Солнечный змей
Шрифт:
– Яцеку не до пустяков, – прошептала она, переглядываясь с кошкой. – У него важные переговоры. Это я наобещала сарматам всякого – мне и выполнять. Ты пойдёшь со мной, Койя? На улице холодно…
Кошка посветила в ответ настороженными ушами.
Вирка вывалилась из мешка – нелепая махина из коры и глины с бестолково вывернутыми лапами. С одной стороны половины конечностей не хватало.
– Тем, кто не бывал живым, – прошептала Речница, опуская мерцающую ладонь на брюхо вирки, – смерть – не более, чем дым. А когда пройдёшь насквозь – дерево заменит кость. Нежить ты или не-жизнь – поднимайся, не лежи… Квайат фелор!
Койя наклонила голову и шевельнула ухом. Кесса смущённо покосилась на неё. «Боги знают,
– Квайат фелор! – выдохнула она, отдёргивая руки и прижимая онемевшие ладони к груди. Свечение быстро гасло. Что-то неловко ворочалось во мраке, пощёлкивая суставчатыми ножками. Кесса подхватила вирку под ребристый бок и перевернула на брюхо. Нежить, пошатываясь, поднялась на лапы. Многих не хватало, но осталось ещё немало – и вирка, переваливаясь с боку на бок, развернулась вокруг своего куцего хвоста и уставилась десятком глаз на Речницу. В узких прорезях горел холодный зелёный огонь.
– Ух ты, – прошептала Кесса, недоверчиво глядя на ожившую вирку. – Замри!
Голем щёлкнул полуоторванным хвостом и оцепенел на месте – только мерцающие зрачки следили за Кессой, пока она пробиралась к окну. Ставни распахнулись, впустив холодный ветер. Ночной сумрак пропах смолой, мокрой шерстью и солёной рыбой. Никого не было на тёмной улице, опустел и двор, обнесённый плетнём.
– Иди к хозяину, мёртвый убийца, – прошептала Кесса. – Ищи того, кто тебя создал.
Хвост голема качнулся из стороны в сторону. Вирка медленно развернулась к окну, задрожала и выпрямилась на самой последней паре лап, закидывая на подоконник передние. Кесса подхватила её под хвост и вытолкнула за окно – и сама, запахнув куртку, прыгнула следом.
Снаружи было зябко, от реки тянуло холодом. Мельничные колёса, поднятые на ночь над потоком, лениво шлёпали лопатками по слишком высоким волнам. В тишине далеко разносился перестук колотушек – ночные стражи сообщали друг другу, что в городе спокойно. Вирка уверенно ползла по улице, покачивая приподнятыми над спиной лапами-ветками. Койя бежала поодаль, стараясь не попадать в свет, льющийся из прикрытых окон. Кесса пробиралась мимо заборов и бревенчатых стен, оглядываясь на каждый шорох.
«Направо у пустого горшка, а потом прямо до большой лужи… Не забыть бы, когда пойду обратно!» – Речница поёжилась и засунула руки поглубже в карманы. Здесь, в Куо, весна приходила в свой срок, и никакой Тзангол не смел её подгонять…
Мохнатый силуэт вывернул из переулка в десяти шагах от Речницы, но её уже не увидел – летучая мышь взвилась над мостовой и прилипла к ближайшей стене. Вирка ползла своей дорогой, пока не уткнулась в сапоги ночного стражника.
– Э-э! Иди сюда! – страж ударил колотушкой по стене, прижимая вирку к мостовой и озираясь в поисках второго обходчика. Тот вышел из-за дома, ткнул голема носком сапога и пожал плечами.
– Чья-то вирка домой ползёт. Гляди, как поломалась. Э-э! Чей хлам?!
Эхо метнулось по кривым улочкам и затихло в отдалении. Над крышей ухнула сова, и Кесса переползла повыше, под прикрытие козырька.
– Тут никого не было? – один стражник посмотрел на другого.
– Нет, только эта вирка. На кого её записывать? Ползает без присмотра.
– Брось её, идём дальше, – отмахнулся первый. – Вирка как вирка.
Второй постучал в стену и побрёл дальше, переваливаясь с ноги на ногу, как невыспавшийся медведь. Первый потопал за ним.
«Вот незадача…» – Кесса, отлепившись от стены и приняв прежний облик, растерянно вертела головой.
Вирка сгинула в одном из переулков, Речница заглянула во все – нигде не мерцали зелёные глаза-прорези. Кесса тихонько свистнула, подзывая кошку – но и сегон пропал, зато на свист отозвался недалеко ушедший обходчик. Речница съёжилась и прильнула к стене, готовясь ещё раз сменить облик, но воин Ярраканса не появился… как и сегон.«Может, спряталась неподалёку? Пойду по середине улицы, не я её увижу – так она меня,» – вздохнула Кесса и побрела по переулку, мучительно вспоминая приметы обратного пути. «Вон там лужа, и до неё я шла мимо кривого плетня. Дальше должен висеть пустой горшок с дырой в боку. Это он? Нет, тут дыры нет… Боги великие! Немудрено, что я вирку упустила. Тут самой бы не потеряться…»
Через десяток поворотов в ночной мгле замаячил прикрытый жердиной проход в аккуратном плетне, за ним – дворик с высокой поленницей и крыльцо под берестяным навесом. Речница с облегчённым вздохом протиснулась под перекладиной и на цыпочках взошла по ступеням. Капля ледяной воды с навеса упала ей за шиворот и обожгла холодом.
«А-а, я же через окно выбиралась…» – Речница покачала головой и развернулась, занося ногу над ступенькой. Доска с оглушительным треском подломилась, и Кесса рухнула во мрак, растягиваясь на спине и ошарашенно мигая на чадящий факел над головой. По бокам от факела из стены торчали ветвистые рога.
– Хийва, Чёрная Речница, – кто-то издал негромкий смешок. – Вот ты и нашла дорогу в дом Хирвенконту. Спасибо, что вернула моё создание почти неповреждённым.
Кесса извернулась и вскочила на ноги, растерянно моргая. Подвески на Зеркале Призраков отчаянно зазвенели. За спиной Речницы тихо застучали засовы, и кто-то шумно сглотнул. Она оглянулась через плечо – здоровенная вирка с раульими рогами сидела там, вывесив тонкий змеиный язык, и молча таращилась на пришелицу немигающими красными глазами.
– Встречи нашей я ждал, признаться, с тех пор, как моя птица увидела твой прекрасный корабль у Лиуоксы, – размеренно говорил, не ожидая ответа, тот, кто сидел за столом напротив двери. По краям стола горели, медленно оплывая, толстые свечи. На столе распласталась разделённая надвое вирка-стрелок. Её лапы уже не дёргались, зелёные огни в глазницах погасли. Тот, кто сидел за столом, зачерпнул из миски немного воды и вылил на замазанный грязью корпус, расчищая заделанные отверстия. Меховые хвосты, свисающие с высокой шапки, ниспадали по его плечам, закрывая волосы и отчасти лицо, белые полосы небрежной раскраски тянулись по впалым щекам, как шрамы. Выбелены были и аккуратно подстриженные усы, и короткая бородка.
– Моя птица, увы, погибла, – незнакомец сокрушённо покачал головой, – но другим сообщить успела. И с того дня я ждал тебя в доме Хирвенконту. Должен сказать, ты не замешкалась в пути.
– Кто ты? – спросила Речница, на шаг отступая от стола. Её рука, потянувшаяся к кинжалу, остановилась, наткнувшись на невидимую преграду.
– Ты спрашиваешь, Чёрная Речница? Разве не меня ты искала этой ночью? – усмехнулся бородач, выуживая из корпуса вирки вывалянную в грязи берестяную куколку и прополаскивая её в миске. – Вирка пришла к хозяину – и ты пришла за ней. Ведь так и должно было получиться по замыслу твоего советчика, Яцека Сульги? Вижу, что так…
Он стряхнул воду с куколки и поднёс её к свече, внимательно разглядывая и недобро скалясь.
– Выходит, Ясичек не зря терял время в доме Териенконту. На это его умения хватило, – хмыкнул он, выдирая из берестяного свитка бахрому и кидая в огонь. – И думал он, наверное, что я в жизни этот подклад не найду. Что с него взять?! Тетеря и есть. В Доме Тетерева вечно берут на обучение тех, кому о магии, по-хорошему, и думать не следует. Вот так… Вирка нашла хозяина, ты нашла меня, а Яцек Сульга не нашёл ничего.