Совок 13

— Н-не шучу… — неуверенно подтвердил мою простодушную веру в человечество директор магазина, после чего громко икнул. Потом он икнул еще раз и дальше уже икал не переставая.

Ситуация выходила из-под контроля. К холодильнику, стоявшему в углу, я не пошел. Вместо этого я выглянул в служивший приёмной кабинет секретаря-товароведа. Там я обнаружил сидящую истуканом женщину. Ту самую, которую Яхнович называл Альбиной Михайловной и у которой я наводил о нём справки.

— Будьте добры, водички нам дайте? — обратился я к тётке, понимая, что всё произнесённое в кабинете директора, секретом для неё не является. Это было заметно по её лицу и по неестественно напряженной позе. Меня удивило, что при такой впечатлительности она осталась на посту, а не сквозанула куда подальше. — И желательно, холодной водички!

Альбина Михайловна, не глядя в мою сторону, дисциплинированно кивнула и втянув живот, робко протиснулась грудью мимо меня в кабинет шефа. Там она, постепенно оживая и соболезнующее косясь на непрерывно икающего руководителя, прошла к холодильнику. На своего начальника она смотрела, как на приговорённого к четвертованию с последующей кастрацией.

По тому, что открыв бутылку с «Нафтусей», она подала её директору, как есть, я понял многое. Просто открыла посудину и сунула в руку. Даже не налив в стакан. И мне сразу стало ясно, что её Матвей Осипович еще тот баловник! Бескрайние скорбь и сочувствие в глазах Альбины ясно давали понять, что не раз и не два по десять тысяч нашутил он на свою задницу…

Холодная минералка страждущего от икоты излечила. Показав глазами на дверь, я выпроводил добрую женщину из кабинета и вновь обратил своё внимание на благодетеля семьи Гриненко. Без пяти минут, благодетеля.

Будущий меценат икать прекратил, но грустить не перестал. Не обращая внимания на мокрые от «Нафтуси» лацканы замшевого пиджака, рубашку и галстук, он, стучал зубами о стекло. Мелкими глотками добивая стремительно пустеющую бутылку.

— Вы чего так переживаете, Матвей Осипович? — добродушно поинтересовался я, — Ну расстреляют этих нечистых на руку стяжателей, так и поделом им! Мы-то с вами, в отличие от этих хапуг, честно родине служим. Ведь так? — я еще добрее и шире улыбнулся Отличнику советской торговли. Во всяком случае, именно так было написано в Почетной грамоте областного Управления торговли, висящей на стене под портретом Ленина.

— Так… — кисло согласился с моим утверждением отличник Яхнович.

— А раз так, тогда давайте уже оформлять «Адриатику»! — с энтузиазмом потёр я друг о друга ладони, — Так и быть, помогу вам с выполнением плана!

Однако, мой щедрый посыл настроения директору почему-то не добавил. Напротив, уныния на его широком лице прибавилось.

— Сергей Егорович, зачем вам «Адриатика»?! — с болью в голосе простонал Матвей Осипович, — Это же очень дорого! Я вам другой гарнитур подберу! Не хуже «Адриатики»! И намного дешевле!

Наступил момент истины. Тот самый критический момент, когда «верхи» не хотят, а «низы» не могут.

— Я бы взял другой, Матвей Осипович, но видите ли в чем дело, мне нужен именно этот!

Опять поднявшись со стула, я не только навис над оплывшей фигурой бедолаги Яхновича, но и опустил на его рыхлое плечо суровую длань правосудия. Вернее сказать, свою бескомпромиссную следственную длань…

— Мне нужна «Адриатика» и только она! — сжал я плечо отличника, всё еще не до конца уверенного, что он не подлежит расстрелянию в ближайшей перспективе. — Не шутите с судьбой, уважаемый, она таких шуток не прощает! И имейте в виду, НАШИ всё еще в городе!

Добивать мебельщика контрольной фразой, что у нас, у московских приспешников, длинные руки, не понадобилось. Пошатнувшись, Яхнович тяжело поднялся со стула и шаркая подобранными в тон пиджака заграничными штиблетами, понуро двинулся к двери.

— Меня за этот гарнитур обкомовские уничтожат! — не оборачиваясь, обреченно бросил он мне через плечо, — В этих обстоятельствах я даже на Копылова сослаться не могу, он весь свой лимит уже давно выбрал!

Проходя мимо застывшего сфинкса по имени Альбина Михайловна, Матвей Осипович не постеснялся её ушей и на этот раз обернувшись, тоскливо сообщил мне о своих печальных перспективах.

— Знайте, молодой человек, это по вашей милости меня Второй секретарь обкома в порошок сотрёт! — лицо Яхновича перекосилось в болезненной гримасе, — Впрочем, вам ведь всё равно, что со мной будет! Вам же непременно «Адриатику» подавай! Вы не понимаете, товарищ следователь, Матыцын мне за это не просто отомстит! Он сделает это показательно и с особой жестокостью! Чтобы другим неповадно было. Партия такого нашему брату не спускает!

Не сказать, что мне до слёз было жалко мздоимца, но возможности его как-то приободрить я упускать не стал. Не дай бог, если в самый неподходящий момент страх перед заднеприводным партийцем перевесит мою простенькую комбинацию. Тем более, что в сложившейся ситуации хлестаковщиной с моей стороны и не пахло. Что ни говори, а мне всё же удалось связать в один пучок всемогущего Севостьянова и местного партайгеноссе Копылова. А такому союзу Матыцын вполне по зубам. Его они уже и так под снос определили, так что сейчас можно обоснованно понтоваться и надувать щеки. Само собой, не переходя границ приличий. Впрочем, какие тут могут быть приличия! Н-да…

— Эх, Матвей Осипович, на что только не приходится идти ради вашего материального благополучия и душевного спокойствия! — вздохнул я и удрученно помотал головой, — Видит бог, не хотел я лишней крови! Ну да ладно, избавлю я вас от этого Матыцына! Недели две вы уж как-нибудь потерпите, не больше! А мы пока подберём и на Матыцына материал. Так что можете его не опасаться, я заявляю вам это со всей своей ответственностью!

Не обращая внимания на выпученные глаза Альбины, я вытолкнул Яхновича в темноту коридора. И уже там выставил ему встречное условие.

— Но за эту дополнительную услугу вы мне подберёте кухню! Тоже импортную и такого же класса, как эта чертова «Адриатика»! И сроку вам на всё про всё — неделя!

Глава 11

Был старый сейф вполне обычным.

Надёжен, несгораем, строг.

Он тайны следствия привычно

И добросовестно берёг.

Не чаял он такой напасти —

Сгорая от стыда насквозь,

Упором для любовной страсти

Служить теперь ему пришлось.

Попаданец

Далее процесс покупки злосчастного гарнитура уже проходил буднично и без каких-либо эксцессов. Наистрожайше предупредив Гриненок о неразглашении тайны относительно подлинного бенефициара мебельной сделки, я пошел в кассу оплачивать их интерьерные амбиции. Которые, между прочим, обошлись мне в изрядную копеечку. И размеры той «копеечки», хочу отметить, превысили цену новых «Жигулей» первой модели почти на полторы тысячи рублей! Что бы там ни говорили, но югославский овёс, даже в нынешние совковые времена, неподъёмно дорог.

Сам Гриненко, узнав, что неприличная мечта его супруги неумолимо превращается в реальность, шумно дышал, пятнел лицом и суетливо прятал руки в карманах. То и дело возвращая их на волю. И старательно гасил на своём милицейском фэйсе несвойственную любому оперу глуповатую улыбку. Снова и снова возникающую там вновь. А его мадам, окончательно осознав необратимость эпохального приобретения, больше уже не выглядела нищей родственницей на городских поминках у богатых родственников. Подобострастная робость с её лица куда-то исчезла и теперь она с достоинством непрестанно оглядывала, и ощупывала вожделенный гарнитур. По-хозяйски и без малейшего стеснения открывая рельефные створки и выдвигая многочисленные ящики. Так же украшенные богатым резным массивом ореха. И на чрезвычайно заинтригованных происходящим действом магазинщиц Марина теперь посматривала без какой-либо прежней сервильности. Наоборот, всех окружающих она оглядывала с умеренной снисходительностью. Пока еще, с умеренной…