Сосед будет сверху

Что ж, вино уже не кажется таким плохим.

Какое-то время мы работаем в молчании. Из колонок доносятся первые звуки «Panic! At the Disco», и я, увлекшись, начинаю пританцовывать. Готовить в такой обстановке — одно удовольствие. От новеньких досок приятно пахнет, острые ножи режут идеально, музыка греет душу, все под рукой. Я почти мурлычу и ловлю себя на том, что глупо улыбаюсь. А вот Дантеса — на том, что он поглядывает на меня.

— Ну что, Саня, — медленно произносит, будто обсасывая каждое слово, — значит, твой дед — дружок моей бабки? И при этом он байкер, любитель рока... Что-то тут нечисто.

— Не поверишь, но Робертовна любила плохих мальчиков, — усмехнувшись, я принимаюсь нарезать овощи. — Они с дедом были вроде как в отношениях. Ну, когда-то. Но она предпочла ему богатого мужика. А мой дед так и остался страдать в своем гараже, вспоминая первую несчастную любовь.

— Вы с ним близки?

— О, очень. Я вроде как выросла с ним.

— Нет родителей?

— Есть. — Я смотрю на перец и увлекаюсь изучением идеально-гладкой кожуры. Не люблю говорить о своей семье, но Дантесу почему-то рассказываю: — Они развелись. Смешно, но из-за собаки, — зачем-то добавляю я.

Прикуси язык!

— Чего?

— Да, мой папа очень хотел собаку, а мама — нет. Они ее все-таки завели, и вылезли самые мерзкие мерзости в их характерах. Это было ужасно. Они стали ругаться каждый день и кидать стрелки на бедную Лейку. Маму бесила шерсть, испорченные вещи и то, что Лейка цапнула меня, — я протягиваю руку и демонстрирую белый шрам на ладони, — но я сама была виновата. А для мамы это стало последней каплей. Она отвезла Лейку в приют, пока папа был на рыбалке, и это… в общем, плохо закончилось. Я начала проситься с ночевкой к деду, как раз когда Лейка появилась у нас. Сестра предпочла компанию бабули — они с дедом тоже в разводе, а я вот... У него было спокойнее.

Я впиваюсь пальцами в стол и наблюдаю за тем, как костяшки белеют. Вроде бы дела давно минувших дней, но говорить об этом все равно непросто.

— В общем, родители у меня были и есть, но я что в детстве, что сейчас не чувствую себя комфортно ни с одним из них, — незаметно выдохнув, продолжаю я. — Дед — другое дело.

— И сестра, значит, есть?

— Да, младшая. Соня. Попытка родителей наладить семейную жизнь.

Делаю еще глоток, моля себя не затеряться в разговорах о детских травмах и обидах.

— Где ты всему этому училась? — он наблюдает за тем, как я ловко шинкую овощи. Нож порхает над доской, а я кайфую от того, как удобно тот лежит в руке. — Ты же только собралась в кулинарное, а чувствуешь себя как будто бы уверенно.

— Друзья деда. Они, типа, кулинарные эстеты. Любители тачек, мотоциклов и вкусно пожрать.

— Все, что я люблю. Мне определенно нужно флиртовать с твоим дедом, а не с тобой, — улыбается Дантес, а я, сощурившись, указываю на него ножом.

— А ты флиртуешь?

— О, да. Ты что, не заметила?

— Ты не должен этого делать, — я понижаю тон до шепота и снова затыкаю себе рот бокалом.

Вкусное все-таки пойло это его белое сухое.

— Почему? — звучит почти вызов.

Он откладывает очередную креветку, встает со своего места и идет к раковине. Моет руки, вытирает бумажным полотенцем. Все преувеличенно медленно, очень плавно и по-кошачьи. Я завороженно наблюдаю за ним, позабыв об овощах.

— Я твоя... кухарка. Я работаю на тебя. И ты отвлекаешься от креветок!

— Если ты не заметила, я покончил с ними, — он кивает на миску, и я действительно замечаю, что кастрюля полна голов и хвостов. — И прошу, не говори, что ты правда будешь этим меня кормить.

— Буду, — я вскакиваю с высокого стула, беру головы, заливаю их водой и ставлю на плиту.

— Ты коварная, — он смотрит через мое плечо на то, как они закипают, следит за моими руками, и от этого мурашки бегут по коже. Приятно, но странно. Я усмехаюсь, радуясь, что не начала хихикать, как дурочка.

Достаю курицу, разогреваю масло и раскладываю кусочки филе на сковороде. Тут же кухню заполняет аппетитный запах жареного мяса, а Дантес за моей спиной тянется, чтобы включить вытяжку. Я оказываюсь слишком сильно прижата к нему, мне приходится отступить. Дантес это замечает, но, промолчав, медленно достает из кармана какой-то пультик, и мягкий женский голос сообщает, что температура в квартире понижена.

— Это что? — Губы пересыхают от напряжения, я делаю вынужденный глоток вина. В терапевтических целях.

— Сплит-система. Она в этих квартирах встроенная.

— М-м.

Приходится мычать. Вино что-то сделало с речевым аппаратом, у меня не получается формулировать мысль. Лучше завтра уточню на трезвую голову.

Я переворачиваю мясо и смешиваю соус.

— Выглядит неплохо, — ухмыляется Дантес, по-прежнему нависая надо мной.

— На вкус еще лучше, — выдаю я гордо.

Надеюсь, я ничего не испортила. Соевый соус тут источник соли, и он какой-то ядреный, но дядя Самба его очень хвалил. Только кажется, предупреждал, чтобы разбавила водой. Или это он не про него?

Черт.

Поставив все таймеры, я достаю пасту для том яма, рыбный соус и лемонграсс, остальное уже лежит на островке. Дантес где-то рядом, что-то разглядывает, будто инспектирует, склонив набок голову, и наблюдает за моими действиями.

— А это что? — он хватается за рыбный соус, но я машу головой.

— Осторожнее. Это не очень приятно пахнет.

— Тогда зачем это тебе?

— Слушай, не лезь в кулинарные дела.

И вот вроде говорю какие-то простые вещи, но флиртую, блин! Потому что опираюсь руками на столешницу за моей спиной, потому что на губах застыла полуулыбка, а вино нашептывает, что настало время быть хорошей девочкой для плохого мальчика.

Я вспоминаю наши столкновения, соприкосновения, почти поцелуй. Закипаю, как вода в кастрюле, таю под его хамоватым взглядом. Я хочу… Черт, я должна его попросить? Я почти готова. Вино и эйфория от готовки сделали меня слишком благодарной и очарованной.

— О чем ты думаешь? — Дантес приближается, упирается руками в столешницу по обе стороны от меня, и теперь наши пальцы очень близко, а моя грудь касается его груди.

— О том... что пора залить курочку соусом.

— Так залей. — Он ловит мое дыхание губами, я буквально вижу, как оно проникает в его рот, как чуть розовеют его скулы.