Собрание стихотворений

149

Здесь волн Коцитовых холодный ропот глуше. Клубится серая и пурпурная мгла. В изнеможении, как жадные тела, Сплелися грешников истерзанные души. Лев медный одного когтистой лапой душит, Змея узорная — другого обвила. На свитке огненном — греховные дела Начертаны… Но вдруг встревоженные уши Все истомившиеся жадно напрягли! За трубным звуком вслед — сиянья потекли, Вмиг смолкли возгласы, проклятия, угрозы. Раскрылася стена, и легкою стопой Вошел в нее Христос в одежде золотой, Влетели ангелы, разбрасывая розы.

150

Снег уже пожелтел и обтаял, Обвалились ледяшки с крыльца. Мне все кажется, что скоротаю Здесь нехитрую жизнь до конца. В этом старом помещичьем доме, Где скрипит под ногами паркет, Где все вещи застыли в истоме Одинаковых медленных лет. В сердце милые тени воскресли, Вспоминаю былые года, — Так приятно в вольтеровском кресле О былом повздыхать иногда И, в окно тихим вечером глядя, Видеть легкие сны наяву, Не смущаясь сознанью, что ради Мимолетной тоски — я живу.

151

В альбом Т. П. Карсавиной

Пристальный взгляд балетомана, Сцены зеленый полукруг, В облаке светлого тумана Плеч очертания и рук. Скрипки и звучные валторны Словно измучены борьбой, Но золотистый и просторный Купол, как небо над тобой. Крылья невидимые веют, Сердце уносится, дрожа, Ввысь, где амуры розовеют, Рог изобилия держа.

152

Однажды под Пасху мальчик Родился на свете, Розовый и невинный, Как все остальные дети. Родители его были Не бедны и не богаты, Он учился, молился Богу, Играл в снежки и солдаты. Когда же подрос молодчик, Пригожий, румяный, удалый, Стал он карманным вором, Шулером и вышибалой. Полюбил водку и женщин, Разучился Богу молиться, Жил беззаботно, словно Дерево или птица. Сапоги Скороход, бриолином Напомаженный, на руку скорый… И в драке во время дележки Его закололи воры. В Калинкинскую больницу Отправили тело, А душа на серебряных крыльях В рай улетела. Никто не служил панихиды, Никто не плакал о Ване, Никто не знает, что стал он Ангелом в Божьем стане. Что ласкова с ним Божья Матерь, Любит его Спаситель, Что, быть может, твой или мой он Ангел-хранитель.

II

153-155

1

О, сердце, о, сердце, Измучилось ты! Опять тебя тянет В родные скиты. Где ясны криницы В столетнем бору, Родимые птицы Поют поутру. Чернеют овраги, Грустит синева… На дряхлой бумаге Святые слова. Бедны и напрасны Все песни мои. Так ясны, прекрасны Святых житии. Мне б синее утро С молитвой встречать Спокойно и мудро Работу начать. И после отрады Работы простой Встречать у ограды Закат золотой. Здесь горько томиться, Забыться невмочь; Там — сладко молиться В янтарную ночь. Чтоб ветер ветвями В окошко стучал, Святыми словами Душе отвечал; Чтоб лучик зеленый Дрожал на полу, И сладко иконы Мерцали в углу.

2

Снова теплятся лампады Ярче звезд у алтаря. В сердце сладостной отрады Занимается заря. Много здесь убогих, грешных, Ниц опущенных очей, Много в памяти кромешных Неотмоленных ночей. Дышим мы на ладан росный, Помним вечно про погост, День скоромный или постный Вечно нам Великий Пост. Но недаром бьем поклоны, Молим Бога, чернецы: Рай веселый, лог зеленый Уж оставили гонцы. Уж они коней торопят, Тучам слушаться велят; Все-то горести утопят, Все-то муки исцелят.

3

Я вывожу свои заставки. Желанен сердцу милый труд, Цветы пурпурные, а травки — Как самый ясный изумруд. Какое тихое веселье, Как внятно краски говорят. В окошко выбеленной кельи Глядится тополь, милый брат. Уж вечер. Солнце над рекою. Пылят дорогою стада. Я знаю — этому покою Не измениться никогда. Молитвы, книги, размышленья Да кисть в уверенной руке. А горькое мое томленье — Как горний облак вдалеке. И сердце мудро ждет чего-то Во имя, Господи, Твое. Блеснет на ризах позолота, И в монастырские ворота Ударит Вестника копье.

156

Опять сияют масляной Веселые огни. И кажутся напраслиной Нерадостные дни. Как будто ночью северной Нашла моя тоска В снегу — листочек клеверный В четыре лепестка. И с детства сердцу милая, Ты возникаешь вновь, Такая непостылая И ясная любовь. Мороз немного колется, Костры дымят слегка, И сердце сладко молится Дыханью ветерка. Отвага молодецкая И сани, что стрела, Мне масляная детская И русская мила. Чья? Ванина иль Машина Отвага веселей На тройке разукрашенной Летит среди полей? Трусит кобылка черная, Несется крик с катков, А полость вся узорная От пестрых лоскутков. Я весел не напраслиной, — Сбываются же сны, Веселый говор масляной — Преддверие весны. И в ней нам обещание, Что Пасха вновь придет, Что сбудутся все чаянья, Растает крепкий лед. И белой ночью северной Найдет моя тоска Любви листочек клеверный В четыре лепестка.

157

Снова снег синеет в поле И не тает от лучей Снова сердце хочет воли, Снова бьется горячей. И горит мое оконце Все в узоре льдистых роз. Здравствуй, ветер, здравствуй, солйце, И раздолье, и мороз! Что ж тревожит и смущает, Что ж томишься, сердце, ты? Этот снег напоминает Наши волжские скиты. Сосен ствол темно-зеленый, Снеговые терема, Потемневшие иконы Византийского письма. Там, свечою озаренный, Позабуду боль свою. Там в молитве потаенной Всю тревогу изолью. Но увы! Дорогой зимней Для молитвы и труда Не уйти мне, не уйти мне В Приволожье никогда. И мечты мои напрасны О далеком и родном. Ветер вольный, холод ясный, Снег морозный — за окном!

158

Простодушные березки У синеющей воды, На песке, как в желтом воске, Отпечатаны следы. Тянет хлебом и махоркой Недалеко от жилья. Плавной поступью с пригорка Сходит милая моя. Платье пестрое из ситца, Туго косы сплетены. Сердце — сердца не боится В дни веселые весны. Больно хлещется кустарник, Запыхались — отдохнем, Солнце светит, все янтарней, Умирающим огнем.

159

Пьяные мастеровые Едут в лодке без весла. Я цветочки полевые Нарвала — да заплела. Самый синенький цветочек, Словно милого глаза. В воду бросила веночек, Высыхай, моя слеза! Пусть плывет себе, как знает… Гаснет вечер голубой. О другой мой друг вздыхает, Горько плачет о другой. Вот дымятся трубы фабрик, Где-то паровоз ревет, И венок мой, как кораблик, Прямо к берегу плывет.