Сороковник. Книга 3

— До-оброе утро, — наконец догадываюсь выжать из себя. Он многозначительно приподнимает бровь, словно ожидая продолжения. — …Дорогой дон, — неожиданно язвительно добавляю.

— Очень дорогой? — уточняет он с хитрецой в глазах.

— Очень дорогой дон, — послушно отзываюсь я. — Мне присесть в реверансе?

— Это не обязательно, донна. Я только что упомянул о естественности, а светский этикет — это для вас слишком скучно, право же. А вот обуться бы вам не помешало. Впрочем, я уверен, этот интересный дом разогреет половицы специально для ваших ножек, чтобы они не мёрзли.

Этик… Про что это он сейчас? Это намёк? Насмешка? Или, как недавно выразился Мага, просто факт?

— Доброе утро, родственница! — окликает меня Николас откуда-то со стороны стола. — Чай, кофе? Что предпочитаешь? Присоединяйся!

К моему удивлению, стол сервирован для весьма солидного завтрака, выходящего за повседневные рамки устоев холостяцкой квартиры. Присутствуют изысканные фарфоровые чайный и кофейный сервизы, несколько каких-то блюд томятся под серебряными колпаками, в плетёных корзинках поджидают свежие булочки и круассаны. Очевидно, функция сервировки стола выполняется при доне Теймуре автоматически, где бы он ни был. Довольная Нора бежит ко мне от камина. Морда в необлизанных крошках и сахарной пудре… тут всё ясно. Похоже, не страдает она предубеждением к некромантам, в отличие от других животин, или, может, тоже решила избавиться от прежних установок?

— Ива, — Мага аккуратно, но настойчиво обняв со своей стороны, высвобождает меня из отцовской хватки. Тот насмешливо прищуривается, гостеприимным жестом приглашает к столу. Вижу ещё одно новшество: на смену длинным скамьям успели придти массивные деревянные стулья, впрочем, выдержанные в общем стиле.

Я придерживаю шаг.

— А… откуда это всё?

— Майкл озаботился, — хмуро отвечает Мага. — Прислал кого нужно… Видишь, тут кроме меня сразу сколько хозяев налетело, и все норовят распоряжаться.

— Да ладно, не бурчи, — весело отзывается Николас. — Ива, прикинь, пока мы тут заседали, подчистили у братца все кладовки, теперь вот приходится компенсировать всем по очереди. Тебе кофе чёрный или со сливками?

— Лучше чай, — машинально отвечаю. — Погорячее. Мага, я тут кое-что вспомнила, и мне кажется, что это важно. — Он ведёт меня к столу, не слушая. — Да погоди же!

— Ты же голодная, — он отодвигает мне стул. — Это тоже важно. Успеешь рассказать, тебе теперь торопиться некуда.

Голодная? Да я готова растерзать все эти булочки разом! Но только знаю по опыту, что если откладывать на "потом" серьёзные новости, это может выйти боком. Я даже отодвигаю от себя корзинку.

— Нет уж, я хоть быстро, но скажу. — Мага присаживается рядом, забирает у Николаса чашку чая для меня. — Тогда на площади мы с Рориком встретились с Игроком, ты это знаешь?

— Знаю, — терпеливо говорит мой суженный. — Да мы все знаем, парень дал считать с себя этот момент. Ты уверена, что нужно к нему возвращаться? — Он пододвигает корзину с булочками снова ко мне. Я мужественно отвожу глаза.

— Мага, я его узнала. Вернее мне так кажется, что узнала.

— Кого?

Его рука с сахарницей застывает в воздухе. Дон, враз ставший слишком серьёзным, подаётся вперёд со своего места.

— Ну, — спохватываюсь, — это несколько личный момент…

— Так ведь здесь все свои, донна, не стесняйтесь, — подбадривает он. — Тем более что, как мне кажется, вы не хотели откладывать, не так ли? Поверьте, донна, мы постараемся разобраться в ваших сомнениях. Говорите.

Голос у него мягок, а взгляд пронизывающий, и на меня нападает сомнение: а не зря ли я затеяла этот разговор? Но раз уж начала, надо продолжать. Отвожу взгляд от дона и обращаю внимание на то, как напрягся Мага, да и Николас посерьезнел, редко я его таким вижу. Как будто они ожидали чего-то подобного. А что я удивляюсь? У такого папы и детки весьма… наблюдательны, дорогая донна. Если уж воспоминания Рорика считали — то наверняка заинтересовались эпизодом, как мы кое с кем личные отношения выясняли.

— В общем, это Игрок, — выпаливаю, набравшись духу. — Что хочешь, то и говори, Мага, но только он один к одному — тот самый парень, из-за которого мы тогда поругались и проклятьями обменялись. Вот.

Чушь полная, да? Только никто не смеётся. Глаза дона вспыхивают огнём, будто бы он услышал что-то долгожданное. Но со своей оценкой он медлит.

— … Ива, — говорит мой наречённый после долгой паузы, зависшей над столом. — А ты уверена? Прошло столько лет, ты видела того типа всего несколько минут, пока мы сидели в кафе, да и то — мельком. Я вот не смог бы запомнить совершенно случайного человека. Да и не до того нам было, ты же понимаешь. А потом ты и вовсе должна была забыть.

— У него глаза такие… красноватые, — я тороплюсь, а потому сбиваюсь. — Я ещё тогда подумала, когда его увидела в Лазаревском, в кафешке: надо же, натуральный блондин, это редко встречается, а когда он обернулся — поняла: не блондин, а альбинос. Потому и запомнила, что альбиносов ни разу не встречала, только читала о них. Ну, хочешь — поройся в моей памяти, найди тот момент и сравни с тем, что был на площади, когда с Игрока упала маска.

— Тем более что память-то её освежило совсем недавно, — внезапно говорит Николас. — Это для тебя прошло пятнадцать лет, а у неё дней десять тому назад вся хроника перед глазами прошла заново. Загляни, загляни. А заодно посмотри на реакцию Игрока ещё раз, и вот это, я тебе скажу сразу, доказательнее всего. Тогда, на площади он видел, что Ива его узнала. Понял, что узнала. И испугался.

ГЛАВА 10

Блистающие ногти дона Теймура выстукивают по ободку хрупкой фарфоровой чашки какую-то одному ему слышную мелодию. Сыновья хранят почтительное молчание.

Николас, посигналив брату бровями, делает большие глаза и выразительно чиркает пальцем по шее. Жест весьма похож на условный сигнал, ибо реагирует мой суженый молниеносно: выпрямляет спину, застёгивает воротник рубашки, опускает завёрнутые рукава и разглаживает манжеты. Как перед смотром на плацу. И всё равно, несмотря на приглаженность, вид у него, особенно с повязкой на глазу, более дикий по сравнению с братцем, который, кажется, только что выпорхнул от кутюрье. Ума не приложу, как у них это получается, вроде оба в равных условиях…

А мне и застёгивать нечего, и гувернантки меня этикету не обучали, поэтому делаю вид, что ко мне эти намёки не относится. Вот назло! В этом семействе, должно быть, как и у Кэрролов, и вообще в высшем свете, принято садиться за стол при полном параде, а меня… нас с Магой сейчас просто-напросто застали врасплох. Вот, оказывается, на что изящно намекнул дон, отметив мой "домашний вид". Хотя взглядом огладил с удовольствием, ничего не скажешь, видать — нравятся ему растрёпанные со сна обережницы.

Отвлёкшись, интереса ради ощупываю босыми ступнями заметно потеплевшие половицы. Смотрите-ка, пол действительно нагрелся…

…А вот нерадивые отпрыски, скорее всего, в юном возрасте получали выговор за неподобающий внешний вид. И условный знак Николаса — наверняка часть целой системы, выработанной братьями для бесшумного общения в присутствии предающегося раздумьям папочки. Памятка из детства, не иначе. Ох, должно быть, и попадало им…

Простите за деликатный вопрос, как насчёт покушать? Тоже нельзя, пока отец семейства не выйдет из транса? Я ведь скоро умру от недоедания. Может, будем считать, что беременным этикет не писан?