Соль под кожей. Том третий

— Блин, мы правда завтра поженимся? — Вдруг очень удивленно спохватывается Лори. — Серьезно, Шутов?! Завтра? А это можно… ну в смысле…

— Ничто в этом ёбаном мире, Валерия, — нарочно растягиваю ее имя длинными гласными, — не помешает мне завтра сделать тебя своей женой.

— Ди-и-и-имка! — Целует, просто изо всех сил прижимается губами к моим губам, отрывается, чтобы пискнуть на весь дом, и снова целует, и покусывает, и снова визжит. — Димка, я замуж выхожу! За тебя!

Глава сороковая: Лори

Замуж за Димку я выхожу в субботу, в половине двенадцатого.

У меня нет красивого белого платья — только объёмный серый вязаный костюм, хотя, кажется, это и не костюм даже, а домашняя пижама, теплая, чертовски удобная и я просто не могу придумать, чем она хуже платья в этот ужасно пасмурный, ветреный день. Фаты у меня тоже нет — вместо нее простой белый бант-заколка, который покупаю по дороге в ЗАГС, в магазине той самой детской бижутерии.

У нас простые парные кольца из самого обычного ювелирного салона — два ободка белого золота с тоненькими дорожками бриллиантовой «стружки».

А вместо цветов, шампанского и роскошных бокалов — маленькие термосы с кофе.

Для нас нет никакой красивой церемонии, мы как два воришки заходим через черный ход, пару минут петляем по коридорам в поисках нужной комнаты, а когда находим ее, то там нас уже ждет ворчащая пожилая работница Дворца бракосочетаний. На потертом старом столе с царапинами, ставим подписи в акте регистрации брака. Димка забирает свидетельство, и мы пару долгих секунд таращимся друг на друга, как будто нам по шестнадцать лет.

Точно так же украдкой бежим на улицу, прямо в ужасный, рвущий ветер.

Но когда Шутов тянется меня целовать, непогода вдруг затихает.

И дождь из колючего ливня превращается в почти что ласковый грибной дождик.

Мне совершенно точно, до конца моих дней каждый наш поцелуй именно так и будет кружить голову. И сводить с ума запах этого совершенно не идеального, колючего, грубого и не очень правильного мужчины — моего мужа.

— Лори, — Дима обнимает меня за талию, держит так крепко и нежно, что хочется расплавиться в его руках, как маршмеллоу, — мы это сделали.

— Все, муж, теперь на твои плечи ляжет тяжкое бремя забот, — говорю с деланным сочувствием.

— Ну, если память мне не изменяет, прошлой ночью твои ноги уже устроили моим плечам проверку на прочность.

— И ты ее блестяще прошел, — говорю — и между ногами приятно побаливает от воспоминаний, достойных самого взрослого порно, которое этот белобрысый чертушка мне выкатил.

Он переплетает свои пальцы с моими, потирает белый ободок кольца.

Целует тыльную сторону ладони.

Тянется во внутренний карман пальто и протягивает маленький бумажный пакет. Пока достаю содержимое, берет из машины зонт, раскрывает над нашими головами и становится так, чтобы прикрыть собой от ветра. Вряд ли даже осознает, что делает это рефлекторно — всегда на полшага впереди, всегда готов взять на себя любой удар, всегда закрывает, обязательно, подстраховывая, придерживает за локоть или за талию.

На фотографиях — песчаный пляж, пальмы, солнышко.

Два бунгало с длинными пирсами.

Почти похожий на многие другие дорогие тропический курорты вид.

Но я очень хорош помню именно эти домики и именно этот лазурный цвет воды.

Потираю пальцем пирс на фото, прижимаюсь к Димке плечом.

— Я была уверена, что ты меня там поцелуешь.

— Только об этом и думал, обезьянка, абсолютно каждую минуту. — Димка дышит мне в затылок, обнимает чуть сильнее. — Не хотел, чтобы там были какие-то другие люди после нас. Я бы хотел сказать, что это свадебный подарок, но я купил эти домики и эту часть пляжа еще до того, как мы сели в самолет в обратную сторону. Когда у тебя окно в твоем плотном графике, жена?

Блин, я просто таю.

Так глубоко ныряю в это счастье, что на секунду становится нечем дышать.

— В четверг, — кажется, по памяти, но даже если нет, но я разберу всю чертову кучу дел, спать не буду — а сделаю себе заслуженные маленькие каникулы. — До воскресенья.

Димка усаживает меня в машину, на мой немой вопрос «что дальше?» только загадочно подмигивает.

Сначала заезжаем в ресторан — Шутов забегает туда на минуту, а выходит уже с корзинкой для пикников, из которой торчит перевязанная красивыми лентами бутылка шампанского.

И мы едем на пляж.

Я даже знаю, на какой именно.

Пейзаж за семь лет заметно изменился — теперь здесь красивые гранитные беседки, и одна из них, блин, тоже украшена лентами, и живыми цветами.

Господи, мой муж обо всем подумал.

— Муж… — растягиваю шепотом.

Просто не верится.

Дима заводит меня внутрь: плетеный столик, полукруглые кресла из ротанга с мягкими подушками, большая каменная «ваза» в которой горит огонь, пледы. И даже переносной проигрыватель для виниловых пластинок в виде старого чемоданчика.

— Обезьянка, вчера про вот эту хуйню с неба ни слова в прогнозе не было, — хмурится Шутов, разглядывая грозно бьющиеся в берег волны. До нас долетают только редкие соленые брызги. — Можем поехать как нормальные люди в ресторан.

— Ни за что на свете не хочу ничего нормального с тобой, муж. — Демонстративно усаживаюсь в кресло, скидываю кроссовки и поджимаю под себя ноги. Дима тут же накидывает на меня тяжелый плед.

Сам быстр накрывает на стол.

Ставит пластинку, которая так офигенно поскрипывает, что этот момент становится идеальным на двести процентов. Ну кроме того маленького факта, что наше с ним шампанское все-таки, выражаясь Димкиными словами, «для ясельной группы», потому что безалкогольное.

Мы договорились, что до тех пор, пока я не решу вопрос с «ТехноФинанс» и чтобы не устраивать ненужную шумиху, я буду оставаться на своей фамилии. Димка смеется и шутит, что у нас с ним на двоих — две взятых с потолка фамилии, никакого чертового наследства и родовой истории.

Потом едем в кино.

Я забираюсь к мужу на руку, он стаскивает заколку с моих волос и буквально убаюкивает, почесывая затылок своими идеальными длинными пальцами. Так что, когда открываю глаза в следующий раз — застаю уже только титры.