Соль под кожей. Том третий

Ну вот, та самая точка невозврата.

Пора доставать джокера и потихоньку скрестить на удачу пальцы.

— Это мои «прачечные», Николай Александрович. — Я не без удовольствия наблюдаю, как от удивления его лицо растягивается до бесконечности. — Моя территория.

Новаку требуется время, чтобы переварить услышанное.

Я просто терпеливо жду.

— Правильно я понял, что Завольский перепоручил вам такое деликатное дело?

— Чтобы что-то перепоручить, надо у кого-то это «что-то» забрать, а весь механизм был с самого начала только моим. Я на этой территории не заблужусь даже без карты, компаса и фонарика.

— Вот она — золотая молодежь, которая дышит в затылок старой гвардии.

— Я просто хорошо и ответственно подхожу к своей работе, — повторяю это, кажется, уже в третий раз, чтобы окончательно закрепить в голове Новака свой образ «отличницы».

Он вдруг прищуривается, смотрит на меня с каким-то странно изменившимся выражением лица, а потом, заложив мою руку себе под локоть, подталкивает пройтись. Меня это не то, чтобы беспокоит, но пока что нет ни единой мысль, к чему может быть эта странная перемена.

— Вы мне сейчас очень сильно напомнили Александра.

— Александра?

— Гарина, царствие ему небесное, какая трагедия…

Я мысленно вываливаю на голову Шутова океан благодарности за то, что в свое время он натаскал меня держать лицо несмотря ни на что. Потому что продолжаю молча, в том же темпе и даже с тем же сердечным ритмом следовать за Новаком.

— Вы ведь слышала эту историю, Валерия?

— Только обрывочно. — К такому развороту я не была готова, поэтому приходится импровизировать на ходу. Сам Завольский никогда даже не заикался об этом, но он присвоил «ОлмаГрупп», а значит, о чем-то таком я должна знать. Буду отталкиваться от того, что всей картины случившегося у меня нет.

— Гаринские «уши» торчали везде. — Новак прищелкивает языком. — Он был серым кардиналом, без него Юра вообще ни один вопрос толком решить не мог. Страшно бесился, что даже в сортир без его разрешения сходить не может.

— Я, видимо, слишком мелкая сошка, чтобы Юрий Степанович делился со мной такими подробностями. — Во рту становится так сухо, что отлеплять прилипший к верхнему небу язык приходится почти что «с мясом».

— Были, Валерия, — поправляет Новак, — были мелкой сошкой. Хотя, я бы поставил на то, что просто умело водили Юру за нос.

На его последнюю реплику «отвечаю» молчанием. Я уже показала свои шипы, если продолжу прикидываться одуванчиком — Новак просто сольется. Пусть думает, что он до фига проницательный и мои мотивы ему ясны как божий день.

Черт.

Я видела имя своего отца на тех документах.

Я…

Новак не дает вызреть моей мысли — останавливается, смотри на часы.

— Я так давно не проводил время в компании умной, великолепной молодой красавицы, что совсем забыл, что через час у меня встреча с тремя старцами из «дома с колоннами». Хотя, клянусь, я бы лучше прогулял с вами хоть до полуночи!

Принимаю этот насквозь фанерный комплимент.

«Это просто бизнес, здесь так принято — улыбаться, подливая яд».

— Я передам ваши слова, Валерия Дмитриевна. И прибавлю к ним мою личную рекомендацию. — Целует мою ладонь, дает отмашку охране и оба «шкафа» разделяют нас почти как волнорез.

— Приятного вечера, Николай Александрович. — И, немного подумав, намекаю: — Надеюсь, ваш вечерний стейк будет идеальной прожарки, с кровью.

— Очаровательна! — Он в шутку грозит мне пальцем. — Просто очаровательна!

Я остаюсь стоять на месте даже когда от всей троицы не остается даже теней.

Валентин молча стоит рядом.

— Наталья Игоревна подойдет, — говорю ему на автомате, выуживая в памяти имя той кандидатки на роль няни для наших с Шутовым кошек. — Договорились о встрече завтра утром, в десять — мы с Дмитрием Викторовичем хотим задать пару вопросов. Если все будет хорошо, то она должны быть готова приступить к своим обязанностям уже вечером.

Мы же в кино собирались.

Сеанс закончится в семь, потом можно погулять или…

«Гаринские «уши» торчали везде…»

Я могу думать о чем угодно — о котах, о кино, решать нерешаемую теорему Ферма, но понятия не имею, как вырезать из своей памяти слова Новака о моем отце.

Даже по дороге домой все время гоняю в голове слова Новака.

Они ложатся на слова Авдеева просто как на благодатную почву.

Как бы я не пыталась забить голову чем-то другим.

Отец действительно не был просто случайным прохожим в их играх за большое бабло?

Я думаю об этом когда дома со злостью бросаю в сумку пару спортивных вещей на первое время, кроссовки, джинсы, лонги, белье.

Пытаюсь представить, как вообще могла работать такая конструкция, если за несколько лет работы в офисе Завольского я ни разу не наткнулась на упоминание моего отца.

Бросаю в маленький нессер какие-то косметические принадлежности с полки в ванной.

Может Новак просто соврал?

Зачем?

Боже, да он же может в самом деле подозревать, что я — дочь Гарина!

Меня вообще НИКТО не узнал, только Марина, но это было то самое полностью дурное исключение, которое случается даже в самых хитро выдуманных планах. В голове Новака таким догадкам просто неоткуда взяться.

Еду к Шутову.

По пути пишу ему сообщение с вопросом, что заказать на ужин.

Димка отвечает ржущими смайликами с припиской: «Расслабься, я уже все заказал, встретишь доставку в 21.30»

Отлично, значит, я успею спуститься в фитнес — мотаться в спортзал, который нашел для меня Валентин, сейчас просто нет сил, и я банально не успею.

Нужно выколотить из себя все сомнения.

Новак просто повторил чьи-то слова. Может, даже самого Завольского. Ему как раз было бы очень на руку придумать сказочку про гада Гарина, мешающего вести «абсолютно кристальный бизнес». Для него такой расклад был бы просто индульгенцией, официальным разрешением «осадить зарвавшегося партнера».

Мой отец никогда не стал бы вести с ним дела.

Не_такие_дела.

Это просто чушь.

Я выколачиваю из себя буквально последние силы — сначала полтора часа на силовой, потом еще полчаса разрывая легкие на беговой дорожке.