Солнечный корт

Лисински изучала его целую бесконечную минуту, затем схватила за плечо и сильно подтолкнула к краю бассейна. Он был слишком далеко от края, чтобы это могло представлять реальную угрозу, но Жан отреагировал мгновенно. Джереми никогда не узнает, как ему удалось так быстро вырваться из ее хватки и добежать до ближайшей стены, но Жан ухватился за нее, чтобы сохранить равновесие, когда ноги начали подкашиваться, и закрыл глаза.

– Простите, - еле выговорил он.
– Простите, я...

Если он и хотел что-то еще сказать, то потерял дар речи, схватившись за горло так, что побелели костяшки пальцев. Джереми бросился к нему и схватил за запястье. Биение пульса Жана было похоже на биение колибри под его пальцами, и Жан вздрогнул так сильно, что Джереми почувствовал это до локтя.

– Жан, остановись, - попытался он.
– Жан, ты должен отпустить меня.

Ногти Жана оставили кровавые полосы, когда Джереми, наконец, удалось высвободить руку. Жан вырвал свою руку из рук Джереми и ударил тыльной стороной ладони в висок. Каждый вдох, который ему удавалось сделать, звучал так, словно разрывал его легкие пополам, слишком быстро, слишком резко и слишком коротко, чтобы помочь ему. Он все еще не открывал глаза, но отвернулся от Джереми, как будто чувствовал на себе его испытующий взгляд.

Лисински положила руку ему на плечо, и Жан позволила ей поставить себя на колени. Он уперся руками в пол и склонил голову, тяжело дыша. Джереми сидел, скрестив ноги, рядом с ним, а Лисински возвышалась над ними обоими. Джереми не был уверен, что делать, поэтому он крепко держал Жан за запястье и просто бормотал:

– Ты в порядке, ты в порядке, - пока Жан не вернулся к ним. Наконец, Жан сел на корточки и обреченно уставился в пол перед собой. Его сердцебиение все еще билось быстрее, чем хотелось бы Джереми, но он медленно отпустил его.

Лисински присела перед ними на корточки.

– Сейчас я выслушаю объяснения.

– Простите, тренер.

– Не извиняйся передо мной, - раздраженно сказала Лисински, и Жан успокоился.
– Я встречала людей, которые не умели плавать, и я встречала людей, которые боялись попробовать, но я никогда в жизни не видела, чтобы кто-то так реагировал. Расскажи мне, что это было.

Джереми ожидал услышать историю о детской травме. На прошлой неделе Жан рассказал ему, что Марсель находится на побережье. Наверняка там была история о безрассудном ребенке, который зашел слишком далеко в воду и чуть не утонул, или о местной трагедии, которая долгие годы вызывала кошмары. Он перебирал в уме все возможные варианты, когда Жан ответил, и ужасная правда была не из тех, которые Джереми когда-либо рассматривал:

– В Эверморе вода использовалась в качестве коррекционного средства для повышения работоспособности и отношения к делу, - сказал Жан, и его голос звучал измученно.
– У меня есть некоторые нерешенные проблемы, но я с ними разберусь, тренер. Я обещаю, что не отстану.

– Тихо, - предупредила его Лисински, и Жан послушно замолчал. Лисински барабанила пальцами по коленям, рассматривая его. Наконец, она покачала головой и сказала: - Я найду для тебя другое занятие, пока мы будем в воде. Официальная версия, если Троянцы спросят, ты не умеешь плавать.

– Тренер, я справлюсь. Я не подведу.

– Я сказала «нет», - сказала она, и Жан ничего не оставалось, как уступить.
– Джеймс сказал, что ты нашел врача, да?
– Когда Жан сдержанно кивнул, она продолжила: - Тогда ты поговоришь с ним или с ней об этом, понятно? Мы можем вернуться к этому вопросу после того, как ты добьешься реального прогресса, но не раньше.

Она посмотрела на них, и Джереми быстро добавил:

– Да, тренер, - в ответ на более сдержанный ответ Жан.

– На сегодня все, - сказала она, поднимаясь на ноги.
– Я могу подвезти вас домой.

Джереми взглянул на Жана.

– Думаю, нам лучше прогуляться. Немного свежего воздуха пойдет нам на пользу.
– Когда Жан тихо пробормотала согласие, Джереми посмотрел на Лисински и сказал: - Спасибо вам, тренер. И спасибо, что позволили нам сегодня потренироваться на корте.

Лисински бросила на Джереми тяжелый взгляд, который тот истолковал как: Не спускай с него глаз. Когда Джереми понимающе кивнул, Лисински ответила тем же и сказала:

– Увидимся в понедельник.

Она повернулась и оставила их там. Джереми подождал, пока она уйдет, прежде чем пересечь площадку и прислониться к стене рядом с Жаном. Возможно, Жан почувствовал, что сейчас начнется допрос, потому что он небрежно прижал колени к груди и злобно уставился в противоположную сторону. Джереми подумал было сжалиться над ним, но потом осторожно наклонился в сторону и прижался плечом к плечу Жан. Жан все еще дрожал, хотя и слабыми, прерывистыми толчками.

– Ты собирался пройти через это, да?
– Спросил Джереми.
– Ты действительно собирался пойти с нами в бассейн на следующей неделе, зная, как это отразится на тебе.

– Мои проблемы касаются только меня, - сказал Жан.
– Я не буду просить о снисхождении и сдерживать команду. Я что-нибудь придумаю.

– Это несправедливо, - сказал Джереми, а когда Жан открыл рот, чтобы возразить, добавил: - Ни по отношению к тебе, ни по отношению к нам. Для человека, который, кажется, так уверен в том, чего он заслуживает, ты, кажется, совершенно не задумываешься о том, что делают другие. Ты вынуждаешь нас причинять тебе боль, не давая нам возможности высказаться по этому поводу.

– Я и так ужасно отстаю, - сказал Жан, и было больно слышать ненависть к себе, сквозившую в его голосе.
– Ты не представляешь, как много от этого зависит. Я не могу позволить себе ограничения и особое отношение, и вы не должны тратить свое время на то, чтобы нянчиться со мной. Ты мой капитан и мой напарник. Ты знаешь, что это значит? Мой успех - это твой успех, моя неудача - это твоя неудача. Это соглашение, в соответствии с которым работает каждая пара.

– Нянчится, - повторил Джереми, и было удивительно, как он не подавился.
– Они действительно причинили тебе боль. Ты не в порядке настолько, что я даже представить себе не могу. Ты это видишь?

– Я все еще могу играть.

– Мне все равно, - парировал Джереми, и было больно видеть замешательство, промелькнувшее на лице Жана. Он разочарованно махнул рукой и сказал: - Это не... Мне все равно. Я хочу, чтобы ты играл с нами, и я хочу, чтобы ты снова веселился. Я хочу посмотреть, на что ты способен на корте и что ты привнесешь в нашу линию защиты. Я хочу, чтобы мы, наконец, выиграли в этом году после того, как были так близки к победе и слишком часто терпели неудачи. Но это всего лишь игра, Жан. Твоя безопасность и счастье всегда будут важнее, чем наш сезон.