Солнечный корт

– Дело не в этом. Предполагается, что твои родители должны любить и защищать тебя, а не...
– Джереми беспомощно указал на Жана.
– Прости. Я даже представить себе не могу, каково это было для тебя.

– Представь, что ты переодеваешься, чтобы мы могли потренироваться, - сказал Жан.

Джереми взвесил все, что мог сказать, все вопросы, на которые, знал, Жан никогда не ответит, и вздохнул, отправляясь на поиски своего шкафчика. Жан догнал его, когда он был уже на полпути к выходу. Джереми схватил мячи, когда они снова проходили мимо комнаты с оборудованием, и они вместе спустились на корт.

Джереми отпер дверь, но жестом пригласил Жана пройти вперед. Он почти ожидал, что Жан направится в центр корта, где он сможет увидеть все как следует, но тот безошибочно занял свое стартовое место на линии первой четверти. Оказавшись там, он медленно развернулся на месте, изучая только что отремонтированные полы, а затем запрокинул голову, чтобы взглянуть на табло, висящее высоко над головой.

Джереми закрыл дверь и подошел к нему. Он поставил ведро у своих ног, чтобы натянуть перчатки, и улыбнулся Жану.

– Что ты о нем думаешь?

– Безвкусно, - сказал Жан, разглядывая стенды за стенами и натягивая свои перчатки.
– Меньше, чем ожидалось, учитывая рейтинг вашей школы.

– У нас здесь было не так много места, - сказал Джереми, беспомощно пожимая плечами.
– В любом случае, дело не в размере.

– Оправдания, - сказал Жан, зубами подтягивая завязки перчаток.

Джереми возмущенно выпрямился.

– Мне не за что оправдываться.
– Жан ослабил хватку и прикусил губу, и Джереми поспешил продолжить, прежде чем кто-либо из них успел задуматься над этим двусмысленным высказыванием.
– Давай начнем с пары кругов и будем двигаться дальше. Ты должен дать мне знать, если почувствуешь, что что-то тянет, хорошо? Я сказал тренеру Лисински, что буду присматривать за тобой.
– Он немного подождал, не удивился тишине и сказал: - Скажи «да, Джереми».

У него сложилось отчетливое впечатление, что Жан хотел закатить глаза.

– Да, Джереми.

Джереми забыл все, что мог бы сказать в ответ, и просто уставился на него. Он впервые услышал, как Жан произносит его имя. От того, что оно было произнесено с акцентом Жана, у Джереми внутри все затрепетало. Он смотрел на него слишком долго, и Жан приподнял бровь в молчаливом вопросе.

– Ничего, - ответил Джереми и наклонился, чтобы положить свой шлем рядом с мячами. Мгновение спустя он передумал.
– Жан, если я...
– начал он, но запнулся, пока Жан не повернулся к нему.
– Если я когда-нибудь поставлю тебя в неловкое положение или заставлю чувствовать себя небезопасно, ты обещаешь сказать мне? Если ты не доверяешь мне настолько, чтобы сказать, что не так и почему, по крайней мере, доверяй мне настолько, чтобы сказать, что что-то не так. Я не могу ничего исправить, если не знаю, в чем проблема. Как твой капитан и напарник, разве я, по крайней мере, не заслуживаю шанса не быть злодеем в твоей истории?

Жан одарил его сочувственным взглядом.

– Ты капитан Солнечного корта. Ни в одной вселенной ты не смог бы стать злодеем.

Это безоговорочное доверие согревало его всю дорогу, но все, что сказал Джереми, было:

– Технически, это Золотой Корт.

– Не делай вид, что тебе не нравится это прозвище.

– Мне нравится, - с улыбкой признался Джереми.
– Готов?

Он держался в легком темпе, поскольку это был первый день Жана на корте за три месяца. Они чередовали тренировки и разминочные упражнения, 1-2 подхода, полушаги и угловые. Почти каждое упражнение выполнялось в двух вариантах: в статичном режиме и с проверкой игрока при попытке нанести удар, но, поскольку от Жана не было обратной связи, по крайней мере, некоторое время, Джереми аккуратно завершил вторую половину. Он думал, что эти ограничения будут раздражать Жана, но Жан последовал его примеру без колебаний и жалоб.

Он заметил, как Лисински села на скамейку запасных, чтобы понаблюдать за ними, но, поскольку ее не было в дверях, чтобы отозвать их, он решил попытать счастья и заставил Жана двигаться дальше. Наконец, она встала и постучала по стене корта, и Джереми принялся собирать разбросанные мячи. Жан снял шлем и перчатки, прежде чем помочь Джереми прибраться. Для них двоих это была легкая работа, и Жан последовал за ним с корта.

Поскольку Лисински задержалась поблизости, Джереми подвел Жана к ней. Она окинула Жана беглым взглядом, прежде чем одобрительно кивнуть.

– Форма выглядит хорошо. Как ты себя чувствуешь?

– Непростительно устал, тренер, - ответил Жан.

– Ты быстро войдешь в норму, - пообещала ему Лисински.
– У вас двоих найдется несколько минут, чтобы заехать со мной в Лион? Я хочу проверить ваш уровень подготовки на случай, если мне понадобится скорректировать ваш распорядок дня.
– Жан посмотрел на Джереми, который легко кивнул в знак согласия, и Лисински жестом предложила им идти впереди нее обратно в раздевалку. – Тогда хорошо. Давайте наденем на вас что-нибудь более удобное для передвижения, и я подвезу вас туда.

Сначала они убрали мячи и клюшки, чтобы Лисински могла забрать свои ключи, затем сняли форму и бросили ее в корзину, чтобы ее забрали постирать. Душевая была слишком большой для них двоих, и они мылись, стоя лицом к противоположным стенам. Жан вошел и вышел еще до того, как Джереми закончил вытирать свое тело, и Джереми бросил озадаченный взгляд в сторону двери. С тех пор, как он переехал, он заметил, что Жан принимает душ невероятно быстро, но он предполагал, что после тренировки потребуется немного больше времени, чтобы отмыться. Он предположил, что спешка связана с плотным графиком Воронов, и слегка вздохнул, ускоряя шаг.

До Лиона было недалеко пешком, но еще быстрее - на машине, и Джереми следовал за ними, пока Лисински сажала Жана на разные тренажеры. Он шел туда, куда она указывала, и делал все, что она просила, проверяя, как это сказывается на его исцеленном теле, так и на последствиях трехмесячного перерыва. Жан был не настолько глуп, чтобы жаловаться на свою игру тренеру, но Джереми заметил в его взгляде сдержанное разочарование, когда ему пришлось столкнуться со своими новыми ограничениями. Возможно, Лисински тоже это почувствовала, потому что ее комментарии были более оптимистичными, чем ее обычные резкие оценки.

В общем, все шло с переменным успехом, пока Лисински не отвела их в центр водных видов спорта. Она болтала о программе аквааэробики и ее преимуществах, стоя к ним спиной, поэтому не заметила, как Жан застыл на месте, когда понял, где находится.

Джереми чуть было не положил руку ему на плечо, но в последнюю секунду передумал и ограничился тихим:

– Эй. Ты в порядке?

– Хорошо, - сказал Жан бесцветным и неубедительным голосом, и пошел догонять Лисински там, где она остановилась, чтобы подождать их. Она повернулась к ним вполоборота, когда они остановились рядом, но ей не потребовалось много времени, чтобы понять, что Жан ее больше не слушает. Он даже не отреагировал, когда она замолчала, чтобы рассмотреть его; он смотрел на бассейн так, словно боялся, что тот его укусит, если он отвернется.

– Я вам не надоедаю, Моро?
– спросила она.

– Нет, тренер, - сказал Жан.

Джереми лениво подумал, не переходит ли он черту.

– Не думаю, что Жан умеет плавать.

Лисински выгнула бровь, глядя на Жана.

– Немного староват, чтобы не уметь.

– Нет, я... я умею плавать, тренер.
– Жан потянулся к шее, но на полпути остановился и вместо этого схватил свою цепочку. Его губы сжались в бескровную линию, когда он наблюдал, как солнечный свет отражается от воды, и он взволнованно подергал серебряную цепочку, прежде чем сказать: - Прошло много лет, но я должен помнить.