Сотрудник Абвера. Вдова: Архив царского профессора
Шрифт:
– Будут исполнено, господин полковник!
– Гауптштурмфюрер Вильке, я не вижу здесь вашего шефа господина Клейнера. Но это ведь и ваше дело тоже.
– Оберштурмбаннфюрер Клейнер не смог прибыть, и я заменяю его. Но я владею всей информацией, господин полковник.
– Необходимо усилить контроль за всеми прибывающими в город лицами. Ведь многие из них вызывают подозрение. А в условиях активизации военных действий число вражеских агентов возрастет.
– Мы с этим уже работаем, господин полковник.
– Надеюсь на вас, гауптштурмфюрер. Господин бургомистр!
–
– Господин бургомистр все вверенные вашему попечению службы не должны сбавлять обороты! Все должны работать. Где редактор харьковской газеты? Он здесь?
– Нет, господин полковник, – ответил бургомистр. – Он занимается газетным номером, который опровергнет слухи, что изложены в листовке. Населению будет сообщено, что оснований для тревоги нет.
– С сегодняшней ночи патрули на улицах города будут усилены, и наказание за нарушение комендантского часа станет строже! Ваши полицейские, господин Борзенко также станут нести службу по усиленному варианту! И прекратите пьянство среди ваших людей, Борзенко. У меня на столе полно жалоб на произвол полицейских!
– Я разберусь, господин полковник. Лично стану проверять участки!
Лайденбах говорил еще долго. Он распекал каждого своего подчиненного и находил его работу неудовлетворительной. Жаловался на частые перебои с электроснабжением, из-за плохой работы и саботажа работников электростанций.
– Саботажников расстреливать! Без всякой жалости!
Ему возразили, что специалистов и так не хватает, и если начать стрелять, то работать станет некому. Да и не всегда это была вина самих работников предприятия «Харьковские электросети».
– Так не годится, господа! – завершил свое выступление Лайденбах. – Нам нужно сплотиться перед лицом опасности и оказать всю необходимую помощь доблестной армии нашего фюрера!
***
Харьков.
Ул. Сумская, дом № 100.
Управление службы СД генерального округа «Харьков».
14-15 мая 1942 года.
Гауптштурмфюрер Вильке.
Гауптштурмфюрер Вильке, исполняющий обязанности заместителя харьковской службы СД, вернулся из резиденции Лайденбаха к полудню. Он выслушал доклад своего помощника Клауса Генке – оберштурмфюрера СС.
– Облаву местная полиция произвела из рук вон плохо.
– Никого не оказалось в сетях?
– Наловили они много, но важного никого!
– Совсем?
– Я лично проверил каждого задержанного. Им ничего нельзя предъявить кроме нарушения комендантского часа, гауптштурмфюрер.
– Сегодня об этом говорил Лайденбах. Советовал стрелять на месте, тех кто нарушает! Это все?
– Нет, гауптштурмфюрер.
– А что еще?
– Еще наш патруль обнаружил группу артистов, доложил Генке.
– Каких артистов?
– Тех самых, что ждал бургомистр Харькова. Вы видели афиши в городе. Савик Нечипоренко.
– Это те самые, что пропали неделю назад!
–
Если быть точным, то две недели, гауптштурмфюрер. Но вчера они нашлись.– И где же они были все это время? И где охрана, что их сопровождала?
– Охрану перебили партизаны. И артистов захватили.
– Партизаны? И как же они освободились?
– Их просто отпустили, гауптштурмфюрер.
– Отпустили? Что за ерунда? Как могли их отпустить?
– Я все проверил, гауптштурмфюрер. Актерский конвой партизаны приняли за наш конвой.
– Наш? Я ничего не понимаю, Генке! Говорите толком!
– Тот самый, что вы подставили террористам в качестве приманки.
– В ходе нашей спецоперации?
– Именно так, герр Вильке.
– Но наш подставной конвой проехал без происшествий. И я вычеркнул этот район из зоны поиска.
– А напрасно, герр гауптштурмфюрер. Партизаны все же напали на конвой. Но это оказалась группа артистов. Они перебили охрану из полицаев и захватили тех, кто был в машине. Продержали немногим больше недели и отпустили.
– А почему я узнаю о нападении на конвой только сейчас, Генке?
– Я тоже всего не знал, герр гауптштурмфюрер. Да и погибли тогда только русские из вспомогательной полиции. Немцев среди жертв не было.
– Где они сейчас?
– Артисты?
– Да. Где этот как вы его назвали…
– Савик Нечипоренко.
– Где он сейчас?!
– В госпитале, герр гауптштурмфюрер. Савик Нечипоренко опасно ранен. Его подруга тоже ранена, но совсем чуть-чуть. В лесу им помощи оказать не смогли, и у Савика стала гнить рука. Наш врач сказал, что еще бы несколько дней и не миновать ампутации. Но так все будет в порядке.
– А вы уверены, что они те, за кого себя выдают, Генке?
– Они устроили настоящий концерт в госпитале для наших раненных, гауптштурмфюрер. Они имели такой успех. И никакого оружия у них нет. Только музыкальные инструменты и ноты. Да и фото на афише этого Савика на каждом углу. Хотя партизаны немного его покорёжили.
– Что это значит?
– У него ссадины и синяки на лице, гауптштурмфюрер. Но это Савик Нечипоренко.
– Пусть так, но я хотел бы лично побеседовать с ним.
– Прикажете доставить?
– Нет, зачем же если он в госпитале. Когда он покинет госпиталь?
– Через два-три дня.
– Вот тогда и побеседуем.
– Где их документы?
– Я привез, гауптштурмфюрер. Они здесь.
Генке подал гауптштурмфюреру плотный пакет, в котором были документы на имя Савика Нечипоренко и Ады Лепинской.
– Что это? Почему в таком состоянии?
– Испорчены водой, гауптштурмфюрер. Но фото есть и там и там. Сами посмотрите.
– А печати?
– Размыты, но бланки документов наши. И бланки новые, их ввели совсем недавно.
– А фамилии тех, кто это выдавал? Вы проверили их Генке?
– Так точно, герр Вильке. Я послал запросы и уже получил ответные телефонограммы. Всё совпадает.
Вильке согласился.
– Нужно заменить эти документы, Генке. С такими артисты дойдут до первого патруля.