Собрание Стихотворений

VIII. «Когда я в бездну пал, внимая злобный…»

Когда я в бездну пал, внимая злобный Подземный крик, Ко мне склонился ангелоподобный Любимый лик. Я пролетал безмерные пространства, Тонул в крови, Когда постиг святое постоянство Твоей любви. Ты в черный ад пришла с цветком весенним Назло судьбе, И я взошел по солнечным ступеням Вослед тебе.

1912. Апрель

IX. РАЗБОЙНИЧЬЕЙ ДЕВОЧКЕ [182]

О, до конца в нежданном милосердьи Тверда пребудь, И укажи моей печальной Герде На верный путь. Хоть любишь ты забавы дикой лени: За рубежом Полярных стран, любимого оленя Ласкать ножом, Не отвергай блуждающей подруги! В тени шатра, Согрей малютку — жертву злобной вьюги Огнем костра. Она тоскует, я же время трачу, Забыт, один, Решая невозможную задачу Из синих льдин. В родном саду алеет розан нежный, Смеется май… Ах, в дальнем замке Королевы Снежной Погибнет Кай. Но ты внемли моей сестры моленью: Закутай в мех, Вели на север верному оленю Направить бег, Чтоб навсегда растаяли морозы, И, слив уста, Воспели мы в тени весенней розы Дитя Христа.

182

Разбойничьей девочке (с. 421). Маленькая разбойница, Кай, Герда — персонажи сказки Г. X. Андерсена «Снежная королева».

1912. Май

X. Н.П.КИСИЛЕВУ [183]

На утре наших дней, венками из аканфа Венчав чело, мы вышли для борьбы, Тогда шептали нам дубровы Эриманфа Священные дубы. Нас Дионис призвал к таинственной трапезе: Решая тайну сфинкса, я погиб, И не внимал тебе, провидящий Тирезий, Ослепши, как Эдип. О друг возлюбленный, ты в мрак подземный смело Ко мне явился с чашей золотой, Где кровью древнею играло и горело Вино любви святой. Ты мне вещал о Ней, принес Ее сиянье, Ее любовью грех мой разреша, И долго плакала слезами покаянья Померкшая душа. Иная нас теперь к себе зовет дуброва, Над ней горит неугасимый луч: Омоет все грехи, все исцелит Сарова Благословенный ключ.

183

Н. П. Киселеву (с. 422). Аканф — акация. Эриманф — река в Аркадии; также божество этой реки. Тирезий — в греч. мифологии сын нимфы Харикло, фиванский прорицатель. Сарова /Благословенный ключ… — Саровская пустынь (Тамбовской обл.) основана в 1690 иеромонахом Иоанном; прославлена чудесами и подвигами св. Серафима.

1912. Июль, Дедово

XI.АНДРЕЮ БЕЛОМУ

Ты помнишь ли, как мы с тобою встали У царских врат, Облекши грудь броней из тяжкой стали, Мой старший брат? Когда мы поклялись до смерти биться С напором бурь, Навстречу нам взвились две голубицы, Пронзив лазурь. Отозвался их песне голубиной Звон наших лир, Обоим нам назначен был единый Златой потир. Мой старший брат, тебе навстречу рдела Моя заря, Когда я пал, пронзив мечами тело У алтаря. Пусть далеко до полного рассвета, Пусть ноет грудь, — Нам белый голубь Нового Завета Укажет путь.

1912. 28 Июля, Дедово

XII. «Последний луч бледнеет, догорая…»

Последний луч бледнеет, догорая, Последний шум стихает. Мы одни. Твои уста, в которых сладость рая, Пророчат мне безоблачные дни. Пускай к тебе прильну я, умирая, Ты мне шепнешь: я здесь, с тобой: усни. Твои уста, в которых сладость рая, Пророчат мне безоблачные дни. Ты здесь, со мной. Вдали иного края Уже мерцают первые огни. Твои уста, в которых сладость рая, Пророчат мне безоблачные дни.

1912. Июль, Боголюбы

ВОЗВРАЩЕНИЕ В ДОМ ОТЧИЙ. Четвертая книга стихов 1913–1915 [184]

ПРЕОСВЯЩЕННОМУ ТРИФОНУ ЕПИСКОПУ ДМИТРОВСКОМУ ПОСВЯЩАЮ ЭТУ КНИГУ

ВСТУПЛЕНИЕ [185]

— Fecisti nos ad Те, et inquietem est cor nostrum, donec requiescat in Те.

Augustinus

184

Четвертая книга стихов 1913–1915. Книга вышла в Москве в 1916.

Посвящение — отец Трифон (Борис Петрович Туркестанов; 1861–1934), митрополит, известный проповедник, первый викарий Московской епархии, епископ Дмитровский (с 1923 в сане архиепископа, с 1931 в сане митрополита). Духовный путь начинал в Оптиной Пустыни. В юности дружил с М. С. Соловьевым, отцом поэта. Соловьев познакомился с епископом Трифоном и монахами Богоявленского монастыря в Москве летом 1913.

Эпиграф — из «Исповеди» св. Августина (Confessiones. Lib. I. Cap. I). Перевод: «Ты создал нас для Себя, и не знает покоя сердце наше, пока не успокоится в Тебе».

185

Вступление (с. 427). Монастырь Богоявления — основан в конце ХШ в. князем Даниилом Московским, закончен в 1304 при Иване Калите, окончательный вид приобрел в 1693–1696. В предреволюционный штат монастыря входили управляющий — преосв. Трифон, епископ Дмитровский; наместник — архимандрит Ипполит; ризничий — игумен Иона; пятеро иеромонахов и восемь иеродьяконов. Десница (церк.) — правая рука. Дикирий — двусвечник в левой руке архиерея, символ двух естеств в Иисусе Христе. Клобук — головной убор монашествующих. Зане (церк.) — ибо, для того, потому что, так как. Неблазный (неблазненный) — чуждый соблазна, чистый. Казанская — православный праздник во имя чудотворной иконы Казанской Божьей Матери (21 июля — в память явления иконы в Казани; 4 ноября — в связи с чудесным освобождением от поляков в 1612). Старинный князь московский Даниил… — Даниил Александрович (1261–1303), сын Александра Невского, князь Московский с 1276. Получил по завещанию Переяславль-Залесский, чем положил начало росту Московского княжества. Основал Данилов и Богоявленский монастыри. Канонизирован русской православной церковью. Зрак — здесь: вид. Херувим (др. — евр. пламенеющий) — высший чин ангелов. Рипиды (церк.) — круглый, на древко насаженный образ херувима, которым дьякон веет над Св. Дарами. О, княжеского рода цвет прекрасный… — епископ Трифон происходил из семьи кавказских князей. Золотой телец — идол в виде быка; был сооружен ветхозаветным Аароном по требованию народа, поклонявшегося золотому тельцу как воплощению Бога (Исх. 32). Символ власти и богатства. …о святом заторнике Сарова… — речь идет о преп. Серафиме Саровском, православном святом, особенно чтимом в России. …когда с моим отцом / Бродили вы… — Соловьев неоднократно вспоминал о юношеской дружбе между М. С. Соловьевым и Б. П. Туркестановым. Оптина обитель — Оптина (Введенская) Пустынь, мужской монастырь, в 2 км. от г. Козельска Калужской обл. Основан в XIV в. Оптою (Макарием). К монастырю примыкает Иоанно-Предтеченский скит (основан в 1821). Является своеобразным религиозно-философским центром, духовной святыней нации. Пустынь посещали Н. В. Гоголь, Ф. М. Достоевский, Л. Н. Толстой и мн. др. После революции скит и монастырь были закрыты. Пустынь возвращена русской православной церкви в 1987.

I Забуду ль день, когда, скитаясь праздно По улицам столицы опустелой, Июльским утром, завернул случайно Я в древний монастырь Богоявленья, И в храм вошел, и сквозь толпу густую Едва достиг до середины храма. Тогда был час великий возношенья Святых даров. От множества людей Весь воздух застлан был как бы туманом, И было тяжело дышать от жара Толпы бесчисленной и благовонья Пред алтарем курящихся кадил. И сквозь туман увидел я тебя: Перед потиром с Кровию Христовой Ты предстоял в одеждах голубых, И, обратясь от царских врат к толпе, С властительно подъятою десницей, Благословлял склонившийся народ И возносил дикирий и трикирий… И мне казалось, что давно-давно Тебя уж видел я пред алтарем, Что это дивный сон, который вновь Ко мне вернулся после долгих лет. Когда же совершилась литургия, Ты в клобуке и мантии смиренной Сошел к толпе и, опершись на посох, Разверз уста для слова золотого. Ты говорил о лествице небесной, Явившейся Иакову в Вефиле, Ты воспевал духовную хвалу Заступнице, нескверной и неблазной, Зане Ее был праздник в этот день — Казанская. Окончив поученье, Из храма ты пошел в твой тихий дом, И видел я, как меж дерев зеленых Неслышно плыл твой ангельский клобук, И легкая рука не уставала Благословлять теснящийся народ, Пока не скрылся ты за дверью кельи. II Да, этот день был для меня началом Прекрасной, новой жизни: будто вновь Ко мне вернулась юность золотая, Овеянная розами любви. И новая весна в моей душе Теперь цветет уже нетленным цветом, И ей конца не может быть: она Не связана пределом жизни бренной. Как хорошо, покинув Вавилон, Греховный град машин, автомобилей, Театров, электричества, трамваев, Дворцов разврата, рядом с нищетой Воздвигнувших сверкающие стекла, — Покинув это царство князя тьмы, Ступить за монастырские ворота, Куда не проникает шум мирской, Где из-за нежной зелени приветно Глядит с дверей церковных черный схимник Старинный князь московский Даниил. Там, дальше — вечно озаренный рай, Как бы кусок божественного неба, Упавший в тьму земную. Там — сиянье Лампад, благоухание кадильниц И дивные каноны и стихиры, Как отзвуки напевов неземных. Там, у порога, сам Христос тебя Встречает в виде нищего калеки, Просящего о скудном подаяньи. Здесь он стоит, приявший зрак раба, А там, во храме, зришь его во славе, Грядущего на облаках небесных. Там предстоит его земной наместник, И отроки пред ним, как херувимы, Скрещают златоликие рипиды, И черный клир приветствует его На языке священной Византии. III О, княжеского рода цвет прекрасный! Благословен тот день, когда на север, Покинув горы Грузии цветущей, Направил путь твой предок отдаленный. Позволь же мне с толпой твоих овец Благодарить тебя за то, что ты В сердцах людей, внимающих тебе, Разжег угасший угль любви Христовой. Ведь плакал весь народ, тебе внимая, Когда ты в день подъятия Креста Нам говорил о бремени Христовом И бичевал преступные сердца, Раскрывши язвы совестей греховных. Ты грозен был, как древний Моисей, Во гневе разбивающий скрижали На празднике кощунственном тельца. Зато какая радость и услада, Какая неземная тишина Сходила в душу нам, когда вещал Ты о святом затворнике Сарова И повторял за ним: «Христос Воскрес», Будя надежду радости Пасхальной. Благодарю тебя за то, что мне Ты кровь согрел воспоминаньем нежным О дальних днях, когда с моим отцом, Бродили вы весной, в Нескучных рощах, Два отрока, направившие ум От суеты — к Познанью тайн Христовых. Благодарю тебя за то, что мне, Рабу греха, принес благословенье Ты Оптиной обители заветной — Свободы будущей обетованье. О, дай же мне за клобуком твоим Идти вослед, следы твои лобзая, Как ты идешь дорогою Креста! О, напои иссохшую пустыню Моей души словами золотыми, Мой грех очисти язвою Христа И освяти меня благоуханьем Иаковлевой лествицы небесной. Пускай твои верховные молитвы Восходят ввысь, как фимиам кадильный, И охраняют родину святую. Да укрепят тебя в трудах твоих Пречистая и Серафим Саровский.

7ноября 1913. Дедово

ВОЗВРАЩЕНИЕ В ДОМ ОТЧИЙ

I. ПРИВЕТ НОВОМУ ИЕРУСАЛИМУ [186]

Издалека, на утренней лазури, Уже горит громадный купол твой, И мощный звон разносится в полях, Со всех сторон скликая богомольцев! Приветствую тебя, Иерусалим! Прими меня в твои святые своды И осени державными крылами, Как птица, бесприютного певца. Прохлада, мир — в твоей широкой, сени, Куда не проникает зной полудня, И только лучезарная лазурь Вливается в бесчисленные окна Сияющего купола Растрелли. Художество времен Елисаветы На старине оставило печать Изящества и легкости. Здесь пир Воздушных форм и красок. Как хорош Пророк Амос, приемлющий кошницу С румяными, роскошными плодами. А по стенам, где золотой Кувуклий Горит в лучах поднявшегося солнца, Начертан злобный сонм синедриона, И перед ним, в блестящем медном шлеме, Прекрасный юноша центурион Вещает старцам чудо Воскресенья. Как пуст и глух к реке бегущий сад, Где соловьи поют, не умолкая, И белые черемухи в тиши Душистый снег стряхают на часовни. О, Никонова древняя обитель! Прими привет церквей чужбины дальней, Где я вздыхал и помнил о тебе. Прими привет сурового Стефана, Прекрасного царя Дунайских стран, Стремящегося в небо лесом башен, Сужающихся кверху, как стрела. Я посетил его в неделю Ваий, Когда гремел торжественный орган, И весь народ согласно пел: «Осанна». Витала тьма в угрюмых, древних сводах, И только в недоступной вышине, Как рай, сияли окна расписные. Там райская нетленная лоза Горела виноградом изумрудным, И кровью рдели алые плащи. Там Добрый Пастырь шел с далеких гор С потерянной овцою среброрунной… Прими привет от льва святого Марка, Властителя Венеции прекрасной. Там над лазурным зеркалом лагуны Воздвигнут храм рукой царьградских зодчих — Подобие божественной Софии. Мозаикою золотой и синей Сияет он над площадью веселой, Овеянный дыханьем теплым моря И нежным лётом голубиных крыл. Прими привет владыки полумира, С вершины ватиканского холма Сверкающего золотом тиары. Я вспоминал в пустом великолепьи Громадного, холодного Петра Тебя, обитель Никона святая. Какая смерть в чертогах Ватикана! Как сиротливо мощи Златоуста Там ждут лобзанья русских пришлецов, Без скорбных слез, без копоти кадильной! Там даже гроб апостола Петра Не окрылил в душе моей молитвы: Едва взмахнув бессильными крылами, Она затихла, скованная льдом Изваянных из мрамора кумиров… Прими же их привет. Но знай: нигде Я не слыхал столь радостного звона, Как чудный гул твоих колоколов, Когда звучит у золотой пещеры Канон пасхальный, радуя сердца И ужасом волнуя одержимых, Кричащих, падающих в диких корчах. И кажется: в смятеньи стонет ад, Зане лишен он жала и победы, И торжествует утренняя песнь Архангелов, отъявших камень гроба. О, дивный храм! Еще придет твой день: Ты соберешь от севера и юга Твоих птенцов в сияющий алтарь, И двинутся с востока патриархи Занять места, назначенные им Под светлой сенью храма Соломона. Светись, светись, святой Иерусалим. Жди жениха, скорбящая невеста, И наполняй светильники твои. Недаром блещет пурпур Византии По алтарям, как жертвенная кровь. Архимандрит с безмолвствующим клиром, Колебля благовонные кадила, Недаром ожидает перед входом Грядущего. И русский патриарх Войдет в свой храм и совершит трапезу, И дверь замкнет…

186

Привет Новому Иерусалиму (с. 431). Воскресенский монастырь, или «Новый Иерусалим», на реке Истре к северо-западу от Москвы (ок. 50 км), возле города Истра, заложен Патриархом Никоном на земле, купленной у Боборыкина, по модели, привезенной из Иерусалима Арсением Сухановым. Окончен в 1685; в 1721 в соборе устроен шатер над Гробом Господним (сгорел в 1726, восстановлен на средства Императрицы Елизаветы Петровны в 1748 трудами московского архиепископа Амвросия (Зертис-Каменского) по плану Растрелли). Пророк Амос — третий из малых Пророков, пастух из Феокии, жил при Озии, царе Иудейском, и Иеровоаме, 2-м царе Израиля. Кувуклий (лат. Cubicularum) — спальня в Византийском дворце. Синедрион — верховное еврейское судилище из 72-х членов, основанное Вавилонским царем Иосафатом (2 Пар. 19). Сначала находился в Иерусалиме, после его падения был перенесен в Иамнию, в конце III в. в Тиверду. После окончательного рассеяния евреев был заменен местными синагогами. Центурион (лат. centurio) — командир подразделения (центурии) в др. — римском легионе. Никонова древняя обитель — Ново-Иерусалимский монастырь. Неделя Ваий — вербное воскресенье. Добрый пастырь — Иисус Христос: «Как пастырь Он будет пасти стадо Свое; агнцев будет брать на руки и носить на груди Своей…» (Ис. 40, 11). Лев святого Марка — символ Венеции. Владыка полумира — папа Римский. Тиара — папская митра (головной убор) из трех корон с крестом наверху; и короны означают три царства: небесное, духовное и светское. Золотая пещера — наименование монастыря, в данном случае Ново-Иерусалимского. Архимандрит — начальник монастыря. …русский патриарх / Войдет в свой храм… — речь идет о необходимости церковной реформы в начале XX в., созыве Собора и выборах патриарха, что произошло в конце 1917 — начале 1918.

II. ЕПИСКОПУ ДИОНИСИЮ (Бывшему архимандриту в Риме) [187]

В священном городе, где почиют Тела апостолов первоверховных, Где кровью их освящена земля, Тебя я встретил. Иноком смиренным Воскресный ты на клиросе канон Читал болезненным и слабым гласом. И не пришло мне в голову спросить, Кто сей монах смиренный. А наутро Увидел я тебя перед престолом, И слабая твоя глава склонялась, Как цвет полей, росою отягченный, Под царским игом митры золотой. И пышные латинские соборы Покинул я для тесного ковчега, Где ты с ничтожной горстию славян Молился по уставу Византии. Забывши пышный пурпур кардиналов, Языческую роскошь Ватикана И мертвое, холодное величье Бесчисленных, пустеющих церквей, — К тебе я шел по вечерам субботним. Звучал так сладко твой канон вечерний, Когда ты смерть Христову славословил, Голгофы крест и утро Воскресенья. Больной, тщедушный, с чахлой, впалой грудью, Казался ты видением бесплотным, Но светлый мир сиял в твоих очах И радость вечная о вечном Боге. Как ты любил церковный этот град, Твой злой недуг целившую чужбину, Великий Рим, который быль прославлен Второго Павла словом золотым. Как ты любил Яникул, обагренный Божественною кровию Петра, Где он простер дряхлеющие руки На древе крестном, головою вниз, И вспоминал брега Генисарета, И рыб улов, и тайную трапезу, И заповедь: паси Моих овец. Направив путь к снегам моей отчизны, Вторично в Рим я прибыл из Помпеи И в храм пришел на площади Кавур. И клирик мне с ликующим лицом: «Мы покидаем Рим. Архимандрит Епископом назначен на Волыни. Пождите здесь. Еще он в алтаре, Он молится». И церковь опустела, И я тебя в притворе темном ждал. И светел вышел ты из алтаря, И на лице твоем еще лежало Иных миров лучистое сиянье. И вместе мы простились с вечным Римом, И ты с каким-то ангельским смиреньем Сказал: «Хоть плоть смущается моя, Но радуется дух». (Ты разумел Высокий труд святительского сана.) И молвивши: «До встречи на Волыни», Ты надо мной простер святую руку И в дальний путь меня благословил. Спеши ж теперь в роскошные поля Родных степей, где дикие курганы Вещают нам о днях богатырей, О днях побед над полчищем монгола. Да укрепляет ветр Червонной Руси Твою изнемогающую грудь. Спеши, там жатва уж давно созрела, И только ждет усердного жнеца. Неси туда евангелие мира, И подыми заблудшее овча С любовью на епископское рамо. Да озарит родимую Волынь Сиянье золотого омофора!

187

Епископу Дионисию (с. 434). Кардиналы — высший духовный сан в Риме. Из них — 6 эпископов, 50 — священников и 14 диаконов. Носят красные мантии и широкополые шляпы с красными шнурами. Названы так потому, что они — главные деятели, рычаги папского правления (cardo — крюк). Ватикан — холм в Риме на правом берегу Тибра; здесь находятся Собор Св. Петра и Папский дворец. Ныне — государство-город в пределах столицы Италии, центр католической церкви, резиденция ее главы, Папы Римского. Второго Павла словом золотым… — видимо, подразумевается Павел II, Папа Римский в 1464–1471, покровитель науки; благодаря его деятельности была основана первая печатная типография в Риме. …Яникул, обагренный /Божественною кровию Петра… — возможно, эдикула (алтарь, статуя), под которой, по одной из версий, были захоронены останки Св. Петра, в римском соборе его имени. Генисарет — озеро в Галилее, прославленное чудесами Иисуса Христа (Мат. 14, 34). Омофор (греч. «раменоносник») — одно из семи архиерейских облачений, возлагаемых на рамена (плечи): широкая лента, которая вешается через плечо и спускается спереди и сзади. Символизирует заблудившуюся овцу (человечество), которую Господь взял на Свои плечи и сочетал со Своими овцами (ангелами). Кресты, которыми украшается омофор, показывают, что священнослужитель готов последовать страстям Христовым.

III. СВЯТОЙ МОСКВЕ [188]

Полная народом богомольным, Ты, слиясь в один небесный хор, Славишь Бога звоном колокольным От Кремля до Воробьевых гор. Иоанна золотых глаголов Полны храмы; в чашах рдеет кровь; Каждый день на тысяче престолов Царь Небесный заклан вновь и вновь. Пусть растут громады Вавилона: Как и прежде, зелена земля, И несется радостного звона Древний гимн над башнями Кремля. Слышу сладкий ветр весны церковной, И победы час невдалеке, С дня, как дан Москве отец духовный, Кроткий старец в белом клобуке. Бедный сын незнаемого рода, Вскормленный Сибирскою рекой, Он — избранник русского народа, Он — печальник черни городской. Легкий и бесплотный, как икона, Добрый пастырь страждущих овец, Он к толпе спускается с амвона И ведет беседу, как отец. В бурях азиатской полунощи, Укрепил для подвига Христос Эту плоть, иссохшую, как мощи, С чистым снегом старческих волос. И несут к нему страдальцы бремя Нищеты и несказанных мук: Всё врачует, как в былое время, Белый патриаршеский клобук. С ангельскою нежностью во гласе, Рядом с ним, труды его деля, Выступает кроткий Анастасий, С посохом, по площади Кремля. Облеченный ризою червленой, Он, — как древний мученик в крови, Бледный лик, постами истомленный, Озарен сиянием любви. Кто сей третий черноризец строгий? (Как бела, нежна его рука!) — Князь, презревший род свой для убогой Кельи и простого клобука. С темным, сокрушенным, строгим взором, Всю толпу волнуя громом уст, Голубым сияя омофором, Он идет, как новый Златоуст. Он не помнит пиршеств многолюдных, Суета от сердца далека. Побледнела в четках изумрудных Княжеская, гордая рука. Шум толпы ему докучен ныне, И труды правленья — тяжелей: Улетел бы к Оптиной пустыне Строгий ангел Дмитровских полей. Только там — всё то, что сердцу мило, Тихие надгробные кресты… И зовет Амвросия могила Инока из мира суеты… Не во сне ли было то виденье? Неужели вновь она жива, В золоте, в дыму кадил и в пеньи Третий Рим — священная Москва? Всё опять, как и во время оно: Верою горящие сердца, Ангелы Кремлевского Сиона, Первый снег на площади дворца. Град родной! Ты не узнаешь тлена, И залог священный есть у нас: Мощи патриарха Гермогена, Кто страну родную мукой спас.

188

Святой Москве (с. 437). В чашах рдеет кровь… — вино для причастия. В Писании постоянно встречается слово «чаша» в прямом и переносном смысле. Кроткий старец в белом клобуке… — Макарий, митрополит Московский (с 25 ноября 1912). Анастасий — возможно, Анастасий (Александров), с 1914 епископ Ямбургской и Петроградской епархий. …третий черноризец строгий… — преподобный Трифон. Строгий ангел Дмитровских полей… — в 1901 архимандрит Трифон был назначен Священным Синодом епископом Дмитровским и настоятелем Московского Богоявленского монастыря. Амвросий Оптинский (в миру Александр Михайлович Гренков; 1812–1891) — иеросхимонах, старец» духовный писатель. Канонизирован русской православной церковью. Мощи патриарха Гермогена… — Гермоген был патриархом с 1607, известен как хранитель России в смутное время; писал грамоты с увещеванием народа, составил сказание о Явлении Казанской иконы Божьей Матери. В 1612 замучен поляками.

1913

IV. 14 СЕНТЯБРЯ, 1913 г. (Юбилей миланского эдикта) [189]

По улицам почиющего града Я шел во мгле, чтоб славить Крест Христов, И призраками высилась громада Бесчисленных домов. Белел рассвет. Неслося издалека Предутреннее пенье петуха. Весь город спал угрюмо и глубоко Позорным сном греха. А в ясном небе теплилась денница, Уже заря готовилась взойти… Лишь пьяница охрипший и блудница Мне встретились в пути. Смиренною и тихою отрадой Меня манил белеющий собор, Дремавший сад и скудною лампадой Чуть озаренный двор. Там древняя мерцала позолота, И темный храм был светел, как Эдем; Там шла давно горячая работа, Не зримая никем. Молились иноки о грешном мире, Бескровные от бденья и постов, И ты скрещал дикирий и трикирий, Даруя свет Христов. За грешный мир, за мир прелюбодейный, В чаду греха уснувший, как в гробу, Ты возносил в тиши благоговейной Смиренную мольбу. Еще вчера прияла тьма могилы Всё чем тебе был красой этот мир, Но бодр и строг, Христовой полон силы, Ты возносил потир. И твоего сияния лучами Моя душа, когда я вышел вон, Была полна… А в небе рдело пламя, И раздавался звон. И храмы все гудели заедино, И таяли в сияньи хоры звезд, Как в день, когда пред взором Константина Явился в небе Крест.

189

14 сентября 1913 года (с. 440). Миланский эдикт — заявление, которое навсегда установило свободу вероисповедания в Римской империи. Явилось результатом политического соглашения, заключенного в Милане между Римским императором Константином I и Лицинием в феврале 313. Денница — утренняя заря. Пред взором Константина… — Константин I, также Константин Великий (280–337), первый римский император, который стал христианином. В православии почитается святым.