в загаре лета. Как расточительный богач, Живет на золоте планета У моря, где играют в мяч. Теперь ты снова в доме тесном, В закрытом платье городском, Ты вспоминаешь о небесном, О южном береге морском. Я на тебя гляжу с Парнаса, Из зимних стран, со снежных гор, Я вижу пляж, зонты паласа, Купальщиц, белых чаек жор. Я вижу, как в часы купанья Ты шла в сандалиях на пляж, Средь воздуха и ликованья, Каких не знает север наш. Еще я вижу путь, опасный Для кораблей, сердец и лир, И тот спокойный и прекрасный, Безоблачный, счастливый мир — Мир девушки и христианки, Куда дороги вовсе нет Для легкомысленной беглянки, — Для музы, для тебя, поэт, Тот мир девический, в котором Твоя душа блаженно спит, Где жизнь, с ее бумажным сором, Бессильно бьется о гранит. Как странно! Глыбой вертикальной Стоит большой парижский дом, В провале лестницы спиральной Грохочет лифт глухим баском, А я услышал море, скрипку, Залив увидел, как дугу, Тебя, как золотую рыбку, Лежащую на берегу.

252. ВОКРУГ СВЕТА

Дымят большие пароходы И в Африку везут, как в ад, Консервы, пушки, гимны, оды, Веселых молодых солдат. В Джибути, средь жары и лени, Сидят в кофейнях, виски пьют Искательницы приключений, Авантюристы, темный люд. В Аддис-Абебе львы и кошки, Дым эфиопских хижин, прах. Там женщины пекут лепешки На эвкалиптовых дровах. Как розу, продают на рынке Рабыню — бархат черных глаз, Стучат копытца по тропинке — Под зонтиком на муле рас. В Александрии грубый хлопок Милее бирже орхидей, И черный дым валит из топок Величественных кораблей. Мосул. Подземная природа Рождает нефть, как сладкий мед, И по трубе нефтепровода Она в британский банк течет. И глаз Британии из бури, — Следя за графиком дорог, — Аэроплан летит в лазури, Идут верблюды на восток. И дальше — север, хлопья ваты, Дождь парашютов, красный штаб, И блоковский медведь косматый С объятьем страшных мягких лап. Как много за стеклянной крышкой Морей и гор — огромный мир, А мы слепим глаза за книжкой В потемках городских квартир. Меня влекут вокзалы, доки, Пакгаузы и жизнь портов, Божки из Африки, высокий Конец Рембо, его стихов. Подумать только, есть на свете Малайский порт, веселый бар И на высоком табурете Красотка — золотой загар. Бушуют пьяные матросы И пляшут джигу — тон и гром. Патрон, голландец красноносый, За стойкой разливает ром. Каналья в шелковой рубашке С малайцем шепчется, и вот Хрустят фунтовые бумажки. Шпионы? Опий, кровь, комплот? И в этом сне, в притоне злачном Прекрасный бархат черных глаз Среди плевков, в дыму табачном На небо увлекает нас.

253. ПРИВЕТ МОСКВЕ

В Москве мы вдохновенье пьем. Она господствует над нами. Над морем и над кораблем, Над хижинами и дворцами. Она сияет, как звезда, Над книгою стихов, где роза, Над пастбищами, где стада, И над пшеницею колхоза. Она сияет в небесах Над фабрикой и над аулом, И над недремлющим в мехах Сибирским крепким караулом, Над хижиной, где наш поэт Стихи о славе сочиняет, Над колоннадой, где совет Судьбу республики решает. И средь дельфинов и акул Корабль плывет в свои пределы, Румяный зимний караул Свинцовые пускает стрелы, Шумит военная гроза. И на почтовую страницу Сползает за слезой слеза, Как дождь в колхозную пшеницу. Москва — ты всех дорог вокзал! Ты — первый голос в русском хоре И в пурпуре советских зал Ликует музыка, как море. Московских пушек тяжкий счет Гремит всю ночь, не умолкая, И маршал армии ведет Средь синих васильков Дуная. Париж. 1944

254–257. СЕРП И МОЛОТ

1. «Средь бури — флаг с серпом и молотом…»

Средь бури — флаг с серпом и молотом Грохочет кузницей Урал. Пшеница в поле стала золотом, Явились жницы, как на бал. Пусть будут кузнецу и жнице Подобны муза и поэт, А русские стихи — пшенице, Где васильки, но плевел нет. Теперь нельзя про «розы-грезы», Когда стал пеплом милый дом, Когда ребенок грязь и слезы Размазал детским кулачком. Теперь нам не до побрякушек, Когда не счесть на небе дыр, Когда под гром советских пушек Родился в битвах новый мир.

2. «Не должно на земле народу…»

Не должно на земле народу Жить ради малых дел, В дождливую погоду Брать зонтик как удел. Ведь только тот достоин Сиянья на земле, Кто, как спартанский воин, Не любит быть в тепле. А есть немало архи — Благополучных стран, Республик и монархий, Где нет ни гроз, ни ран. Где львы и монументы, Псалмы и денег куш. В салоне президента Салфеточки и плюш. Как муки благородной Вкусить такой стране? С брюшком? С женой дородной? С геранью на окне? Какое оправданье В трагическом году Ее существованью, Когда весь мир в аду?

3. «А ты все голубые…»

А ты все голубые Проплакала глаза, Прекрасные, большие, В которых слез гроза. О всем огромном мире Ты плакала во сне, В студенческой квартире И в пушечном огне. В бревенчатой избушке, Где за окном мороз, С московским чаем в кружке, В дыму от папирос.

4. «Есть в битве упоенье…»

Есть в битве упоенье, Как нам поэт сказал, Высокое волненье Над пропастью, средь скал. Есть красота в дыханьи Орудий, в силе мин И в страшном содроганьи Твердынь, колонн, руин. Герою смерть в постели? Иль в битве гибнуть рад Ради прекрасной цели Счастливый Сталинград? Но будет справедливым, О Судия, твой суд: Мир хижинам и нивам И женщинам, что жнут. Париж. 1939-1945

ПРИМЕЧАНИЯ

В книге собраны все известные на сегодняшний день стихотворения Ладинского. В основу тома легли пять прижизненных сборников стихов в авторском составе, а также стихотворения, не включавшиеся в сборники. Поскольку Ладинский, как профессиональный журналист и литератор, печатался обильно и в самых разных периодических изданиях, вплоть до труднодоступных прибалтийских и харбинских, в периодике возможны еще находки, но вряд ли их будет много. При составлении учтены опубликованные библиографии эмигрантской поэзии, а также материалы картотеки А.Д. Алексеева (ИРЛИ).

Тексты печатаются в последней авторской редакции с исправлением типографских погрешностей и в соответствии с современными нормами орфографии (но с сохранением особенностей, отражающих авторскую манеру).

Даты под стихами (в тех случаях, когда Ладинский их проставлял) воспроизводятся и в настоящем издании. Если стихотворение было датировано в ранней редакции, а в книжном издании дата была снята, она приводится в угловых скобках. В примечаниях приведены отзывы критики на стихи Ладинского, указаны первые публикации стихотворений и учтены наиболее существенные лексические разночтения в ранних вариантах стихов (пунктуационные разночтения не фиксируются, за исключением наиболее значимых случаев). Поскольку издание не является академическим, в книге не выделен особый раздел «Другие редакции и варианты»; предполагаемая этим разделом текстологическая информация сообщается непосредственно в примечаниях. Довольно часто Ладинский перерабатывал ранние варианты стихотворений столь радикально, что полный перечень разночтений по объему превысил бы основной текст. В таких случаях ранний вариант стихотворения приводится в примечании целиком.

Пользуясь случаем, хочется поблагодарить всех, кто помогал советами, справками, делами и предоставленными материалами:

М.М. Павлову (ИРЛИ, Санкт-Петербург), Л.М. Турчинского (ГЛМ, Москва), Е.П. Яковлеву (ГРМ, Санкт-Петербург), Жоржа Шерона (Лос-Анджелес) и в особенности А.А. Коростелева (Москва), взявшего на себя подготовку текста и набор всего издания.

Список Сокращений

BAR— bakhmeteff archive of russian and east European History and Culture. The Rare Book and Manuscript Library. Columbia University (New York)

Hoover— hoover institution archives. stanford university (Palo Alto, California)

Leeds— leeds russian archive. brotherton library. University of Leeds (Leeds, Yorkshire)

Library of Congress— library of congress. manuscript department (Washington, D.C.)

UIUC— university of illinois at urbana-champaign Archives (Urbana-Champaign, Illinois)

ГАРФ— Государственный архив Российской Федерации (Москва)