Солнечный корт

Ему удавалось держать себя в руках, пока они, наконец, не начали короткие схватки, и тогда инстинкт взял верх над здравым смыслом. В первый раз, когда Джереми начал обгонять его, Жан зацепил его ногой и заставил споткнуться. Джереми этого не ожидал, и Жан умелым движением вырвал клюшку у него из рук. Он перехватил мяч и подбросил его вверх по площадке, но Джереми поймал его за рукав, прежде чем тот успел последовать за ним.

– В сторону, - предупредил его Джереми.
– Ты должен держаться подальше от меня, а не приближаться.

Большинство игроков делали это в сторону, отчасти из соображений безопасности, а главным образом потому, что так было легче украсть клюшку. В сторону было сложнее, но оно того стоило, так как это заставляло запястья соперника сгибаться под неестественным углом. Само собой разумеется, что Вороны всегда выбирали то, что могло нанести больше всего травм. Жан раздраженно поморщился, но понимающе кивнул, а затем, спустя шесть пасов, снова забыл об этом.

Джереми потер запястья и настоял:

– В сторону.

– В сторону, - согласился Жан.

Когда он сделал это в третий раз, Джереми схватил его за клюшку, чтобы остановить.

– В сторону, Жан. Ты делаешь мне больно.

– Это продолжалось пять лет, - сказал Жан, глядя мимо на схватку, которая все еще продолжалась без них.
– Не так-то просто это исправить.

Джереми нахмурился и повторил:

– Пять? Ты пробыл с Воронами всего три.

– Я переехал в Эвермор за два года до поступления, - сказал Жан и оттянул Джереми в сторону. Шальной мяч, который летел в них, срикошетил от его груди, а не от спины Джереми, и когда мяч отскочил от него, Жан поймал его быстрым движением запястья. Он швырнул его через площадку в сторону Коди одной рукой, прежде чем, наконец, отпустить Джереми.
– Я буду стараться еще больше.

В следующий раз он вспомнил. А в следующий раз он вспомнил на полсекунды позже и спас их обоих, вместо этого врезавшись в Джереми. Джереми не ожидал удара, но инстинктивно приготовился к нему и оттолкнул. Какое-то время они сражались друг с другом, когда мяч попал между их сетками. Их товарищи по команде выкрикивали слова поддержки и указывали позиции для того, кто выиграл и отдал пас. Джереми ловко увернулся и сделал навес, который принес ему преимущество, а Жан отобрал у него клюшку, как только он бросил мяч.

– В сторону, - согласился он и швырнул клюшку Джереми как можно дальше по корту.

Джереми, смеясь, бросился наутек, а Жан попытался проявить напор, где только мог.

Они провели две схватки, перетасовав команды для второй попытки. На этот раз Жан и Ксавье были заменены, чтобы Лисински могла их осмотреть. Ксавье успокоил ее с непринужденной фамильярностью, заставившей Жана настороженно напрячь плечи, но если Лисински и была оскорблена его небрежным обращением, она не подала виду. Ни один Ворон не осмелился бы на такую дерзость, если бы не был отчаянно заинтересован в наказании.

Затем Лисински переключилась на Жана.

– Там, откуда ты родом, запрет на контакт означает что-то другое?

– Нет, тренер, - сказал Жан. Когда она продолжила пристально смотреть на него, он опустил взгляд и сказал: - Единственными Воронами, с которыми нельзя было использовать полный контакт, были Кевин и Король, если у них были запланированы пресс-туры и мероприятия. Я к этому не привык. Я стану лучше.

– Слова - пустой звук, - сказала Лисински.
– Докажи это на корте.

Она отмахнулась от них, и они вернулись к остальным запасным, стоявшим у стены корта.

Ксавье несколько мгновений рассматривал Жана, прежде чем сказать:

– Довольно покладист для Ворона. Мы предполагали, что ты будешь сама грубость и ярость.

– Я в ярости, - сказал Жан, указывая рукой на стену корта.
– Вороны знают, что лучше не задавать вопросов нашим тренерам. Без их руководства мы ничто. Неформальность и неуважение Троянцев вызывают отвращение.

Ксавье отмахнулся от этого.

– Они не боги, понимаешь? Они верят, что мы сделаем все возможное, а мы верим, что они помогут нам стать еще лучше. Нам не нужно унижаться, чтобы выказать свое уважение.

Жан посмотрел мимо него на тренеров. Уайт и Хименес расхаживали взад-вперед вдоль стены, изучая своих игроков, держа в руках блокноты и делая пометки. Реманн сидел на скамейке запасных, скрестив руки на груди, наблюдая за ходом игры. Едва взгляд Жана остановился на нем, как Реманн посмотрел в его сторону и жестом подозвал его к себе. Жан послушно подошел и встал перед ним, но Реманн указал на скамейку рядом с собой. Тренер, которому приходилось вставать, чтобы нанести удар, бил сильнее, чем тот, кто мог просто замахнуться, поэтому Жан сел на расстоянии вытянутой руки.

– Жан Моро, - сказал Реманн.
– Полагаю, давно пора было встретиться, а? Мой штаб и капитан информировали меня о твоих успехах, но я подумал, что лучше держаться на расстоянии, пока ситуация немного не уляжется. Я полагаю, ты слышал, что университет хочет приставить камеру к твоему лицу.

У Жана сводило челюсти от отказа, который он не осмеливался озвучить.

– Да, тренер.

– Я тянул, сколько мог, - сказал Реманн.
– Неудачный крах Воронов сыграл тебе на руку в этом вопросе, поскольку было легче оправдать твое молчание, когда бывшие товарищи по команде так публично разваливаются. Тем не менее, на эту среду у Эдгара Аллана запланирована пресс-конференция, на которой они официально представят новую тренерскую команду, а летние тренировки начнутся на следующей неделе, если не произойдет каких-либо дополнительных неприятностей. Это вызовет новый интерес к твоей версии истории.

Я не буду, подумал Жан. Я не буду, я не буду, я не могу.

– Да, тренер.

– Тренер Ваймак предложил одолжить нам Кевина на один день, - сказал Реманн, и Жан перестал дышать.
– Я не помню, была ли это его идея или Кевина, но он готов привезти его сюда для совместного интервью в августе. Я не знаю, насколько хорошо вы ладите, поэтому я сказал ему, что сначала должен спросить у тебя. Тебе это интересно?

– Да, тренер, - сказал он так быстро, что Реманн бросил на него удивленный взгляд.
– Спасибо, тренер.

Как они будут давать интервью, если не могли даже разговаривать друг с другом, Жан не знал, но это была проблема для другого раза. Кевин знал, что Жану не разрешалось общаться с прессой, и мог дать интервью без чьей-либо помощи.

– Я все устрою, - сказал Реманн.
– Тогда с тобой все.

Жан встал, но успел сделать всего несколько шагов, прежде чем Реманн окликнул его:

– И Моро, ради бога, в сторону.

Жан подавил усталый вздох.

– Да, тренер.