Сороковник. Книга 3

Странная получается смена эмоций, словно вместе с бестелесностью сошло какое-то наваждение. А ведь, кажется, я тебя только что вытурила, демиург доморощенный. Получил? И надеюсь, Игрун, плюха тебе досталась увесистая.

Однако злорадствовать не время. Мой враг кое на что ещё способен, и ловушка, им настропалённая, никуда не делась, ждёт. Хватит ли у спасателей сообразительности проверить подступы к порталу? Приоткрыв ядовитую линию для меня, Игрок мог скорёхонько её замаскировать или придумать что-то отвлекающее. А отомкнуть портал наверняка попробует Мага, он же в этом специалист…

От одного воспоминания о тошнотворном зелье становится тошно. Не могу я сидеть и ждать, чем дело кончится. Умом понимаю, что в отряде — ветераны, мастера, не один квест прошедшие, не проглядят, не сунутся на рожон, проверят все подходы. А если расслабятся? Я вот — купилась на известие, что Игрок теперь не страшен, так и попала под его негатив, как под асфальтоукладчик. Ладно, я, конечно, зелень, но и на стариков бывает проруха. С младшим наследником у Главы по сей час отношения неровные, станется с благородного дона ловушку распознать, а сына не известить, хотя бы из тех соображений, чтобы сам учился подобные вещи видеть. И что тогда? Нарвётся Мага — шарахнет по всем остальным. Ой, придумываешь, ой, накручиваешь себя, Ванька, ведь не дурнее тебя люди на дело собрались, ты им в подмётки не годишься, а приписываешь им поступки, совершенно детские…

Попробовать как-то присниться Маге, предупредить? Получалось же у нас общаться телепатически!

Однако попытки мысленно дотянуться до суженого терпят фиаско, я только взмокаю от напрасных усилий, и это во сне! Слишком я себя, должно быть, переоценила, не по зубам мне это. Да где же она, та самая интуиция, за которую так часто, бывало, хвалил меня наставник? Самое время ей заработать!

Нет, опять не выходит. Ментальный зов возвращается бумерангом, болезненно оглушая. Неуч, ругаю я себя, неумёха, вот когда в подвале у Рахимыча сидела — завопила мысленно так, что местные огневики сразу засекли, а сейчас словно силы растеряла. Как же мне не хватает такого наставника, как Симеон! Ну почему он от меня отмахну…

Симеон. Я лихорадочно цепляюсь за это имя. Старец обещался услышать меня из любого места, где бы я ни очутилась, и ещё этак подчеркнул интонацией: из любого! Не мой ли теперешний случай имел в виду? Попытка не пытка. В который раз за последние полчаса я сосредотачиваюсь.

Вспоминаю Обережника: его суровый взгляд, почти прозрачные глаза под седыми кустистыми бровями, посох в сильной руке, смотрящийся, как боевой, а не просто магический, простецкую вроде бы речь, уверенную поступь. Чем-то на Гэндальфа похож. Ёлы-палы, Ванька, не отвлекайся! А как его позвать-то, просто окликнуть по имени? Ведь не Наставник он мне…

— Да уже позвала, не морочь головушку-то, — слышу спокойный голос. — Эк тебя занесло, дева…

Он всё тот же, каким я видела его в последний раз. Не спеша обозревает пространство. Поднимает посох — и туман рассеивается.

— Просил же — по мелочи не беспокой, — пеняет с досадой — Выбраться, что ли, не можешь? А кто просил в будущее заглядывать? Больно ты прыткая, не по мерке шагаешь, только силу зря потратила. Как сон закончится, Наставником положенный, так и сама уйдёшь спокойно. Или случилось что?

Почему-то я никак не могу объяснить, в чём дело, рассказать о ловушке. Мысли сбегают напрочь.

— Говорил же — прыткая, вон как поизрасходовалась, не соберёшься всё. Да не пыжься, сам посмотрю. — Симеон касается прохладными сухими пальцами моего виска, и я вздрагиваю: так непривычно во сне осязать чужое прикосновение! Обережник с минуту молчит, шевеля губами, словно не картинку с меня считывает, а текст, затем брови его сдвигаются.

— Погодь. Пойду сам гляну.

И мне остаётся только в растерянности поморгать над пустым местом, где он только что стоял. Хотя… чему я удивляюсь? Раз уж он меня в сновидении разыскал, то перемещаться по этому чужому сну для него — раз плюнуть. Симеон проявляется минут через десять, за это время я уже успеваю известись от нетерпения.

— Прыткая ты, — только и повторяет. Задумчиво вертит тяжёлый посох, как тростинку. Ледяная составляющая горит ультрафиолетом, брызжет морозными искрами. — Ну, холод-то я оттянул, а с ядами не работаю, не моё оно. Это уж твой свёкор-батюшка с отравой договорится, ему, Ящеру, и карты в руки; хотя поговаривают, что и муж твой названый — мастер по этой части. Предупредить, что ли, хочешь? Погодь, не спеши, — вскидывает в предостерегающем жесте руку. — Помнишь, о чём упреждал? Только раз меня вызвать сможешь. Подумай, Ваня, другой раз не приду.

— А что тут думать, — осмелев, выдаю. Надо же, заговорила, а совсем недавно казалось — двух слов в присутствии старца сказать не смогу. — Ведь шарахнет ловушка по всем сразу! Или дон её распознает?

Симеон медлит с ответом.

— Пять вероятностных линий я считал, — нехотя выдаёт. — И только в одной всё обойдётся. В первой — сгинет Ян, потому как увидит камень первым и поспешит, да и твой Наставник на свою беду ближе всех к мальцу окажется. Во второй — твоя подруга угодит под раздачу, сама уцелеет, а ребёнка потом скинет. Третья…

— Не надо, — прерываю. — Получается — один шанс из пяти, что все целы будут?

Симеон уточняет, недовольно шевельнув кустистой седой бровью:

— Один из пяти, что портал откроют благополучно, и зайдут в него все, живы-здоровы. А вот что с ними там случится, кого встретят, вернутся ли — то для меня закрыто. Здесь твой морок, я в нём ограничен.

— Предупреди их, Симеон. Прошу.

Крепкие пальцы со слегка сплюснутыми кончиками оглаживают деревянную птицу, застывшую в навершии посоха.

— Не тут я тебя видел, Ваня, когда помощь предлагал, — неожиданно говорит Обережник. — Может статься, что в совсем другом месте тебе мой совет куда больше пригодится, чем сейчас. Подумай.

И так в этот момент его голос напоминает отцовский, что даже слёзы наворачиваются. Я сердито мотаю головой.

— Ну, смотри… — Он, как мне кажется, сдерживает вздох. — Молодая ещё, глупая. А может, чувствуешь, что так и надо. Значит, выберешься в другой раз без меня. Тому и быть.

Он всматривается мне в глаза.

— Твоих предупрежу, не бойсь. Наказ, какой нужно, дам. — Неожиданно усмехается. — Будет у Ящера ко мне ещё один должок. А тебе за то, что по временам неподготовленной скакала, наказанье: к тому времени сна, что Наставник положил, даю тебе ещё сутки. Восстановиться тебе надо, иначе и себе, и детям навредишь. Прощай, дева Ванесса теперь нескоро свидимся.

— Ещё сутки? — Собираюсь возмутиться, но тут с навершия посоха взвивается знакомый мне петушок, и я, растерявшись от неожиданности, промаргиваю полновесный удар клювом в лоб. И даже не успеваю удивиться на "деву Ванессу", а ведь какая из меня де…