Собрание стихотворений

285

Жизнь бессмысленную прожил На ветру и на юру. На минуту — будто ожил. Что там. Полезай в дыру. Он, не споря, покорился И теперь в земле навек. Так ничем не озарился Скудный труд и краткий век. Но… тоскует человек. И ему в земле не спится Или снится скверный сон… В доме скрипнет половица, На окошко сядет птица, В стенке хрустнет. Это — он. И тому, кто в доме, жутко, И ему — ох! — тяжело. А была одна минутка. Мог поймать. Не повезло.

ПОРТРЕТ БЕЗ СХОДСТВА

Посвящаю эту книгу Ирине Одоевцевой

Г. И.

286

Что-то сбудется, что-то не сбудется. Перемелется все, позабудется… Но останется эта вот, рыжая, У заборной калитки трава. …Если плещется где-то Нева, Если к ней долетают слова — Это вам говорю из Парижа я То, что сам понимаю едва.

287

Все неизменно, и все изменилось В утреннем холоде странной свободы. Долгие годы мне многое снилось, Вот я проснулся — и где эти годы! Вот я иду по осеннему полю, Все, как всегда, и другое, чем прежде: Точно меня отпустили на волю И отказали в последней надежде.

288

Друг друга отражают зеркала, Взаимно искажая отраженья. Я верю не в непобедимость зла, А только в неизбежность пораженья. Не в музыку, что жизнь мою сожгла, А в пепел, что остался от сожженья.

289

Маятника мерное качанье, Полночь, одиночество, молчанье. Старые счета перебираю. Умереть? Да вот не умираю. Тихо перелистываю «Розы» — "Кабы на цветы да не морозы"!

290

Где прошлогодний снег, скажите мне?. Нетаявший, почти альпийский снег, Невинной жертвой отданный весне, Апрелем обращенный в плеск и бег, В дыханье одуванчиков и роз, Взволнованного мира светлый вал, В поэзию… В бессмысленный вопрос, Что ей Виллон когда-то задавал.

291

Воскресают мертвецы Наши деды и отцы, Пращуры и предки. Рвутся к жизни, как птенцы Из постылой клетки. Вымирают города, Мужики и господа, Старички и детки. И глядит на мир звезда Сквозь сухие ветки.

292

Мертвый проснется в могиле, Черная давит доска. Что это? Что это? — Или И воскресенье тоска? И воскресенье унынье! Скучное дело — домой… Тянет Волынью, полынью, Тянет сумой и тюрьмой. И над соломой избенок, Сквозь косогоры и лес, Жалобно плачет ребенок, Тот, что сегодня воскрес.

293

Он спал, и Офелия снилась ему В болотных огнях, в подвенечном дыму. Она музыкальной спиралью плыла, Как сон, отражали ее зеркала. Как нимб, окружали ее светляки, Как лес, вырастали за ней васильки… …Как просто страдать. Можно душу отдать И все-таки сна не уметь передать. И зная, что гибель стоит за плечом, Грустить ни о ком, мечтать ни о чем…

294

День превратился в свое отраженье, В изнеможенье, головокруженье. В звезды и музыку день превратился. Может быть, мир навсегда прекратился? Что-то похожее было со мною, Тоже у озера, тоже весною, В синих и розовых сумерках тоже… …Странно, что был я когда-то моложе.

295

Рассказать обо всех мировых дураках, Что судьбу человечества держат в руках? Рассказать обо всех мертвецах-подлецах, Что уходят в историю в светлых венцах? Для чего? Тишина под парижским мостом. И какое мне дело, что будет потом.

296

А люди? Ну на что мне люди? Идет мужик, ведет быка. Сидит торговка: ноги, груди, Платочек, круглые бока. Природа? Вот она, природа — То дождь и холод, то жара. Тоска в любое время года, Как дребезжанье комара. Конечно, есть и развлеченья: Страх бедности, любви мученья, Искусства сладкий леденец, Самоубийство, наконец.

297

Образ полусотворенный, Шопот недоговоренный, Полужизнь, полуусталость — Это все, что мне осталось. Принимаю, как награду, Тень, скользящую по саду, Переход апреля к маю, Как подарок, принимаю. "Тот блажен, кто забывает" — Мудрость хоть и небольшая!.. …И забвенье наплывает, Биться сердцу не мешая.

298

В награду за мои грехи, Позор и торжество, Вдруг появляются стихи — Вот так… Из ничего. Все кое-как и как-нибудь, Волшебно на авось: Как розы падают на грудь… — И ты мне розу брось! Нет, лучше брось за облака — Там рифма заблестит, Коснется тленного цветка И в вечный превратит.

299-300

1

Я не стал ни лучше и ни хуже. Под ногами тот же прах земной, Только расстоянье стало уже Между вечной музыкой и мной. Жду, когда исчезнет расстоянье, Жду, когда исчезнут все слова И душа провалится в сиянье Катастрофы или торжества.

2

Что ж, поэтом долго ли родиться… Вот сумей поэтом умереть! Собственным позором насладиться, В собственной бессмыслице сгореть! Разрушая, снова начиная, Все автоматически губя, В доказательство, что жизнь иная Так же безнадежна, как земная, Так же недоступна для тебя.

301

Холодно. В сумерках этой страны Гибнут друзья, торжествуют враги. Снятся мне в небе пустом Белые звезды над черным крестом. И не слышны голоса и шаги, Или почти не слышны. Синие сумерки этой страны… Всюду, куда ни посмотришь, — снега. Жизнь положив на весы, Вижу, что жизнь мне не так дорога. И не страшны мне ночные часы, Или почти не страшны…