Солдат и пес 2

— Какая? — искренне удивился Михаил.

— Крайняя, значит, — пояснил Романов. — Не удивляйся, Сергеев у нас ученый парень. Студент бывший.

— А-а, — почтительно произнес чекист. — Да это видно вообще-то…

— А по-моему тоже, — подал голос Смольников. — Все верно Сергеев делал. Бой есть бой. А это ж бой был самый настоящий! Не ты, так тебя.

— Так я разве спорю? — сказал полковник. — Все верно. Никаких претензий.

Я прицепился к последнему слову:

— Товарищ полковник, а что, вы думаете, у прокуратуры могут быть ко мне претензии?

— Я-то думаю, что нет, — Романов криво усмехнулся. — Между прочим, я не знаю, как гражданская и военная прокуратура будут это дело пилить между собой… Но ты, Сергеев, этим не морочься. У тебя самооборона железная. Так, товарищ юрист? — взглянул он на Михаила.

Тот насупился. Юрист он, видимо, был очень относительный. Впрочем, данный случай сомнений у него не вызвал:

— Ну еще бы! Если б не боец, не знаю, быть бы ли нам живу…

— И я о том же. Ладно! Оперативно-розыскные мероприятия не наш профиль… Хотя, где пистолет-то этого хмыря?.. А, вот он.

Пистолет покойник почти полностью прикрыл собой, и это был опять же «Вальтер», только обычный полицейский.

Интересный факт! Почему у этих типов импортное, да к тому же и старое оружие?.. Да в общем-то, понятно, почему: скорее всего, это неучтенка со времен войны. Страшно подумать, сколько стрелкового оружия бродило по рукам во время, и сразу после Великой Отечественной, а вернее сказать, Второй мировой! И нашего, и трофейного, и потерянного по документам, и никогда в СССР не зафиксированного! Немецкого, итальянского, венгерского, финского, японского… Так что логика тут, конечно, была. И кроме того, патронов такого типа («браунинг») было хоть жопой жуй. Ну, кто бы спорил, после войны одной из важнейших задач правоохранительных органов было искоренение оружейного разгула — и в целом задача была решена. Но если даже один процент незаконного короткоствола остался — ну, это же десятки тысяч единиц…

К тому же самому выводу, видно, пришел и Романов.

— М-да… — промычал он. — Подозреваю, никогда мы не установим эти стволы…

И это тоже очень похоже не правду… Да, с оружием понятно. Но кто они, мертвяки-то, что это за типы?!

Этот вопрос пришел одновременно в головы мои и старшего лейтенанта.

— Так кто они такие-то? — Смольников взглядом указал на убитого.

— Ну, я думаю, это установить несложно… — протянул полковник таким тоном, за которым скрывалось: несложно-то несложно, а что это нам дает?.. — Только я повторю: оперативно-розыскные мероприятия — не наша епархия. Все, товарищи военнослужащие, пошли отсюда! Мы свою задачу выполнили. Прочее нас не касается, а если коснется, так нас из-под земли достанут. Верно я говорю?

Он обратился к Михаилу, который сосредоточенно озирался по стенам избы. Что уж надеялся обнаружить, не знаю.

— Ну… да, — проговорил он без уверенности в голосе, по правде говоря.

— Все, товарищи военнослужащие, — решительно сказал полковник. — Вперед!

Мы вышли.

Я, разумеется, все это время напряженно соображал. И теперь мозги мои работали почти в режиме форсажа…

Глава 9

Две оборванные нити, сказал полковник. М-да… Верно, черт возьми, именно так и есть.

Яснее ясного, что эти двое — исполнители. Что где-то за ними таится центр принятия решений. Резидентура….

Тут мысли мои побежали бойко, а я не препятствовал. Иной раз даже полезно дать им волю, пусть текут по древу. Глядишь из этого что-нибудь толковое и проклюнется.

Итак, сформулируем основную тему: куда могли тянуться обрывки? Ответа нет.

Хорошо. Переформатируем: как искать, где искать?..

Начать с ближайшего: с сельсовета. Они же там зарегистрировались, когда стали на постой! И паспорта их найти… Ну, это Виктор с Михаилом сделают.

Те двое, которых видел Богомилов! Ну, давно, правда, это было, а покойники появились на днях… Но сравнить надо для очистки совести. Ладно, это эпизод, а вот основная линия: раз есть их паспортные данные, значит, будет какая-никакая биография, в ней и надо искать зацепки. Шансы пятьдесят на пятьдесят, и это неплохо. И еще одно: как очухается Наташа… Наталья Владимировна — так ее надо расспросить до мельчайших деталей. Что было, да как было… Ну, положим, она умом не блещет, ладно. Да ведь каким умом! Логическим, мужским, в данном случае его и не надо. А бабья дурость — это не глупость, а особый ум. Иной раз может дать внезапный результат: что-то такое заметит, что мужик мимо глаз, мимо ушей пропустит… Короче, надо из нее по максимуму выпытать, шаг за шагом.

Все это я обдумал, пока мы с собаками миновали сбежавшихся зевак, которым Виктор терпеливо объяснял, что идут специальные мероприятия, толпиться незачем, во двор заходить нельзя, и ни на какие расспросы он отвечать не будет… Увидев солдат и офицеров с собаками, публика резко и почтительно притихла, чем Виктор немедленно воспользовался:

— Ну вот видите, граждане? Идет расследование! Не мешайте, расходитесь по домам. Опасности никакой нет, волноваться незачем, все под контролем. Преступники ликвидированы, а больше вам все равно никто ничего не скажет. Понятно? Вон, смотрите, уже вечереет, зря время теряете!

Думаю, Виктор справедливо полагал, что неискушенные в юридических тонкостях пейзане вряд ли улавливают разницу между оперативно-розыскными и следственными действиями, а также между подозреваемыми, подследственными, подсудимыми и преступниками — для местных жителей вся подобная братва одним миром мазана.

Пока загружались в УАЗ, мои размышления продолжились, придя к промежуточным итогам. И еще не закончив разворачиваться на узкой, неудобной для езды улочке, Романов внезапно спросил:

— Сергеев! Есть первичные соображения?

— Так точно, — прозвучал уверенный ответ.

— Излагай.

И я изложил то, о чем уже сказано выше.

— Разумно, — со сдержанным одобрением оценил полковник — так, что непонятно: то ли он думал то же примерно самое, то ли мои слова стали катализатором для его уже собственных дальнейших соображений… Если и так, я огорчаться не стал. Главное сейчас общее дело, а о своей сверхзадаче я всегда помню.

УАЗ повернул на главную улицу — вон сельсовет, вон болотный «Москвич» Петра Петровича… И здесь я добавил:

— Товарищ полковник, и еще одно…

— Слушаю.

— Прошу вашего разрешения с Синяковой поговорить мне лично. В силу особых обстоятельств я считаю, что это будет продуктивнее. Вы понимаете, о чем я.

Сказал я Романову, а недвусмысленное движение плечами сделал Смольников. Видать, туманные слухи, блуждавшие по части, до него достигли и прежде. А тут, с моими словами, туман взял и расступился.

Не знаю, как взводный с этической точки зрения расценил данное открытие. Во всяком случае, просто промолчал.