Сон цвета киновари. Необыкновенные истории обыкновенной жизни
Шрифт:
Если кто-нибудь полюбопытствует взглянуть на старую карту, составленную лет сто назад, он сможет обнаружить маленькую точку с названием Чжэньгань, затерявшуюся в западной части провинции Хунань, недалеко от границ с провинциями Гуйчжоу и Сычуань. Подобных точек на карте немало, а в этой находился город с населением три-пять тысяч жителей. Существование городов во многом зависит от транспортной доступности, материальных ресурсов, экономической деятельности — собственно, это и предопределяет упадок или процветание территории, однако городок, где я вырос, всегда существовал самостоятельно и независимо от этих условий благодаря иному предназначению.
Попробуйте представить себе город, окруженный толстой, сложенной из массивных камней крепостной стеной, — это центр, вокруг которого было построено четыре-пять тысяч фортов и сотен пять пограничных застав. Форты, представлявшие собой нагромождение каменных глыб, располагались на вершинах горного хребта и отрогов, расползающихся от него в разные стороны; заставы размещались в определенном порядке вдоль почтового тракта. Эти защитные сооружения, возведенные примерно сто семьдесят лет назад в соответствии с детально разработанным планом, находились на установленной дистанции друг от друга и равномерно располагались в радиусе сто ли. Такая система обеспечивала оборону района, где вспыхивали восстания мяо, загнанных в угол, но то и дело «вносивших смуту». Два века маньчжуро-цинской тирании, а также вызванные этой тиранией бунты, залили кровью проходящий через эти земли казенный тракт и каждый сооруженный здесь форт. Теперь всё позади, многие форты разрушены, почти все заставы превратились в гражданские поселения, большая часть народа мяо ассимилирована. Если на закате, с высоты
Путешественники и торговцы, которым доводилось, идя по стопам Цюй Юаня [160] , плыть на лодках вверх по течению реки Юаньшуй, понимали, что это гораздо безопаснее, чем отправляться в провинции Гуйчжоу и Сычуань по суше. Путь по воде позволял им, минуя древнюю страну Елан [161] и уезды Юншунь и Луншань, добираться до городка Чжэньгань — самого надежного и безопасного пристанища для путников, где можно было не беспокоиться за сохранность своего имущества. Само слово «бандит» было непривычно для слуха местных жителей: Солдаты там были такими же честными и доброжелательными, как гражданский люд, никого не обижали и не тревожили; крестьяне, отличавшиеся смелым, но мирным нравом, молились богам и соблюдали законы. Прибывшие в эти места торговцы, взвалив на спину хлопковую пряжу и другие товары, могли без страха в одиночку отправляться в дальние горные деревни и вести там с выгодой для себя меновую торговлю с местными жителями.
160
Цюй Юань (340 до н. э.? — 278 до н. э.) — первый исторически достоверный поэт Китая эпохи Воюющих Царств.
161
Елан — древнее государство, располагавшееся в западной части современной провинции Гуйчжоу (III–I в. до н. э.).
Правители в этих краях имели строгую иерархию: выше всех — боги, затем — чиновники, а уж потом — деревенский староста и ответственный за проведение ритуалов шаман. Все жители содержали себя в духовной чистоте, верили в богов, чтили закон и проявляли уважение к чиновникам. В каждой семье кто-нибудь служил в армии и потому ежемесячно получал небольшое денежное довольствие и меру зерна. Кроме того, военные могли получить от властей участок казенных сельскохозяйственных угодий, двести лет назад конфискованных у коренных жителей тогдашним правительством. Жители городка каждый год приходили к храму Небесного Владыки, чтобы, сообразно семейному достатку, совершить ритуальные жертвоприношения: преподнести богам свинью, барана, собаку, курицу или рыбу. Они молились, чтобы небесное благословение помогло им получить богатый урожай, хороший приплод от шести домашних животных и птиц [162] ; просили, чтобы сыновья и дочери росли здоровыми, чтобы высшие силы отвели от них беды и болезни, они обращались к богам по случаю свадеб и похорон. Все жители города платили установленный местными властями налог, а также добровольно жертвовали деньги храму или шаману, проводившему магические обряды. В делах они сохраняли искренность и простоту, следовали древним ритуалам. Весной и осенью, в начале и в конце сезона земледельческих работ, согласно обычаю, несколько стариков собирали деньги с каждого дома и устраивали кукольные представления в честь духов земли и злаков. Когда во время засухи молили о дожде, дети носили по всему городу украшенные ивовой лозой носилки, в которых сидела живая собака или сплетенное из травы чучело дракона. Во время празднования Нового года нередко встречались «весенние чиновники» [163] в одеждах желтого цвета, распевавшие обрядовые земледельческие песни. В конце года наряжали в красное статую бога Ношэня, устанавливали ее в лучшей комнате дома, громко, подобно раскатам грома, звучали большие барабаны, а шаман в кроваво-красном одеянии трубил в украшенный резьбой и инкрустированный серебром рог. Эта музыка сопровождала ритуальные танцы и песни, которые исполнялись с бронзовыми ножами в руках. Церемония совершалась в честь бога Ношэня в надежде умилостивить его. Помимо тех, кто в свое время был направлен сюда для защиты границ и освоения земель, жили здесь и выходцы из других мест — купцы из провинции Цзянси торговали тканями, торговцы из провинции Фуцзянь продавали табак, а приехавшие из провинции Гуандун снабжали округу лекарствами. В этой местности было не много образованных людей, но много военных. Сочетание двух факторов — политики и перекрестных браков — сформировало верхушку местного общества, которая, с одной стороны, руководствуясь принципами консервативной умеренности, долгое время осуществляла управление территорией, с другой стороны, владела на правах частной собственности большей частью земель. Однако представители этого класса имели общие корни со многими другими жителями этих мест и были потомками все тех же военных поселенцев, в свое время отправленных сюда для колонизации окраинных земель. В этих краях на склонах гор росли тунговые деревья и ели, в шахтах добывали киноварь и ртуть, в хвойных лесах росли грибы, в пещерах было много селитры. В городах и селах не было недостатка в смелых, честных, преданных своему делу военных, а рядом с ними были мягкие, трудолюбивые, домовитые женщины. На кухнях в домах потомков офицеров цинской армии готовилась вкусная еда, а в лесу дровосеки распевали красивые песни, полные радости жизни.
162
Корова, лошадь, овца, свинья, собака, курица.
163
Чиновники древней эпохи Чжоу, ответственные за весенние обряды.
В сорока ли к юго-востоку от этого места протекает великая река Хуанхэ, на плодородных равнинных берегах которой раскинулись рисовые поля и мандариновые сады. На расстоянии двадцати ли к северо-западу начинается горное плато, а там недалеко и до деревень мяо, со всех сторон окруженных высокими горами. Склоны этих больших и малых гор покрыты высокими темно-зелеными елями. В ущелье берет начало небольшая порожистая речка, которая по пути вбирает воды тысячи горных ручейков и единым потоком устремляется вниз, рассекая лесные чащи. Крестьяне с помощью бамбука делают водоподъемные колеса, чтобы отводить воду для орошения полей. Вода в речке круглый год чистая и прозрачная, в ней много окуней, карасей, карпов — самые крупные больше человеческой ступни. Возле домов на берегу можно встретить высоких белолицых улыбчивых женщин. Эта речка, огибая городок с севера, устремляется дальше и через сто семьдесят ли впадает в реку Чэньхэ, которая несет свои воды в озеро Дунтинху.
Это место раньше называлось супрефектура Фэнхуан. После образования Китайской Республики она была преобразована в уезд Фэнхуан. После Синьхайской революции 1911 года здесь для защиты дороги из Чэньчжоу в уезд Юаньцзян появился гарнизон во главе с комиссаром военно-полицейской службы [164] района Сянси [165] . Местных жителей было не больше пяти-шести тысяч, а солдат — около семи тысяч. Из-за особой обстановки в регионе военную службу по-прежнему несли и отдельные части зеленознаменных войск [166] — это были остатки местных вооруженных сил, сформированных из ханьцев еще во времена династии Цин.
164
Должность, соответствующая командующему (под)округом провинции.
165
Запад провинции Хунань.
166
Войска
Зеленого знамени — китайские войска, перешедшие на сторону маньчжур во времена завоевания Китая. Они не входили в Восьмизнаменные войска и располагались по всей стране мелкими гарнизонами (обычно численностью не больше тысячи человек).Я вырос в таком городке и покинул его незадолго до того, как мне исполнилось пятнадцать лет. Через два с половиной года после отъезда я ненадолго приезжал туда, но с тех пор ни разу не входил в ворота этого городка. Это место мне близко и знакомо, там и сейчас живет много людей, но я живу воспоминаниями и представляю городок таким, каким он был в прошлом.
1934 г.
МОЯ СЕМЬЯ
Эпоха Сяньфэн-Тунчжи [167] — одна из страниц новой истории Китая, заслуживающая пристального внимания. В те времена чжэньганьские войска [168] играли важную роль в составе Сянской армии [169] , отрядами которой командовали генералы Цзэн, Цзо, Ху и Пэн [170] . Чжэньганьские войска возглавляли молодые генералы и офицеры, большинство из которых до прихода в армию зарабатывали на жизнь продажей сена для лошадей, а самым знаменитым был Тянь Синшу [171] . Четверо из этих командиров, которым было лет по двадцать, получили маньчжуро-цинское звание тиду [172] , и среди них был и некий Шэнь Хунфу, мой дед по отцовской линии. Когда этому офицеру было двадцать два года, он был назначен командиром гарнизона города Чжаотун провинции Юньнань. Во второй год периода Тунчжи [173] , в двадцать шесть лет, он был назначен генерал-губернатором провинции Гуйчжоу, но вскоре из-за ранения был вынужден вернуться домой, где скоро скончался. Оставшиеся после смерти молодого офицера слава и имущество позволили его потомкам занять в этих краях привилегированное положение.
167
Период правления императоров Цин Вэньцзуна (период правления — 1850–1861, девиз правления — «Сяньфэн») и Цин Муцзуна (период правления — 1861–1875, девиз правления — «Тунчжи»).
168
Чжэньганьские войска — вооруженные соединения в составе Сянской армии, сформированные из жителей уезда Чжэнгань.
169
Сянская армия — вооруженное формирование, созданное цинским сановником Цзэн Гофанем в Хунани для подавления Тайпинского восстания 1850–1864 гг.; названа по наименованию реки Сянцзян.
170
Цзэн Гофань (1811–1872), Цзо Цзунтан (1812–1885), Ху Линьи (1812–1861), Пэн Юйлинь (1816–1890) — военачальники, возглавившие отдельные подразделения Сянской армии при подавлении Тайпинского восстания (1850–1864).
171
Тянь Синшу (1836–1877) — цинский сановник, занимавший пост генерал-губернатора провинции Гуйчжоу.
172
Командующий войсками провинции в Китае времен правления династии Цин.
173
Второй год правления императора Цин Муцзуна (1857).
Почтение, с которым военные в тех местах относились к заслугам моего деда, привело к тому, что его потомки стали держаться в кругу семей военных несколько высокомерно. Когда родился мой отец, бабушка мечтала о том, чтобы в семье снова появился генерал. Надежды оправдались, если говорить о выправке и манере держаться: мой отец с рождения выглядел как генерал. Сильный и крепкий, уверенный в себе и прямой — не было таких качеств, необходимых истинному командиру, которыми бы не обладал отец. Когда ему было десять лет, для него наняли мастера боевых искусств и старого домашнего учителя, чтобы они обучали его всем необходимым генералу знаниям и умениям. Но бабушка скончалась, не дождавшись отцовской славы. Произошло это на третий год после захвата столицы войсками коалиции империалистических стран во время восстания ихэтуаней [174] . В 1900 году пал форт Дагу, возглавлявший его оборону генерал Ло [175] погиб на боевом посту, а мой отец как раз служил при нем помощником. Говорят, что та война уничтожила большую часть имущества моей семьи. По обыкновению, все более или менее ценные вещи, которые были в доме, отец всегда держал при себе, собственно, поэтому они и были утеряны. Исход военных действий был предрешен, и когда Пекин оказался в руках врага, отец вернулся в родные края. Через три года после этого бабушка и умерла. Когда это случилось, мне было от роду всего четыре месяца. К тому времени у меня уже были две старшие сестры и старший брат. Если бы в 1900 году не произошло восстание ихэтуаней, мой отец не вернулся бы домой, и меня бы тоже не было. О смерти бабушки я помню только, как кто-то нес меня на руках в движущейся толпе одетых в белое людей, потом меня поставили на какой-то стол. Десять лет после этого в нашей семье никто не умирал, и в детстве я иногда видел во сне этот образ — единственное воспоминание о том времени.
174
Ихэтуаньское (Боксерское) восстание — восстание, имевшее целями ликвидацию вмешательства иностранных держав во внутреннюю политику Китая (1898–1901).
175
Генерал Ло Юнгуань (1833–1900), военачальник империи Цин, комендант крепости Дагу, возглавил оборону во время штурма крепости войсками международной коалиции (Великобритания, Германия, Россия, Франция, США, Япония, Италия и Австро-Венгрия) 17–18 июня 1900 года.
У меня было девять братьев и сестер, я был четвертым по старшинству; если не считать умерших в раннем возрасте сестер, сейчас в живых осталось пятеро, и я по возрасту третий.
Фамилия моей матери Хуан, в юном возрасте она вместе со своим старшим братом, моим дядей, жила в военном лагере, многое повидала, да и книг, по-видимому, она прочитала больше, чем мой отец. Эта худенькая, маленькая, наблюдательная и находчивая, щедро наделенная отвагой и здравомыслием женщина полностью взяла на себя наше с братьями и сестрами начальное образование. Мое воспитание стоило матери немалых усилий, она обучила меня иероглифике, названиям лекарств, научила решительности, крайне необходимой каждому мужчине. Отец мало повлиял на мой характер, влияние мамы было намного сильнее.
1934 г.
МАЛЕНЬКАЯ КНИГА, БОЛЬШАЯ КНИГА
Мои сознательные воспоминания о детстве начинаются примерно с двух лет. До четырех лет я был здоровым и упитанным, как поросенок. В четыре года мама начала учить меня иероглифам, написанным в клетках для прописей, а бабушка, ее мать, кормила меня сладостями. Когда я выучил шесть сотен иероглифов, у меня завелись глисты, отчего я стал болезненно бледным и худым. Единственное, что я мог есть, — это куриная печень, приготовленная на пару с лекарственными травами. В ту пору я уже вместе с двумя старшими сестрами ходил на дом к учительнице для девочек. Поскольку она была наша родственница, а я был совсем мал, я тратил меньше времени на обучение за партой, чем на то, чтобы сидеть у нее на коленях и играть.
Когда мне исполнилось шесть лет, а моему младшему брату — два, мы одновременно заболели корью. Это случилось в июне, и мы днем и ночью страдали от невыносимого жара и не могли спать, поскольку лежа начинали кашлять и задыхаться. Взять на руки нас тоже не могли, это причиняло нам сильную боль. Помню, как мы с младшим братом, завернутые в бамбуковые циновки и похожие на блинчики с начинкой, стояли в тенистой прохладной части комнаты. Домашние уже приготовили для нас два маленьких гроба и поставили их на террасе, но к счастью, мы оба поправились. Для моего брата после болезни пригласили няню, крепкую и рослую женщину, мяо по национальности, и она так хорошо ухаживала за ним, что он удивительно быстро окреп. Меня же болезнь совершенно изменила, с тех пор я никогда уже не был здоровяком.