Солнышкин у динозавра
Шрифт:
И с давним криком: «Мистер Понч, что за встреча!» — сам Моряков бросился подавать трап замечательному мореплавателю.
ТАКИЕ ЗАПАХИ, ТАКИЕ ПЕСНИ, ТАКОЙ ДИНОЗАВР!
После всех объятий, поклонов, рукопожатий, после всех: «Мистер Понч, а вы помните? » — в столовой снова застучали ложки и вилки, задымились супницы. Все, забыв распри, уселись на свои тёпленькие места, тем более что на этот раз к столу присел и мистер Понч, покорённый запахами замечательной кухни.
И когда в кружках заплескался
— Были и провалились в бездну! — огорчённо произнес могучий капитан, а Матрёшкина опять показала последнюю жемчужную горошинку.
— Провалились, нету! — подтвердил Перчиков и вдруг горько усмехнулся: — А кто- то настойчиво требует из них свою долю!
— Ну, это не ново! — кивнул Перчикову мистер Понч, вытирая салфеткой губы. — Совсем не ново! Да вот, — продолжил он, — совсем недавно произошёл аналогичный случай. И кстати — да-да, это совершенно точно, — с бывшими членами вашей команды.
— С Ветерковым и Безветриковым! — воскликнул доктор. Он полчаса назад собирался рассказать именно эту историю.
— Да! Так они нашли на днище какого-то галиона кожаный закаменелый кошель, полный испанских золотых монет, поднимали его, держа над собой. Сумка показалась наверху раньше, чем они. А на палубе каждый из пассажиров хотел первым... — Тут Понч, подыскивая слова, сделал хватательное движение рукой.
— Хапнуть! — крикнула разом вся команда.
—Да-да, хапнуть монеты. В результате сумка вывалилась и все монеты ушли на дно моря!
— Да-а! — протянул Мишкин, допивая вторую добавку компота. — Они ищут монеты, а мы сидим, думаем, что делать: идти к Жюлькипуру на парусах, варить из кастрюли Борщика паровой котел и валить на топливо засиженный попугаями лес или оставаться жить на острове и превращаться в туземцев.
Все снова были озабочены и озадачены. Один только Федькин выбрался на палубу и, взяв гитару, так грустно и красиво напевал, что Пончу захотелось послушать его поближе.
Задумчиво почёсывая лысинку, он прошёлся по коридору, выбрался к трюму и вдруг, опешив, отшатнулся. Бесстрашный мореплаватель столкнулся с гигантским допотопным ящером!
Он постоял, приблизился носом к носу удивленного гигантозавра и, что-то осмыслив, вдруг захохотал.
— Что с вами, мистер Понч? — спросил Моряков.
— Со мной? — спросил он. — Это не со мной. Это с вами! Подумать, они ищут выход, а выход у них на палубе!
— Какой? — спросил Моряков.
— Да вот же! — Понч обнял рукой шею старого динозавра. — Вот же!
— Что, продать динозавра? — не понял Солнышкин. Ничего подобного от Понча он не ожидал.
— Зачем! — воскликнул Понч. — Разве мало этого малыша показывать?
Он дружески похлопал ящера по костяной щеке и пожал плечами: никакой предприимчивости! Подумать: такие запахи, такие песни, такой динозавр — а они ищут выход!
— А кому всё это демонстрировать? — весело спросил Федькин и обвёл гитарой пустой горизонт.
— Ну разве мало охотников на туристических судах? — возразил Понч. — К тропическим островам они сейчас бегают одно за другим.
— Это точно.
Не океан, а проходной двор, — заметил уже ворчащий доктор: по океану то и дело плыли обёртки от конфет, жевательной резинки и всякая использованная дрянь.— А как их заполучить сюда?
Понч совсем уж всплеснул руками:
— Но на это есть одно волшебное слово.
— Реклама! — вдруг рассмеялась Матрёшкина и посмотрела на Перчикова.
— Конечно, реклама! Такие запахи, такие песни, такой динозавр! Прекрасный выход! — Понч слегка хлопнул себя ладошками по лбу и вздохнул: — Ну, пора собираться.
— Как? А на остров заглянуть не хотите? К мистеру Хапкинсу! — сказал Моряков.
— Как? Хапкинс жив?
Изумлению Понча не было предела.
— Жив, оттаял! Хотите встретиться? — предложил Моряков.
— Нет! Не могу и не хочу, — честно признался Понч. Когда-то у них случались личные недоразумения. — Но вы, если что, помогите ему. У него, у живого, — как-то загадочно подчеркнул Понч, — могут возникнуть кое-какие неприятные сложности.
— А может быть, задержитесь с нами? — пригласил Солнышкин.
— Нет. В моём возрасте задерживаться опасно, особенно если собираешься ещё кое- что доказать.
И, выпив прощальную кружку компота, старый мореход стал прощаться.
Он уже спустился по трапу, когда Моряков, схватившись за голову, крикнул:
— Одну минуту, мистер Понч!
И ровно через минуту пунктуальный капитан вынес написанный маслом простоявший в каюте пять лет портрет.
Моложавый семидесятилетний Понч стоял вместе с Робинзоном на плоту, а вокруг них взлетали горячие гейзеры и плавали варёные крабы.
Понч широко распахнутыми руками выразил свой восторг и признательность, поклонился, и уже через минуту-другую два дельфина, подпрыгивая, несли его по старым следам к новым приключениям.
СПАСИБО, ЗВЁЗДОЧКИ!
СПАСИБО, ОГОНЬКИ!
Мистер Понч скрылся за горизонтом, Моряков — в своей каюте. Он должен был многое обдумать, чтобы утром собрать совет, а думалось ему лучше всего за мольбертом с кистью в руках.
Но никто не собирался ждать до утра. Тем более Солнышкин, которого сегодня Матрёшкина назвала настоящим мужчиной.
При свете огромной тропической луны он ходил по рубке под песенку про весёлый ветер и задумчиво всматривался в звёзды, с которыми привык вести ночные беседы с самого детства.
Он их любил. Он помнил даже, как, сидя у старой бабушки на руках, вглядывался в ночное небо у окна, слушая при их свете стихи и сказки, а уходя спать, махал ручонкой и звёздам, и далёким светящимся окнам:
«Спасибо, звёздочки! Спокойной ночи, огоньки».
Сейчас над пароходом и даже под ним звёзд сияло такое множество, что Солнышкин не знал, с какой разговаривать, у какой спрашивать совета.
А найти толковое решение хотелось. Именно ему! Это ведь он затащил всех на Тариору, а вместо сокровищ отыскал артельщика с Хапкинсом. И он смотрел то на умные звёзды, то в сторону Тариоры — будто ждал ответа... Но остров молчал. Зато за спиной хлопнула дверь и раздался голос Перчикова: