Сотая бусина

– Так мы что, выходим со своей продукцией на джингарский рынок?

– Анастэйс, уважаемая, - даже пригнулся мой начальник и выкатил глаза.
– Да с чего ты взяла?

– Так ясно же - по повышенной волосатости на теле. Ну, не гномам ведь?.. Хотя, подойдет и тем и...

– Да с чего ты это?
– еще заполошнее прошипел господин Труш и даже взмахнул в мою сторону рукой.

– Ну ладно... Ни с чего. Так - фантазирую... А что мне с получившимся тогда делать?

– Несите сюда, Анастэйс, будем дегустировать, - авторитетно предложил Аргус.

– Так вот оно, - как балаганная фокусница, шлепнула я плошку с густой желтой 'кашей' прямо на стол.
– Дегустируйте хоть до дна. Хотя, по мне, так пахнет и отсюда.

Мыло, действительно, благоухало уже на приличном расстоянии, но, все же пошло по рукам. Точнее, по носам и первой его опробовала Гелия:

– М-м-м... Как приятно. Чувствуется корица и ваниль. Прямо, как мои пироги на Рождество. Помнишь их, дорогой?
– сунула она плошку своему мужу. Колин же, недолго думая, выдал:

– Да нет. Хотя, корица - да. А еще чем-то знакомым... Ландышем! У нас под окнами ты посадила его целую клумбу.

Следующей пошла Алена, удивившая меня еще больше:

– Ой, вы оба не правы, я вам скажу. Тут явно доминирует лилия и еще... свежими масляными красками припахивает. Стась, ты его подкрашивала что ли?

– Да не подкрашивала я ничего!
– тут уж, не выдержала я сама.
– И из всего, что вы перечислили, там ничего нет. Тоже мне, дегустаторы.

– А что там тогда, магия?
– насторожился мой начальник.

– Нет. Магией в нем и не пахнет, - не дала мне и рта раскрыть алант.
– А, ну-ка, Аргус.

– Угу... Угу... Действительно, лучезарная Анастэйс, все эти господа ошибаются. Здесь явно ревень и...
– удивленно замер он, а потом еще раз потянул носом над мешаниной.
– Нет, я, конечно, понимаю, что это какой-то странный эффект, но, хоб меня перетри, мне привиделся запах дороги после дождя, - обвел он всех нас потрясенным взглядом.

– Да вы что все, умом тронулись?
– хлопнулась я обратно на лавку.
– Дорожную пыль и ревень я туда точно не мешала.

– Сейчас разберемся, - серьезно заверил меня самый лучший мыловар в стране и подвинул плошку к себе.
– Ага... Душица... полынь... ого, укропник... дырявник, мед... гречишный, по-моему, и...
– обмакнул он в кашу палец, а потом засунул его в рот и немного посмаковал.
– ... цветочный воск. Дальше перечислять, Анастэйс?

– Не надо, - облегченно выдохнула я.
– Спасибо.

– А, погодите, у нас еще двое остались, - спохватилась, вдруг, Алена и с вызовом глянула на своего притихшего ухажера.

– Э-э, нет, благодарствую, - в ответ протестующе замахал тот руками.
– У меня после ранения весь нюх отбило напрочь. Так что результат получится еще оригинальнее, чем предшествующие, а вот Ветран...

– А может, не надо?
– впервые за весь вечер у этого общего стола, открыто взглянула я на воина духа.

– Почему, Анастэйс?
– спокойно улыбнулся он и поднес плошку к лицу.

– Я еще в твоей избушке почувствовал этот запах и сказал тогда, что от тебя пахнет...

– ... вкусно, - выдохнула я.

– Да, вкусно, потому что... Я знаю, что окажусь тоже не прав, но, почувствовал тогда запах малины, какой бывает только в детстве, ведь росла эта малина в огороде у моей матушки, а еще той травы, что мы с тобой собирали на поле, помнишь?

– Мяты, - качнула я головой, не отрывая от него взгляда.
– А еще... чем?

– А еще...
– смущенно расплылся он.
– калачами, только из печи... Я ведь не прав?..

– А, знаете, как я думаю, - нарушила наступившую тишину алант.
– Здесь нет правых и неправых. Получается, что каждый, кто нюхал твое, Анастэйс, совершенно лишенное всякой магии мыло, находил в нем свои родные запахи. Самые любимые.

– То, что ближе всего ему самому?
– открыла рот Алена.
– А что, вполне возможно. По крайней мере, у меня, так точно.

– А у меня, видимо, таких запахов нет, - насмешливо развел руками мой начальник.

– Как раз наоборот!
– звучно приложилась ладошкой к плечу мужчины Гелия.
– Твой мир, Труш, это мыло и только мыло. Вот ты его так прекрасно и чувствуешь. Ведь он один правильно назвал составляющие?
– взглянула она на меня.

– Ага... Один.

– А ты сама? Тебе что... привиделось?

– Мне?..

– Тебе, тебе?
– нетерпеливо повторила алант.
– У тебя ведь свой мир, как ты говоришь, 'разноцветный' и...

– Разнопахучий, - обреченно закончила я.
– ...Сначала жасмин, а потом...
– подняла я глаза на стоящего напротив Ветрана.
– Мята и горячий хлеб... Это мой мир...... Аргус! Сыграйте что-нибудь... пожалуйста, - в очередной раз пришлось мне брать себя в руки. Потому что это ужасно несправедливо, когда двое с одним общим миром, как упрямые тайрильские мулы прокладывают посредине его глубокую борозду.

– А, давайте, я вам сыграю?
– неожиданно предложил Горст.
– У нас в Прокурате есть одна незатейливая, но хорошая песня, которую мы раньше часто пели у костра под гитару. Да, и не только под гитару. Она очень четко выражает образ мыслей того, кто привык каждый день рисковать своей жизнью ради... ради тишины вокруг, - вскользь бросил он взгляд на воина духа.
– Вы не против?

– Конечно, нет!
– ответил за всех, протянувший ему свой инструмент Аргус.
– Очень интересно будет послушать.

– Интересно?..
– провел рукой по струнам ветеран, а потом, вдруг, закрыл глаза и тихо начал под музыку.
–

Мне нравится утро

За лучик в ладони.

За первые шорохи дня.

Мне нравится полдень

За ветер игривый.

За звонкую песню дождя.