Сократ
Шрифт:
Взгляд Сократа сделался еще острее. У Анита задрожали колени, руки. Не знает, куда деваться. Горло стянуло. Боги, да ведь все эти люди - голоса! Голоса на суде, всюду там, где решают голосованием, особенно на выборах! Мне необходимо говорить перед ними!
Громче ропот нетерпеливой толпы. А Анит и слова не в силах вымолвить. Тысячу Керберов на этого старика! Какая страшная власть в его взгляде! Я весь словно оцепенел... Но все же Анит собрался с силами:
– Дорогие мои друзья, я хотел обратиться к вам как афинский демагог. Опыт оратора уже помог ему найти нужный тон.
– Но мне только что сообщили
Толпа в недоумении молчит: что могло случиться? Анит торопливо уходит и слышит за спиной столь знакомый ему смех Сократа.
4
В день четвертой годовщины низложения Тридцати и победы демократии в Афинах держит перед народом речь глава демократов демагог Анит. Нелегко ему говорить, хоть он и опытный оратор, и умеет складывать фразы в тоне и манере народной речи. Говорит он о том, как медленно заживают раны, нанесенные общине, а в мысли его при этом вкрадывается другое: как быстро наполняется его кошель - кошель рабовладельца...
– Народ избрал нас, о мужи афинские, и мы делаем все для народа. Для блага народа, для его пользы, для расцвета Афин.
– Жиденькие аплодисменты, и Анит спешит продолжать: - Жизнь в нашем государстве улучшается с каждым днем...
– Верните наши дома, наши поля!
– Мы требуем!.. Требуем!..
До сих пор в Афинах никто не осмеливался прерывать оратора. Анит вытер пот на лбу.
– Терпение, мужи афинские! Мы вернем Афинам былую славу, богатство и могущество...
– Как?!
– выкрикнул кто-то.
И другой:
– Когда?!
Анит оставил без внимания неприятные вопросы.
– Народ - верховный владыка над всеми нашими учреждениями, над нами, даже над законами...
Тут ему показалось - стоит в толпе Сократ. Почудился пристальный взгляд его больших глаз.
Анит перевел взор на другую часть толпы - ужас! И там Сократ, Анит видит его большие глаза - глаза, устремленные на него, такие же проницательные, как у того, первого... Куда бы ни обращал взгляд Анит всюду видит он Сократа и его глаза.
– Мужи афинские... расцвет города... в ваших руках... право выбирать... голосование...
Анит путается, слышит шепот Ликона:
– Кончай скорей!
Несколькими выспренними фразами завершает он торжественную речь в честь четвертой годовщины освобождения от тиранов и приглашает народ явиться вечером к пританею, где будут раздавать вино.
Афиняне и пришлые принимают приглашение с непривычным холодом. Толпа расходится разочарованная. Опять пустые обещания...
Анит сидит в зале совета, вытирает лоб, с которого струями стекает пот.
– Тебе нехорошо, Анит?
– спросил Ликон.
Тот ответил вопросом:
– Видел ты в толпе Сократа?
– Не видел.
Ага. Лжет. Он должен был его видеть.
Ликон, оглянувшись - одни ли они,- заговорил:
– А ты веришь тому, о чем речь держал? Веришь в новый расцвет Афин?
– Конечно, - насупился Анит.
– Мы здесь одни, - сухо заметил Ликон.
Анит пересел к нему поближе, понизил голос:
– Но разве могу я сказать народу, что мы скоро докатимся до нищенской сумы? Перикл - и мы! Страшно подумать. Могу ли я открыть народу, что наша
казна зияет пустотой? Что мы отчаянно выжимаем налоги из чужестранцев, из купцов, что мало даже пошлин, которые мы взимаем в Пирее...Он следил за выражением лица Ликона, и показалось ему, что на этом лице появилась ехидная усмешка. Вскочил:
– Хочешь, я обвиню тебя в том, что ты ничем нам не помогаешь, а, напротив, подрываешь мощь государства?!
Вскочил и Ликон, возмущенно крикнул:
– Что-о?! Я подрываю?!..
– Вы, софисты, уже сколько лет требуете полной свободы. Вот ты только что слышал, как меня прерывали криками. Когда это бывало? И далеко ли от криков до действий? На первых порах вы брезговали этими пришельцами из деревень, да и городской беднотой тоже, а как сосчитали, сколько их, так и начали задницу им лизать, явились с вашими милыми поучениями - мол что человеку хочется, на то он и имеет право! И прав тот, кто сильнее... О демоны ада! Нынче все плюют на законы! И что получается? Вместе с чернью вы твердите, что поддерживаете демократию, а на деле идете против нее!
Ликон выпучил глаза:
– Владыка Олимпа! Что ты на меня так взъелся, милый? Можно подумать, сам ты так уж точно соблюдаешь законы!
– А что?
– огрызнулся Анит.
– Разве я их нарушаю?
Ликон хитро усмехнулся:
– Это тебе лучше знать. Однако народ полагает, что народовластие означает - заботиться о народе.
Анит в волнении повысил голос:
– А что мне делать? Могу я вернуть земли этим людям? Пускай будут рады, что мы эти земли скупили - люди получили хоть что-то. Впрочем, Ликон, ты и сам купил изрядные угодья...
Ликон самодовольно выпрямился.
– Да, и это моя заслуга! Я построил новые селения, накупил скота, обработал землю, посадил оливы. Община должна быть благодарна нам, таким вот Ликонам, за то, что мы оживили пустыню и кормим Афины!
– Верно, - согласился Анит.
– Но в таком случае - чего же ты хочешь от нас? Или нам плетьми выбить из города этих паразитов? Это, по-твоему, забота о народе? И где взять для них оболы, не скажешь? Разве на стольких голодных хватит государственной казны?
Ликон не утратил хорошего расположения духа.
– Видишь! Вот мы и договорились. Афины переполнены голодными, и ты говоришь, что ничего не можешь для них сделать. Дороговизна растет, за все требуют деньги, проценты ростовщиков взметнулись до небес...
– Это намек на то, что я одолжил тебе денег?
– покраснев, перебил его Анит.
– Разве этим я не помог городу, способствуя тому, что поля снова начали приносить урожай?
– Конечно, конечно, милый, - сладенько ответил Ликон.
– А знаешь, мне ведь опять понадобятся денежки... Надо прикупить пастбища.
Анит наморщил лоб.
– Это в интересах государства, и потому сделаю тебе новый заем. Вздохнул.
– Поверь, мне и самому больно, что столько наших сограждан становятся поденщиками... Они вынуждены наниматься на самые тяжелые работы, и приходится им туже, чем моим рабам...
– В самом деле это грустно, - помрачнел Ликон.
– Таков уж наш афинский характер - мы обращаемся с рабами мягче, чем где бы то ни было. Странное дело - свободным не в пример хуже... И я спрашиваю себя: что будет дальше? Не поднимутся ли против нас?