Солнечный змей

Он лёг на шкуры и повернулся спиной к огню. Кесса судорожно вздохнула. Ей было очень холодно и очень жутко.

Ледяные вершины, как многогранные стеклянные шпили, сверкали в небе над долиной, и от их блеска было больно глазам. Кесса из-под рукавицы смотрела на горы и видела еле заметный снежный «мех» – как будто белая трава поднималась на камнях и качалась на ветру. Тени мелькали над вершинами.

– Страна льда, – шептала Речница, утирая слезящиеся глаза и снова поднимая взгляд к небывалым «лесам» из снега и инея. – Из самих старых сказаний…

– Каримас милосердный, – пробормотал Хагван, не выпуская из рук копьё. Жирник чадил за его спиной, из-за распахнутой дверной завесы в лицо дышали ледяные горы. Кигиджала, вздыбив шерсть на загривке, медленно брела по серому льду – а может, камню. Ветер подмёл с него снег, и равнина у подножья Гор Кеула стала ещё мрачнее. Чёрные валуны лежали на её краю – дырявая «стена», ненадёжная защита.

– Едва ли здесь властен Каримас, – тихо сказал Речник Яцек. – Если тут и росли когда-то деревья, даже земля об этом не помнит.

Хагван недоверчиво посмотрел на него и поёжился.

– Агай! – послышалось снаружи. Анкалин спрыгнул на лёд и жестом позвал путников за собой. Кигиджала негромко зарычала, скаля клыки на заснеженные вершины. Койя, прижав уши, спряталась за пазухой у Речницы и зашипела оттуда.

– Они тут живут, Койя. Ничего не поделаешь, – прошептала Кесса. – Пойдём, поможем Анкалину. Долго ему носить эти черепа…

Солмик и Речник вдвоём разворачивали полог, раскрывали огромный костяной короб. Кесса сунулась к ним, но Яцек отвёл её в сторону.

– Даже Таурт не поможет твоему сыну, если ты будешь таскать повозки, – хмуро промолвил он. – Стой тут. Эти кости обойдутся без лишнего почёта.

Он подозвал Хагвана, и они втроём налегли на изогнутые костяные зубцы, торчащие из-под повозки. Костяной каркас заскрипел – и наклонился, задним краем коснувшись льда. Черепа с громким стуком покатились на лёд. Хийкиммиг протащил повозку ещё десять шагов, Анкалин поддел копьём последний застрявший череп и с облегчённым вздохом вновь налёг на зубец. Медленно, со скрежетом повозка выпрямилась. Черепа, раскатившиеся по серому льду, молча глазели на живых.

– Вот тут, у чёрных камней, я поставлю повозку, – сказал Анкалин, подгоняя хийкиммига. – У самых костей, у тропы Амарока. Он скоро тут будет, и ты его увидишь.

Он зябко поёжился, переглянулся со зверем и снова посмотрел на Речника.

– Вождь Торнат сказал, что вы – гости солмиков, а тут вы – мои гости. Искать Амарока – искать смерть, я так сказал, но… Я буду тут, в повозке, среди вас, мой лук и мои копья будут тут – если можно вас защитить, я это сделаю.

Яцек нахмурился, и Кесса невольно вздрогнула.

– Не нужно, Анкалин, – покачал головой он. – Если тебе страшно, можешь уйти. Нам нужны будут огонь, еда и укрытие, больше ничего.

– Уйти? – нахмурился и солмик. – Как ты одолеешь Амарока?

– Я не намерен никого одолевать, и пришёл я сюда не драться, – ровным голосом ответил Яцек. – Уезжай, Анкалин. Возвращайся утром – если мы всё ещё будем тут, ты увезёшь нас в Элуатаа.

– У-ух, Праматерь Макега! – солмик покачал головой. – Возьми, воин Яцек.

Он протянул Речнику гуделку.

– Охотники ловят хийкиммигов на западе, там их становье, – сказал Анкалин. – Я поеду туда. Если закричит гуделка в Имлегьине, мы возьмём огненные стрелы и придём сюда. Если утро настанет, а гуделка будет молчать, я приеду один. Жгите огонь, но пусть Амарок его не видит!

Речник бережно прижал костяную пластину к груди и протянул её Хагвану. Герольд покосился на гуделку и замотал головой.

– Анкалин, мне не надо – мне есть во что дудеть, – сказал он, отстёгивая от пояса рог. – Твои охотники прекрасно всё услышат.

– Я слышал твою гуделку, – кивнул солмик. – Пусть так, пусть так. Вот вам еда, огонь и жилище – хватит на много дней.

Он указал на повозку. Гуделка снова исчезла под его накидкой. Он деловито снимал с хийкиммига упряжь. Кигиджала встряхнулась и тихо зарычала, солмик погладил её по загривку.

– Ты забыл припасы, – окликнул северянина Речник. – И шкуру возьми, вдруг поднимется ветер.

Он вручил солмику тяжёлое белоснежное покрывало – шкуру хийкиммига – и потянулся за тюками с мясом.

– Я быстро доеду, а там большие запасы, – покачал головой Анкалин. – Хорошая шкура. Буду к утру, и её привезу тебе. Чиньян!

– Чиньян! – Старший Речник отступил, пропуская хийкиммига. Обманчиво неповоротливая Кигиджала на мгновение приникла к земле – и взлетела, перемахнув через валуны. Кесса глядела ей вслед, пока со снежной равниной не слилась и она, и укрытый белой шкурой седой на её спине.

– Идём, – сказал Яцек, тронув Речницу за плечо. – Надо разжечь огонь.

Жирник разгорался неохотно. Холод наполнил повозку, и мех подёрнулся инеем. Кесса выглянула наружу. Нет, ей не показалось – с каждым мгновением становилось холоднее, а небо темнело. Что-то тёмное клубилось над дальними вершинами, медленно сползая в долину.

– Боги, боги, вот это дела… – пробормотал Хагван, копаясь в тюках. – Тут что, только один доспех был? А как я пойду к демонам?

Речник Яцек, расправляя жёсткие рукава хуллаковой брони, услышал его не сразу – а когда услышал, Хагван под его взглядом уронил тюк и втянул голову в плечи.

– Ты к ним не пойдёшь, – сказал Яцек, и голос его был холоднее льдов Кеула. – Ты и Кесса – вы шагу отсюда не ступите, пока я не позову и сам не откину для вас полог. Сидите здесь тихо, следите, чтобы огонь не гас ни на миг.

– Речник Яцек! – вскинулась Кесса, и кошка, вывалившись из-под её накидки, хрипло мяукнула, глядя на Речника. – Но я…

– Ты сделаешь так, как я сказал, – он посмотрел на неё в упор. – Только тебя там не хватало.

– Мряу?! – Койя вскинула хвост, окутываясь жёлтыми искрами. – Мря-а-ау!

Она оттолкнулась от настила и взлетела к Яцеку на плечо. Её шерсть стояла дыбом.

– А ну брысь! – Яцек смахнул пустынную кошку обратно на шкуры – да так, что она шмякнулась набок, неловко вытянув лапы.