Собрание Стихотворений

IV. НА ВЗЯТИЕ ЛЬВОВА [224]

Стольный град Червонной Руси, В многовековом искусе, Как в огне, перегоря, Ты всё ждал, чтоб из-за Збруча Подошли, к тебе, как туча, Рати Белого Царя. От Москвы золотоглавой Царь к наследью Ярослава Длань победную простер: Вняв мольбе русинов слезной, Русь идет грозой железной Ко хребтам Угорских гор. Здравствуй, край обетованный! Смолкнет гром тревоги бранной, И блеснут над тьмой могил Главы греческого храма. Здравствуй, край, где — бич Ислама — Ладил с Римом Даниил. Львов, цвети, не зная страха Перед хитрой злобой ляха И Цесарскаго двора, С их кичением безбожным… Стало близким и возможным Невозможное вчера. Львов, для радости пасхальной Твой народ многострадальный, От Карпат до Кременца, Собери под стяг державный, Звоном Пасхи православной Торжествуя без конца.

224

На взятие Львова (с. 531). Збруч — название реки. Русины — древнее славянское племя, жившее в Галиции еще до прихода венгров. С середины X в. были православными, потом стали юннатами. Угорские горы — венгерские, заселенные русинами. Даниил Романович (1201–1364) — сын Романа Мстиславовича, князь Галицкий (1211–1212 и с 1238) и волынский (с 1221). В 1254 получил от Папы Римского титул короля, при этом препятствовал распространению католичества на Руси.

V. ПАПЕ БЕНЕДИКТУ XV [225]

Пятнадцатый в ряду своем, Отцу монахов соименный, О, наконец, звучит, как гром, Твой голос властный, вдохновенный! Забудь старинную вражду: Когда Европа вся в аду, Не время для церковных споров. Безмолвье мрачное покинь, Громя рушителей соборов И осквернителей святынь. Готовь безжалостный эдикт, Грозя бушующим стихиям, И пусть исправит Бенедикт Ошибки, сделанные Пием. Пусть поразит твой приговор Двусмысленный австрийский двор — Игрушку Пруссии коварной. Перед германским палачом Замкни навек порог алтарный Святым, апостольским ключом. Во прахе Реймс, и Нотредам Едва избег руки тирана. Ты дашь ли пьяным пруссакам Поджечь святыни Латерана? Пустеет Цесарский престол, Но высоко парит орел Над нашею Москвой верховной — Священной Византии стяг. О, Рим апостольский, церковный Нам общий угрожает враг. Наследник древних, славных пап, Твой пастырь, кардинал Рамполла, В борьбе возвышенной ослаб Против австрийского престола. Он веру русскую любил, И Веною унижен был, Уже приблизившись в тиаре. Остыл вражды старинной пыл: Ведь гордый Лев и Керулларий Не встанут из своих могил! Сними же роковой эдикт С престола пленного Софии! Тебе, державный Бенедикт, Протянет руку Царь России. Верны преданиям святым, Обнимутся Москва и Рим — Два златоглавых великана. Пора, сверши завет любви И отлученьем Ватикана Преступников останови.

225

Папе Бенедикту XV (с. 532). Бенедикт XV (наст, имя и фам. Джакомо дела Кьеза; 1854–1922) — Папа Римский в 1914–1922. Избран через месяц после начала Первой мировой войны. Отмежевался от сражающихся сторон и занимался помощью пострадавшим во время войны. Его попытка быть посредником в переговорах 1917 не принесла результата. Реймс — город во Франции, знаменит собором, памятником зрелой готики. Пий X (1835–1914) — Папа Римский в 1903–1914. Святыни Латерана — пять Вселенских Соборов римско-католической церкви проводились в Латеранском дворце в Риме. Латеранский собор — общее название всех пяти. Кардинал Рамполла — Рамполья Мариано (1843–1913), итальянский прелат, кардинал (с 1887), сыгравший заметную роль в либерализации Ватикана под властью папы Льва XIII (1810–1903).

VI. К ФРАНЦИИ [226]

Неужель, истомясь непосильной борьбою, Ты не сгонишь врага с заповедных Вогез? О, Франция, Франция! что же с тобою, Иль изверилась ты в справедливость небес? Вспомни, Франция, вспомни священные были: Как британцы топтали родные поля, Как бежали они пред сиянием лилий, Как пастушка на трон возвела короля. Пусть германец подходит к кремлю Орлеана, Пусть разрушен твой Реймс неустанной пальбой, — Веруй, Франция, веруй: твоя Иоанна Не забыла тебя, неизменно с тобой. Пусть поля твои красны от сечи кровавой, Пусть и ночью и днем не смолкает пальба… Пред свободным Парижем, свободной Варшавой Разлетелась, как ветер, врагов похвальба. Напряги, напряги же последние силы, О, прекрасная Франция, дочь королей! Будет горек германцам расплат за могилы, За кровавую жатву французских полей. Подыми же на север усталые очи, Оглянись на далекий восток и воспрянь: От кавказских хребтов и от стран полуночи Миллионы полков ополчились на брань. Чтоб Европе напомнить о правде и мире, Подымается Русь, как один исполин; Как река в половодье, всё шире и шире Разливаясь, дошла до венгерских долин. С ней и крест всепобедный, и меч Михаилов. Удивляет весь мир доблесть русских солдат… Пал старинный наш Львов, и проходит Брусилов Далеко, за хребты неприступных Карпат. И британцев воинственных, дружных с Нептуном, С каждым днем вырастает бесчисленный флот, И трепещет германец пред громом чугунным, Покорившим брега Атлантических вод. Потерпи же, о, Франция! Два исполина Отомстят за твой Реймс и за кровь твоих ран, И раздавит Европа кичливость Берлина, И Европу спасет ополченье славян.

226

К Франции (с. 534). Вогезы — горы на Северо-востоке Франции. Брусилов Алексей Алексеевич (1853–1926) — генерал, командарм в Галицкой битве, с 1916 — главком Юго-Западного фронта; провел успешное выступление, т. н. «Брусиловский прорыв».

VII.ПРОБУДИВШЕМУСЯ ИСЛАМУ [227]

И ты, несчастный, поднялся И ищешь гибели упрямо. Знать, прогневила небеса Кичливость дряхлого Ислама. Устала от тебя земля, Расслабленный дракон! Уж время Орлу московского Кремля С Царьграда снять лихое бремя. Удар в отплату за удар: Россию, по веленью Бога, Освободила от татар Наследница Палеолога. Теперь подымет русский царь Священный стяг — за Византию, Отмстит поруганный алтарь, Восставит падшую Софию. Не лгут преданья старины, Не лжет провидящее сердце: Предсказан ход святой войны В истлевших книгах староверца. К осуществлению близка Давно взлелеянная дума: Уж встали русские войска Перед твердыней Арзерума. София, процветет твой храм В бывалой красоте и блеске, И вновь овеет фимиам Твои мозаики и фрески. Наступит вожделенный мир Для всех и, поздно или рано, Мы вступим с пением стихир В заветный храм Юстиниана.

227

Пробудившемуся Исламу (с. 536). Наследница Палеолога — здесь: Москва. Храм Юстиниана — Софийский храм в Константинополе, возобновленный византийским императором Юстинианом I Великим (483–565).

VIII. ПЕРЕД ЛУЦКОМ [228]

Промчались в вагоне рекрутском Солдаты… Рассеявши тьму, Багровое солнце над Луцком Пылает в морозном дыму. Глубоким засыпанный снегом, Застыл и безмолвствует Стырь, Забыв, как австриец набегом Мутил его синюю ширь. Волыни любимому сыну Что Польши и Австрии гнев? Здесь, путь заградив Гедимину, Свой город отстаивал Лев. Красавец Волыни, ты спишь ли? Проснись! луч рассвета блеснул… Опять загремел в Перемышле Железного приступа гул.

228

Перед Луцком (с. 538). Гедимин (Гедиминас;? — 1341) — великий князь литовский (с 1316). В союзе с Тверью выступал против Московского княжества, захватил западные русские земли с городами Полоцк, Гродно, Брест, Витебск, Минск и др.

1915. Январь. Между Луцком и Ковелем

IX. ХОЛМ [229]

1 Покрыла белая зима Однообразные равнины… Белеет твой собор с вершины Уединенного холма. Но вместо тишины обычной Здесь лагерный не молкнет гам, И пестрый люд разноязычный Снует по грязным площадям. Издревле русская земля, Ты — прошлого живая книга! Здесь Русь освобождал от ига Меч Даниила короля. Теперь его священный прах Почиет в глубине собора, Когда отстаивает лях Свой край от рабства и позора. Темнеет сумрачный костел, Толпою полн многострадальной, А с высоты, овеяв дол Какой-то тишиной Пасхальной, Сияет древний русский храм, Как голубь Ноева ковчега, И Холм восходит к облакам, В покрове девственного снега. 2 О, две извечною враждой Разъединенные стихии! Уже связует Дух Святой Судьбины Польши и России. Здесь, где почиет Даниил, Короной римскою венчанный, Готов свершиться мир желанный Двух вечных, равноправных сил. Ужель вам враждовать до гроба? И Девы Пресвятой алтарь Не восстановит мир, что встарь Разрушила людская злоба?

229

Холм (с. 539). Холм — древнерусский город, основан Даниилом Галицким (1201–1264), центр Холмской Руси, с 1366 в составе Польши; ныне г. Хельм в Польше.

X. В КОСТЕЛЕ [230]

Сквозь лес готических колонн, Горе, над мраком вознесенный, Огнем лампады озарен, Сияет чистый лик Мадонны. Там, ко всему земному мертв, Сложив молитвенно ладони, Перед престолом распростерт Священник в розовой фелони. Мерцанье золота и бронз Чуть озаряет тьму густую… Поет орган, и юный ксенз Возносит чашу золотую. Всё смолкло. Кажется, весь мир Развеялся, как облак дыма… Лишь высоко взнесен потир Под звуки музыки незримой. То — отзвук неземных гармоний. Им внемлет, с нежностью в очах, С Христом-младенцем на руках И с ветвью лилии, — Антоний. А в нежно-бледной вышине, Как в гроздьях вянущей сирени, Приветно улыбаясь мне, Клубятся ангельские тени. А там, где гуще жуткий мрак, Над миром чувственным и дольным, Как верной пристани маяк, Сияет взорам богомольным Цветистых стекол дальний рай, Суля покой душе усталой, И, как зари сиянье алой, Зовет земной покинуть край. О, если б взвиться к небесам Движением бесплотных крылий… Как полн сырой и темный храм Дыханьем ладана и лилий!

230

В костеле (с. 541). В статье «Впечатления Галиции» (1915) Соловьев писал: «Когда я попал в костел в Холме, восторгу моему не было границ. Сидеть в уголке, устремляя глаза в готические своды, чуть тронутые нежными бледно-серыми красками, видеть, как на нескольких престолах священники возносят чашу, в белых, розовых и фиолетовых ризах, обрамленных кисеей и кружевами, под дивные звуки органа, доносящиеся сверху, как пение незримых ангелов — это было неописуемое наслаждение» (Богословские очерки. С. 218). Антоний — св. Антоний Падуанский (1195–1231), францисканец, Учитель Церкви. В христианском искусстве изображался с Младенцем Христом на руках; его атрибуты — лилия, цветущий крест, рыба, книга, огонь или пылающее сердце.

XI. К ПОЛЬШЕ [231]

Тебя железная судьба. Казнила жребием тяжелым, И не смолкают по костелам Рыданья женщин и мольба. Отцы и сыновья-подростки Все — в бранном поле, и за них Лепечет мать молитвы стих У Ченстоховской Матки Бозки. О, злополучная страна, О, верная Пречистой Деве! Ты вновь от риз обнажена И распинаема на древе. Кто истязуем так бывал Касаньем к незажившей ране? Но сам Христос тебя избрал Причастницей своих страданий. Взирай на кровь Его Страстей, На пригвождаемые руки… Ему поведай скорбь и муки Твоих истерзанных детей. Ведь скоро ясно будет всем, Что кровь твоя — как жертва в храме, Что вновь Рахиль рыдает в Раме И озарился Вифлеем. Насыщен голод духа злого Твоими мертвыми детьми… Прости же нам грехи былого И нас, как братьев, приими.

231

К Польше (с. 543). У Ченстоховской Матки Бозки… — т. е. у чудотворной иконы «Ченстоховская Богоматерь» (14 в.) в г. Ченстохове на юге Польши.

XII.НА ГРАНИЦЕ

Иль даже небо негодует И в спор людей вступает ад, Что непрерывно ветер дует, Холодный ветер из Карпат? Там наша рать грозит врагу Во мгле февральского тумана, Изнемогая в стуже льдяной, На окровавленном снегу. А здесь всю жизнь разрушил гром, И бесконечные могилы Покрыли сумрачным ковром Равнины Холмщины унылой. И ты, моя Волынь, грустна: Пронесся смерти ворон черный, И дышит близкая весна Заразой, смрадной и тлетворной. И сердце замерло в груди Пред этой казнью очевидной… Устали все… Конца не видно… А сколько крови впереди! Когда-нибудь придет покой, Но как-то жутко мне и сиро… Ведь скорби не было такой От самого начала мира!

XIII.В ГАЛИЦИИ

Мой путь лежал к заветной оной грани, Знакомой лишь по лепету молвы… Передо мною в утреннем тумане Чернели гор лесистые главы. Кругом был край, еще чужой недавно, Но ставший наш ценой смертей и ран, Где столько лилось крови православной, Что крови той не смоет океан. То вверх взбегали снежные дороги, То с кручи падали… Со всех сторон Карпатских гор угрюмые отроги Теснили бледно-серый небосклон. Хромала кляча, жид ворчал суровый, И ветер в чащах буковых гудел… Но мысль моя летела за предел Гор, тающих в дали черно-лиловой. Там веры совершались чудеса, Там ждет давно народ многострадальный, Там нас зовут Богемии печальной Приветливо шумящие леса.

XIV. ДАРДАНЕЛЛЫ [232]

Разбивая, словно стекла, Укрепленья берегов, Мчится морем Фемистокла Стая английских судов. Море, славное исстари! Ты — распутье двух дорог: Здесь погибли Ксеркс и Дарий, И раздавлен был Восток. Геллеспонт взревел вспененный, Вот он цепи разорвет… Пред Европой восстает Спор, от века предрешенный, И ему — один исход. Живы золотые были! Лемнос флотом окружен, Залпы пушек разбудили Мирно спавший Илион. Вождь Ислама побледнел, Слыша, как, шумя в пучине, С громом падают твердыни Неприступных Дарданелл. День уж близок. Скоро, скоро Кремль Царьграда упадет. В синем зеркале Босфора Отразился русский флот. Завершился спор столетий, И, крестом сокрушена, С Магометовой мечети В море падает луна. Мощь Европы и России Опрокинула Ислам, И опять в стенах Софии Голубеет фимиам. Спор безумный! спор неравный! Слава Азии — как дым Перед солнцем православной Руси с Западом святым.

232

Дарданеллы (с. 546). Дарданеллы — пролив в Турции между Европой и Азией, соединяющий Эгейское море с Мраморным. Фемистокл (ок. 525 — ок. 460 до н. э.) — афинский полководец, стратег. Сыграл заметную роль в период Греко-персидских войн (493–492 до н. э.). Ксеркс I (?
– 465 до н. э.) — царь государства Ахеменидов (Древней Персии). Возглавлял поход персов на Грецию (480–479 до н. э.). Дарий I — царь государства Ахеменидов (522 — 86 до н. э.). Время его царствования — период наивысшего расцвета Персии. Геллеспонт — др. — греч. название Дарданелл. Лемнос — остров на Севере Эгейского моря (в составе Греции).