Совершенные. Тайны Пантеона

– Благодарю, господин Лин! Конечно, я поселю вас в восточной комнате на втором этаже, там прекрасный вид на сад!

Забрав массивный ключ, мой спутник пошел к лестнице, я следом, рассматривая его спину. Так вот как Август получил одежду в Орджу. Тогда он сказал, что просто попросил, теперь я знаю, что кроется под этим «просто». Ментальное внушение. Да такой силы, что позавидовала бы Анна Левкой – главный менталист Аннонквирхе!

– Не смотри так, – тихо сказал мой спутник, когда мы поднимались по лестнице. – Я чувствую себя монстром, когда делаю это. Каждый раз…

– Август, – схватила я его за рукав, останавливая. – Ты шутишь? Я завидую, что ты так умеешь! И еще. Я никогда не считала тебя монстром. И никогда не буду. Даже если ты…

Он коснулся ладонью моих губ. Всего на миг, но этого хватило, чтобы я умолкла.

– Не обещай того, чего не знаешь.

Его глаза затянула пленка пустоты, а я как наяву услышала ощутила запах тлена и услышала голос Ирмы: «Познавший силу тьмы обратится самым страшным ее порождением… Так сказано в Писании, так увидела я… Синяя сталь и белая сталь… Мундир с кровавым аксельбантом, маска из теней. Я думала, вокруг цветут розы, но то была кровь… Даже на ее белых волосах… Она была там, незнакомка в черном. И везде была кровь. Монстр пришел собирать чужие жизни… Монстр…»

Я нахмурилась, возвращаясь в реальность. Видения Ирмы – опиумный бред, о котором не стоит даже вспоминать. И даже то, что она увидела убийство хозяйки крысеныша – ничего не значит. Это лишь наркотические галлюцинации, а то и вовсе помешательство.

Дернув плечом, я двинулась за Августом, который уже открывал дверь номера.

Кровать в комнате оказалась всего одна.

– Я лягу на полу, – сказал Август.

Не ответив, я отправилась в душ, а когда вышла, нам уже принесли ужин: сытный суп с клецками, рис и лепешки, овечий сыр и запечённые овощи. С едой хозяин прислал крошечные миндальные пирожные и бутылку местного вина, но к ней мы не прикоснулись, понимая, что терять контроль слишком опасно. Ели почти молча. Я думала о словах, которые скрыл чертов гудок, и способностях разрушителя. О чем размышлял Август – не знаю, но выглядел он рассеянным и иногда касался виска.

– У тебя болит голова?

Он неохотно кивнул.

– Я попрошу у хозяина гостиницы лекарство, – встревожилась я.

– Не надо. – Август придержал мою руку. – Оно не поможет. Неподалеку находится яма скверны, дело в ней.

– Ты ее чувствуешь?

– Да. Эта яма маленькая, и все же…– Он усмехнулся, когда я скривилась. – Боль скоро пройдет. Дым помогает. Позволишь?

Он вытащил пачку коричневых сигарет, и я кивнула. Август остановился у окна, щелкнул зажигалкой и медленно втянул пряный дым. Я смотрела на его профиль, освещенный закатным солнцем. Мокрые после душа волосы слегка вились у напряженных плеч, лицо выглядело бледным.

– Может, поищем другой отель? – предложила я.

– Беспокоишься обо мне? – Он глянул из-за плеча, в темных глазах вспыхнул и погас огонек сигареты.

А я вдруг словно увидела другого Августа. Того, кто с предвкушением ждал человека с плетью. Того, кто стоял во тьме и пепле и смотрел на огонек лампы в руках идущего стража, смотрел на свет, мерцающий в конце каменного коридора.

С каждым разом тот свет приближался все медленнее, словно страж заставлял себя идти к пленнику…

– Кассандра? – Август моргнул, и видение прошлого пропало.

– О себе, – откинулась я на спинку кресла. – Если ты решишь прогуляться до ямы, мне придется тащиться следом. А я, знаешь ли, спать хочу.

Он тихо рассмеялся.

– Не бойся. Я не собираюсь навещать это место.

– Инквизиторы говорили, что ямы скверны будут звать тебя. Что скверна взвывает к скверне.

– Я могу себя контролировать. Ложись, Кассандра. Завтра доберемся до Уст-Муша, а потом поедем в Чжолаш. Это большой город, там несложно затеряться. А еще там преподает мой друг, один из учеников моей семинарии, он нам поможет.

Я кивнула. Вопросы, терзавшие душу, вернулись с новой силой. Сангаен, Усть-Муш, пусть даже сам Луш-Хан или Джиен. Так и будем бежать из города в город, нигде не находя укрытия? Как долго нам удастся скрываться?

Я тряхнула головой, отбрасывая тревожные мысли. Мы что-нибудь придумаем. Обязательно. Надо только выиграть немного времени.

Постель пахла цветами. Я устроилась под одеялом и некоторое время лежала, глядя в потолок. Август бросил на пол покрывало и вторую подушку, потушил свет. Я не стала говорить, что он может лечь рядом, ведь кровать достаточно широка для нас обоих. Мы знали, что нам лучше соблюдать дистанцию. Или хотя бы ее видимость. Нам слишком сильно хотелось потерять контроль.

Повертевшись с бока на бок, но так и не заснув, я легла лицом к темнеющему силуэту Августа. Он лежал на спине, закинув руку за голову. Свет луны ласкал абрис лица.

– Ты слышал что-нибудь о местных суевериях? О богах, которым молились в этих краях до повсеместного распространения церкви Истинодуха?

– Немного. Наставник рассказывал о еретических культах как о примерах невежества и человеческой глупости. Он истово верит в Истинодух. Насколько я помню, в восточном экзархате поклонялись сущностям-перевертышам, умеющим принимать не только человеческий, но и облик зверей или птиц. Эти сущности делились на плохих и хороших, на богов и демонов. Первые награждали за добрые поступки, вторые карали. Я где-то читал об астрае – белой цапле, призывающей восход солнца, и ноцу-каме – золотой лисице, дарующей покой. А еще о змее, живущей на кладбищах и стерегущей мертвецов, и оби-пауку, покровителе снов. Сущностей в местных легендах так много, что надо прожить всю жизнь в этих краях, чтобы их запомнить.

– А шадо-ахру? – не выдержала я.

Август некоторое время молчал.

– Эта сущность одна из самых древних. И одна из немногих, на чей алтарь приносили настоящие жертвы. Шадо-ахру – сущность вечного странника. И он стоит между добром и злом, в его власти и награда, и наказание.

Некоторое время мы молчали, рассматривая качающуюся в окне луну.

– Это лишь старые легенды и сказки, которыми развлекаются люди.

– Ты в них не веришь?

– Церковь Истинодуха стоит не только на вере, но и на научных исследованиях. В каждом из нас действительно находится часть вечного и божественного, мы все это знаем. Нейропанель лишь усиливает Дух, усиливает его возможности. Когда я молюсь, то ощущаю, как мой Дух соединяется с вечностью. То есть… ощущал. Раньше… – Август прикрыл глаза. – Истинодух реален. А суеверия… Это лишь попытки объяснить то, что пугает.

– Однако ленты и колокольчики здесь вешали гораздо раньше, чем обнаружили линии Духа или доказали существование невидимых вихрей и ям скверны, от которых люди умирают, – задумчиво произнесла я.

– Постарайся уснуть, Кассандра. Паром уходит на рассвете, нам надо попасть на него.

– Не выходит, – пожаловалась я. Перевернулась с бока на бок и снова посмотрела на бледный профиль. Август лежал не двигаясь. – Может, обнимешь меня?

Я увидела, как он моргнул. Была уверена, что откажет или проигнорирует… но разрушитель рывком поднялся, обошел кровать и лег рядом. А потом сгреб меня вместе с покрывалом и прижал к себе. Мой изумленный выдох пришелся на его шею.

Некоторое время мы лежали, свыкаясь с ощущениями и выравнивая дыхание.

– Август, – позвала я, когда смогла говорить. – Как думаешь, один поцелуй сильно повлияет на твою невинную душу?

– Я думаю, что твой поцелуй способен вынуть эту душу целиком, – в темноте прозвучал смешок.

– Вот как. – Я подняла голову, рассматривая его лицо. – Ты этого хотел бы? Поцеловать меня? Сейчас.

– Кассандра, прекрати.

– Что прекрати?

– Делать это.

– У каждого святоши должен быть свой демон-искуситель. Для баланса.