Солнышкин у динозавра

— Что, звёздочет, ищешь?

Вождь неожиданно исчезнувшего племени и сам вертелся на стуле в радиорубке в поисках какого-нибудь гениального решения и вслушивался в разговоры судов: не подвернётся ли поблизости какой-нибудь богатенький туристический пароход.

Правда, затея с показом старых костей его слегка коробила: что, стоять и просить: «Купите билетик, посмотрите на нашего динозаврика!» или «Послушайте старого пирата Федькина! Послушали — гоните денежку!» ?

— А разве только это? А понюхали супчика Борщика — платите за обед! — добавил Солнышкин.

Нет, это настоящим океанским морякам было не по духу!

— Но что поделаешь, — рассуждал Перчиков. Если бы речь шла о нём, о его личном обогащении — он об этом и не подумал бы. Но речь шла о судьбе судна. И он сказал: — Может, попробуем? Только ведь не получится...

Вот это и решило исход дела.

Слов «не получится» Солнышкин терпеть не мог.

— А почему не получится? — вскинулся он. — Почему? Думать надо!

Тут послышался оживлённый шумок. Наверное Матрёшкина расправляется с Петькиным», — подумал Солнышкин. При свете люстры она сейчас наводила порядок на палубе и командовала так, будто боцманом была она, а не бросавшийся исполнять её команды Петькин и его помощники.

Но шум долетал с кормы: там, держа в руках рыбку, Борщик учил пингвинов прыгать друг через друга.

А за кормой среди звёзд и светлячков верхом на Землячке катался Челкашкин. Благодарный кит возил доктора, который только что отлепил последнюю ленточку пластыря со спины его маленького питомца!

Солнышкин вдохнул свежего ветра. Солнышкин рассмеялся, сказав: «Спасибо, звёздочки!» — забежал в рубку и, включив над столом лампу, стал что-то быстро записывать на бумаге.

Перчиков пытался заглянуть через плечо, но юный штурман отодвинул его:

— Погоди!

А через минуту сам протянул приятелю исписанный лист. Тот быстро пробежал по нему глазами, завертелся на месте и возбуждённо крикнул:

— Здорово! Ну ты даёшь, ты даёшь, Солнышкин!

— Так я и плаваю на пароходе «Даёшь!», — отшутился штурман. — Устроим маленький Диснейленд! Или не сможем?

— Вот теперь вижу, что вроде бы сможем! — живо откликнулся Перчиков, который вместе с Солнышкиным и Моряковым когда-то целый день ходил в Америке по чудесному сказочному городку! — Теперь выйдет! Только надо всё показать капитану и посоветоваться с командой!

Солнышкин давно не видел друга в таком радостном возбуждении. Они постучали к Морякову, который набрасывал эскиз картины «Айсберг у тропического острова», протянули ему листок, и капитан, прочитав, воскликнул:

— Грандиозно, интересно, талантливо!

«СРОЧНО, СРОЧНО, СРОЧНО...»

Скоро вся палуба, вся команда, в том числе и Челкашкин, слушавший чтение прямо с Землячка, кричали:

— Отлично!

— Хорошо пошутим! — добавлял Мишкин. — Шутить так шутить.

Перчиков с листком бросился в радиорубку и весело, так, что у него, как в юности, разрумянились щёки, стал работать ключом, из-под которого в эфир, к звездам, ко всем кораблям в ближних и дальних водах потекло сногсшибательное сообщение:

«Срочно, срочно, срочно! Туристам, путешественникам, искателям приключений.

Срочно посетите находящийся у вас на пути остров Тариора.

Открыт кратковременный показ самого

крупного в мире неизвестного науке динозавра — гигантозавра.

Обед в кафе «Под динозавром» и отдых в настоящих бунгало.

Катание детворы на учёном ките.

Прогулки на дельфинах и черепахах.

Охота на бегемота.

Потрясающие блюда кока Борщика.

Пингвины кока Борщика. Уникальные сеансы доктора Челкашкина.

Фотографирование с динозавром у антарктического айсберга».

Внизу значилось ещё обещание встреч с будущим космонавтом, но Перчиков это вы-

черкнул, зато добавил: «Научная сенсация века». Какая — он не сообщил, а внизу дописал:

«Постарайтесь не упустить эту редкую возможность!»

Конечно, сообщение соблазняло, подзадоривало, удивляло. Команда сама готова была раскупить все билеты на эти мероприятия.

— Прекрасная программа! — пришёл в восхищение Моряков.

А Матрёшкина довольно заметила:

— Очень хорошо, что не забыли о детях.

И неудивительно, что уже через каких- нибудь пятнадцать-двадцать минут пошёл поток таких же не менее удивительных откликов:

«Пароход «Даёшь!» Перчикову.

Пролетая над Тариорой, желаем успеха удивительным мероприятиям. Сожалеем невероятно о невозможности приземления на острове. Интернациональный космический экипаж Стелькин Тюлькин Исира Носюра».

— Это мои! — с гордостью вскричал Перчиков. Друзья узнали его по почерку! Следом за ними он должен был готовиться к полёту.

— А вот наши! — объявил Моряков, тоже узнав почерк следующей радиограммы. Она была на редкость немногословной.

«Плавали. Знаем. Будем».

— Наши! Это наши! — хором подхватила команда. Одна радиограмма была, конечно, хулиганской, и послал её с хулиганского судна хулиганствующий радист:

«Бросьте заливать свистуны».

Он даже трусливо не поставил своей подписи! Но последняя радиограмма возбудила в экипаже просто-таки взрыв творческой энергии, а кое-кому подкинула ещё загадку:

«Удивлены. Глубоко заинтересованы.

Следуем курсом Тариоры.

Готовьтесь приёму гостей.

Пит Петькинсон капитан теплохода «Джон Хапкинс».

Перчиков задумался.

А Мишкин подвёл итог:

— Итак, за дело! Команда, не жалей сил! Борщик, не жалей запахов!

НА ПРОГУЛКУ К ЗНОЙНЫМ ПАЛЬМАМ

Всю ночь под вздохи прибоя и шелест пальм команда готовилась к встрече гостей.

Моряков создавал удивительные декорации, Челкашкин с Федькиным, скинувшим наконец гипс, усердно вязали плот и таскали к нему спасательные круги и пояса, будто готовились к всемирному потопу. Мишкин с Петькиным и Пионерчиковым подтягивали к борту доски и толстенные морские канаты.