Собрание стихотворений

319

С бесчеловечною судьбой Какой же спор? Какой же бой? Все это наважденье. …Но этот вечер голубой Еще мое владенье. И небо. Красно меж ветвей, А по краям жемчужно… Свистит в сирени соловей, Ползет по травке муравей — Кому-то это нужно. Пожалуй, нужно даже то, Что я вдыхаю воздух, Что старое мое пальто Закатом слева залито, А справа тонет в звездах.

320

Если бы жить… Только бы жить… Хоть на литейном заводе служить. Хоть углекопом с тяжелой киркой, Хоть бурлаком над Великой Рекой. "Ухнем, дубинушка…" Все это сны. Руки твои ни на что не нужны. Этим плечам ничего не поднять. Нечего, значит, на Бога пенять. Трубочка есть. Водочка есть. Всем в кабаке одинакова честь!

321

В дыму, в огне, в сияньи, в кружевах, И веерах, и страусовых перьях!.. В сухих цветах, в бессмысленных словах, И в грешных снах, и в детских суеверьях — Так женщина смеется на балу, Так беззаконная звезда летит во мглу…

322

Восточные поэты пели Хвалу цветам и именам, Догадываясь еле-еле О том, что недоступно нам. Но эта смутная догадка Полу-мечта, полу-хвала. Вся разукрашенная сладко, Тем ядовитее была. Сияла ночь Омар-Хаяму, Свистел персидский соловей, И розы заплетали яму, Могильных полную червей. Быть может, высшая надменность: То развлекаться, то скучать. Сквозь пальцы видеть современность, О самом главном — промолчать.

323

Остановиться на мгновенье, Взглянуть на Сену и дома, Испытывая вдохновенье, Почти сводящее с ума. Оно никак не воплотится, Но через годы и века Такой же луч зазолотится Сквозь гаснущие облака, Сливая счастье и страданье В неясной прелести земной… И это будет оправданье Всего, погубленного мной.

324

У входа в бойни, сквозь стальной туман, Поскрипывая, полз подъемный кран, И ледяная чешуя канала Венецию слегка напоминала… А небо было в розах и в огне Таких, что сердце начинало биться… Как будто все обещанное мне Сейчас, немедленно, осуществится.

325

То, о чем искусство лжет, Ничего не открывая, То, что сердце бережет — Вечный свет, вода живая… Остальное пустяки. Вьются у зажженной свечки Комары и мотыльки, Суетятся человечки, Умники и дураки.

326

В конце концов судьба любая Могла бы быть моей судьбой. От безразличья погибая, Гляжу на вечер голубой: Домишки покосились вправо Под нежным натиском веков, А дальше тишина и слава Весны, заката, облаков.

327–336. RAYON DE RAYONNE

1

В тишине вздохнула жаба. Из калитки вышла баба В ситцевом платке. Сердце бьется слабо, слабо, Будто вдалеке. В светлом небе пусто, пусто. Как ядреная капуста, Катится луна. И бессмыслица искусства Вся, насквозь, видна.

2

Портной обновочку утюжит, Сопит портной, шипит утюг, И брюки выглядят не хуже Любых обыкновенных брюк. А между тем они из воска, Из музыки, из лебеды, На синем белая полоска — Граница счастья и беды. Из бездны протянулись руки: В одной цветы, в другой кинжал… Вскочил портной, спасая брюки, Но никуда не убежал. Торчит кинжал в боку портного. Белеют розы на груди. В сияньи брюки Иван ва Летят и — вечность впереди.

3

Все чаще эти объявленья: Однополчане и семья Вновь выражают сожаленья… "Сегодня ты, а завтра я!" Мы вымираем по порядку — Кто поутру, кто вечерком. И на кладбищенскую грядку Ложимся, ровненько, рядком. Невероятно до смешного: Был целый мир — и нет его… Вдруг — ни похода ледяного, Ни капитана Иван ва, Ну абсолютно ничего!

4

Где-то белые медведи На таком же белом льду Повторяют "буки-веди", Принимаясь за еду. Где-то рыжие верблюды На оранжевом песке Опасаются простуды, Напевая "бре-ке-ке". Все всегда, когда-то, где-то Время глупое ползет. Мне шестериком карета Ничего не привезет.

5

А от цево? Никто не ведает притцыны.

Фонвизин

По улице уносит стружки Ноябрьский ветер ледяной. — Вы русский? — Ну, понятно, рушкий. Нос бесконечный. Шарф смешной. Есть у него жена и дети, Своя мечта, своя беда. — Как скучно жить на этом свете, Как неуютно, господа! Обедать, спать, болеть поносом. Немножко красть. — А кто не крал? …Такой же Гоголь с длинным носом Так долго, страшно умирал…

6

Зазеваешься, мечтая, Дрогнет удочка в руке — Вот и рыбка золотая На серебряном крючке. Так мгновенно, так прелестно Солнце, ветер и вода — Даже рыбке в речке тесно, Даже ей нужна беда. Нужно, чтобы небо гасло, Лодка ластилась к воде, Чтобы закипало масло Нежно на сковороде.

7

Снова море, снова пальмы И гвоздики, и песок, Снова вкрадчиво-печальный Этой птички голосок. Никогда ее не видел И не знаю, какова. Кто ее навек обидел, В чем, своем, она права? Велика иль невеличка? любит воду иль песок? Может, и совсем не птичка, А из ада голосок?