Соль под кожей. Том третий

Пойти в душевую уже нет времени — курьер звонит как раз, когда я переобуваю кроссовки.

Димка пишет, что будет через пять минут.

Пальцы мелко дрожат, пока выкладываю на тарелки мясо, салаты с креветками, и горячие тосты с пармезаном. Апельсиновый фреш из двух бутылочек разливаю в бокалы, улавливая щелчки замка где-то на заднем фоне.

Только теперь доходит, что так и хожу в топе, коротких обтягивающих шортах и носках-гармошкой, и еще немного мокрая после зала, и с гулькой на голове. Божечки, ну и вид встречать свою любимую зверюгу.

— Ничего себе, — говорит Димка, с сумкой и букетом подсолнухов в одной руке, и «сапогом» с котятами — в другой. — Это десерт? Отлично, на хрен ужин.

Я смеюсь, бегу ему навстречу, кручусь вокруг как лиса, целуя вообще куда попаду — в щеку, в колючую скулу, прикусываю за ухо. Шутов роняет сумку, цветы, притягивает меня одной рукой, ловит мои губы своими, набрасывается сразу с жадностью и прохладным ночным воздухом во рту.

— Блин, Димка, стой, стоп… — Пытаюсь вырваться. — Я только из-под штанги вылезла, раздевайся, мне в душ пять минут и…

— Да по хуй, — снова рывком к себе, на этот раз игриво прикусывает подбородок.

Кажется, от второго секса в коридоре нас спасает только жалобный писк ушастых блондинок. Шутов разочарованно стонет, выпускает меня на свободу. Забираю цветы и «сапог», несусь на кухню, ставлю чайник. Блин, а ваза у него вообще есть? Шутов и ваза? Трагически закатываю глаза, набираю воду в раковину и оставляю подсолнухи там.

Наливаю воду в грелки, перекладываю котят в домашний «мешок», и они сразу успокаиваются.

— Поймал, — Дима хватает меня сзади, сжимает руки вокруг живота, поднимает над полом. — Ты в курсе, что вся в пыльце?

В подтверждение его слов громко чихаю.

Он сам несет меня в ванну, ставит под душ в чем есть, откручивает вентиль.

Мы становимся мокрыми за пару секунд.

Стаскивать друг с друга вещи почти что задача на выживание.

Димка сжимает мою грудь, трет пальцами соски, накрывает по очереди губами, кусая и посасывая вместе с водой.

Я гостеприимно расставляю для него ноги.

Боже, он голый просто произведение искусства!

Сжимаю член пальцами, но успеваю сделать только пару ласкающих движений, потому что Дима рывком поворачивает меня лицом к стене, растягивает ладони по горячему и мокрому кафелю.

Оттопыривает мою задницу, запускает пальцы между ног.

Я подмахиваю ему навстречу.

Звонко шлепает по заднице, заставляя взвизгнуть, на секунду встать на цыпочки.

Хватает за бедра.

Вгоняет член сразу и без прелюдии.

Рвано матерится, накачивает меня до упора, такими резкими толчками, что каждый удар члена я чувствую где-то возле пупка.

Грудь болезненно трется об стену.

Мы трахаемся жестко, рвано, подхватывая стоны друг друга.

Последними толчками просто как будто раскалывает меня пополам.

Я чувствую, как он кончает во мне, задерживая член на пару секунд очень глубоко внутри.

— Лори, я не очень грубая скотина? — прижимает меня спиной к своей груди, мягко целует в плечо, делает воду немного горячее. — Прости, обезьянка, ты у меня голая весь день из головы даже покурить не выходила.

Завожу руку назад, обхватываю его за шею и тянусь целоваться.

Ворую его хриплый и немного уставший смех.

— Ты просто бешеная зверюга, Шутов. — Поворачиваюсь к нему лицом, жадно вталкиваю свой язык к нему в рот, выцеловываю как ненормальная. — Еще хочу…

Глава тридцать девятая: Данте

Когда мы, наконец, выходим из душа, на часах половина двенадцатого, ужин остыл, но на это вообще плевать с высокой колокольни.

Мое дурное сердце пару раз покалывает, когда Лори воровато тянет кусок мяса с моей тарелки и нам приходится устроить за него дуэль на вилках. Она смеется, запрокидывает назад голову и ее еще влажные после душа волосы смешно подпрыгивают в такт каждому звуку.

Это счастье?

Вот так оно на самом деле ощущается?

Просто быть вдвоем, даже на разговаривая о чем-то пиздецки важном.

Пить сок из стаканов друг друга, меняться тарелками, все время дотрагиваться хотя бы кончиком пальца, пока завариваем чай. Вдвоем заглядывать в окошко микроволновки, вдруг обнаружив в каком-то ящике целые пачки попкорна, слушать, как он хлопает за закрытой дверцей и ржать с этого в два рта.

Покормить котов, прижимаясь друг к другу бедрами.

Чувствовать, как Лори прижимается губами к моему плечу, легонько целует, щебечет что-то про то, что если бы вдруг она не родилась человеком, а была кошкой, то жила бы у меня на коленях.

В горле сдавливает что-то странное, вообще ни фига не знакомое.

Оно становится еще больше, когда укладываем кошек спать, Лори находит какой-то старый фильм и я устраиваю голову у нее на коленях.

Послушно открываю рот, даю забросить туда какой-то просто гигантский разорванный до размеров суперновой белый шарик. Лори проводит пальцами по моим губам и… блин, я нервно сглатываю, вдруг на секунду потеряв дыхание.

— Выйдешь за меня, обезьянка?

Ее зеленые глаза счастливо сверкают как в той дурной песне про бриллианты.

— Выйду, — скармливает мне еще пару хлопьев.

— Завтра?

— Завтра суббота, балбес.

— Да по хуй!

Мне нужно пару секунд, чтобы осознать — она меня не послала.

Точно?

— Лори, я не шучу. — Перехватываю ее руку за запястье, скрещиваю наши пальцы. — Бриллианта у меня нет, но завтра в ЗАГС. А потом какой хочешь, хоть размером с тот метеорит, который динозавров убил.

Называется, «я не собирался спешить».

— Иди ты знаешь куда со своими бриллиантами, Шутов? — Обезьянка хмурится и не сильно тычет меня под ребра свободной рукой. — Меня устроят обычные парные кольца, даже из магазина детской бижутерии. Хотя сомневаюсь, что там будет твой размер.

Что-то такое могла сказать только она.

Блин, у меня от нее реально сердце каким-то карамельным попкорном взрывается.

Пытаюсь выковырять в памяти, когда это началось и любое более-менее осознанное воспоминание, когда моя жизнь намертво переплелась с ее, все равно не похоже на точку отсчета.

Я уже любил ее, когда пытался отодвинуть от себя, чтобы обезьянка не дай бог не лила слезы над моей могилой, потому что искренне собирался сыграть в ящик.

Я уже любил ее, когда всегда безошибочно угадывал в толпе, на танцполе, когда какого-то хуя давал мажористому красавчику увезти ее в ночь.