Сон на золе

— Обнаружены измененные! — предупредила Ева за секунду до того, как Брас резко вскинул кулак.

Я упал на колено, проследовав прицелом за целеуказателем своего ИскИна. Дальше по улице, в густой тени, прямо за перевернутым автомобилем, стояло двое измененных. Замерли, словно истуканы. Невооруженным глазом они воспринимались, как часть развалин. Ева отметила фигуры, обозначив каждого как второй уровень. Застывшие фигуры были вполне себе человеческими, и сохранили на теле часть одежды. Солдат подозвал меня взмахом руки и тихо произнес:

— Дрыхнут, голубчики.

— Стоят, как манекены. Я бы их и не заметил так сразу.

— Тут нужна практика, — кивнул Брас.

— А чего они застыли?

— Добычу ждут. Это у них что–то вроде анабиоза, для экономии энергии. А как только рядом что–то потенциально съедобное появится, они тут же очухаются и пойдут охотиться. Обычно выродки по домам да темным углам так хоронятся, но эти что–то не дошли. Может преследовали кого–то, а потом выдохлись. Не знаю.

— И что делать будем?

— Ну, тут два варианта, — солдат потер шрам на щеке. — Мы можем просто тихонько их обойти. Есть вероятность, что они — лишь часть гнезда, и что остальная стая скрывается где–то рядом. Нашумим, и пиши пропало. С другой стороны, я склонен считать, что чем меньше измененных останется, тем легче нормальным людям будет выжить. Согласен?

Я нейтрально пожал плечами. Приняв мой жест за молчаливое согласие, Брас вскинул Рельсу и тихонько начал приближаться к своей цели. Теперь он был охотником, а выродки — добычей. Аккуратно приближаясь, солдат следил куда ставить ногу, чтобы не захрустеть мелким крошевом, устилавшем дорожное покрытие. Наконец, когда до измененных оставалось метров десять, боец присел, прицелился и выстрелил. С гудящим шипением пуля вырвалась из ствола Рельсы и прошила голову первого уродца. Измененный осел, как большая тряпичная кукла. Второй вздрогнул, очнулся, заурчал, и начал заторможено оглядываться по сторонам. Но следующий выстрел так и не дал ему понять, что происходит. Обойдя трупы стороной, мы продолжили путь.

Радовало то, что активных групп измененных нам пока не встречалось. Брас отметил, что большинство из тех выродков, что активничают, предпочитает охотиться ночью. И заявил, что все–равно, я, похоже, чертовски везучий парень. Пока их отряд добирался до спального района, воякам пришлось шесть или семь раз обходить сборища разномастных уродцев.

И кто его тянул за язык? Обычно, если кто–то отмечает чью–то везучесть, то у самого везунчика резко наступает черная полоса.

Глава 20. Тихая охота

Очень скоро мы наткнулись на своеобразный тупик. Поваленная высотка, которой мощным взрывом снесло основание, рухнула поперек нескольких улиц наглухо перегородив движение. Можно было обойти, что заняло бы лишние полчаса. Но был вариант и прямой дороги, поскольку большая часть каркаса здания вполне себе сохранилась. Дело шло к вечеру, поэтому Брас решил рискнуть и пройти напрямик.

Забравшись по насыпи до ближайшего подходящего прохода, мы погрузились в царство аллюзии. Словно в какой–то вирт–игре, где пол и стены поменяны местами. Пробираясь по таким темным изломанным коридорам, и перепрыгивая через пропасти дверных проемов, испытываешь смешанные чувства. Что уж говорить об ощущении, когда где–то на уровне колен раздается знакомый клокочущий рык измененного.

Уж не знаю, что спасло меня от стыдобы, но каким–то чудом получилось не обосраться. Зато заорал я знатно. Шарахнулся в сторону, напугал Браса. Зацепился ремнем Рельсы за арматуру, из–за чего не мог навести ствол на внезапно возникшую угрозу. Пока я предавался панике, солдат изучил источник бед, после чего опустил оружие, вынул из подсумка тактический фонарик и осветил участок, который некогда был полом, а нам теперь приходился стеной.

— Отбой, салага, — с улыбкой хмыкнул Брас. — Погляди.

А поглядеть было на что. Не смотря на все злобное рычание и клекот, измененный ничего не мог нам сделать. Понятия не имею каким образом, но этого урода крепко завалило. Торчала одна лысая голова с перекошенной рожей, глядящая на нас голодными белесыми глазами. Очередной второй уровень. Разевает пасть, скалит зубы и пускают слюну. А толку? Выбраться–то все–равно не может.

Обозленный, в первую секунду я хотел пристрелить гада, но потом остановился. Достав свой фонарик, я подошел поближе к выродку и присел, освещая его скривившуюся рожу.

— Что ты надумал? — поинтересовался солдат.

— Да вот, познаю врага своего, так сказать. Это же такая редкая возможность, рассмотреть противника не переживая, что тебя могут сожрать.

— Хех. Забей. В Узле с десяток таких уродов держат в клетках для изучения. Поговоришь с научниками, и любуйся сколько влезет. Знай только технику безопасности соблюдай.

При ближайшем рассмотрении белесые буркала оказались серыми, а вот радужку словно кто–то отбелил, и она теперь виделась светлым пятном, на фоне остального глаза. По этим особо белым точкам можно было легко понять, что выродок не отводит от меня взгляда. И ход мыслей измененного, если таковые еще остались, угадать тоже не составляло труда.

— Брас, как думаешь, у них там в башке еще осталось что–то человеческое?

— В каком смысле? — нахмурился боец.

— Ну, их сознанием от части управляет ИскИн, так? — задумчиво произнес я, пытаясь озвучить поток собственных мыслей. — Теперь представь, что изобрели устройство, способное вырубить их биоблоки. Что дальше? Они подохнут? Останутся монстрами? Или, быть может, начнут возвращаться в норму? Есть ли у них шанс снова стать людьми?

— Ты их мутации видел? Куда там возвращаться?

— Первые пару уровней изменения не такие уж значительные.

— Ладно, — солдат ткнул пальцем в сторону клокочущего выродка, — допустим это чудо каким–то невероятным образом лишилось контроля со стороны ИскИна. Что дальше? Я почти уверен, что в половине случаев эти твари просто подохнут, поскольку их мозги едва ли смогу контролировать все процессы в перестроенном теле без помощи аппаратных средств… Но, допустим, идеальный случай. Контроль пропал, пациент жив, разум возвратился. Представь себя на месте такого человека.

Пришлось призадуматься. С подобной точки зрения я вопрос еще не рассматривал. Мысли о том, что должен быть способ вылечить измененных, не давал мне покоя еще с момента близкого общения с переродившимся Сергеичем. Вдруг был способ его спасти? По той же причине я не пытался сразу же добить нашу начальницу научного отдела. Поверхность Заповедного заставила меня на время откинуть эти сомнения, поскольку речь постоянно шла о выживании.

Так вот: что бы я делал, став измененным, а потом вдруг вновь обретя сознание и самоконтроль через пару месяцев? Если так подумать, то не исключено, что просто совершил бы самоубийство. Полученные уродства и мутации — это меньшее из зол. А вот осознание того, как ты бегал с толпой таких же обезумевших выродков, жестоко убивал и жрал людей, это уже совсем другое дело. Воспоминания о том, как сидишь и с аппетитом уплетаешь чьи–то свежевыпотрошенные кишки…