Совок 13

Выслушивая нравоучительный монолог товарища майора, я терпеливо молчал, по крупицам выковыривая из его фраз нужную мне информацию.

— И вот еще что, Корнеев, я не знаю, чем тебя студент Брусенцов так растрогал, что ты его закрывать не захотел, но у этих цыган, — Данилин ткнул пальцем в злосчастный материал, — У них, чтоб ты знал, самые дорогие адвокаты города наняты! Оно понятно, что согласно УПК до дела ты их допустишь только на ознакомлении и перед прокуратурой, но имей в виду, они уже активно работают! Весь цыганский табор, включая неграмотных, по их наущению уже неделю во все инстанции жалобы строчит! В области мне сказали, что даже Терешковой в Комитет советских женщин кляузу отправили!

— Товарищ майор! — уже на полном серьёзе взмолился я, малодушно надеясь, что излишне драматизирую ситуацию и мои тревожные предположения так и останутся всего лишь предположениями. — Даже, если всё так, не понимаю, наше следствие и я конкретно здесь причем? Территориальность не наша, пусть кировчане свои головы сушат над этими цыганами! — я с ненавистью хлопнул ладонью по тонкой стопке процессуальной макулатуры, вшитой в картонные корки, — Над их дикими туземными традициями и над их свадебными подарками! Кировское следствие возбудилось, значит, теперь это только их рак головы! Мы же с вами не у них, мы в Октябрьском РОВД свою службу несём!

Я по инерции продолжал попытки съехать с гнилой темы. Как та глупая курица, которой уже смахнули топором голову, а она всё еще бегает кругами по двору. Упрямо цепляясь за иллюзорные надежды смыться за забор и каким-то чудом выжить.

— Остынь, лейтенант! Русским языком тебе говорю остынь и не дёргайся! Лично тебе это дело отписали, ты понял?! — громче допустимого повысил голос Данилин и перестал улыбаться, — Ты думаешь, я сам рад, что в моё отделение эту блевотину спустили? Думаешь, я глупее тебя и наших ведомственных порядков не знаю? Мне три часа назад зам начальника нашего следственного управления эту гадость уже с готовой визой шефа вручил! Там черным по белому твоя фамилия указана! Сегодняшней датой!

Майор с нормальной человеческой речи перешел на злобное змеиное шипение. В его сузившихся зрачках светилась ненависть, которая была на порядок ядрёней той, что я сейчас испытывал к лежащей передо мной картонке. А так же к цыганам, украинские фамилии которых были на ней указанны чьим-то аккуратным почерком. И до кучи еще к упомянутым дорогостоящим цыганским адвокатам. А, главное, к тому вышестоящему мудаку, состоящему в должности начальника СУ. Который так некстати и так невовремя вспомнил о следователе Корнееве из Октябрьского РОВД.

— Так прекратили бы его и дело с концом! — не хотел я униматься, уже хорошо понимая, что состоявшееся на верху решение никто переигрывать не будет, — А, если непременно меня хотят этим загрузить, то извольте, я готов! Завтра до обеда вынесу постановление и принесу вам, товарищ майор! И карточки на прекращение сразу же выставлю! Или в понедельник, коли понадобится передопросить фигурантов и покупателей. Они, я надеюсь, пока как свидетели здесь допрошены? Потерпевшими их еще не признали?

Я сходу выдал это, как мне показалось, единственно верное в данной ситуации решение. Попутно удивившись тому, что кировчане, поняв, в какое дерьмо они вляпались, своими мозгами сами до него не дошли. Зато умудрились вынести весь дурно пахнущий сор из избы. Да еще на самый следственный верх областного УВД.

— Нет, лейтенант, прекращать это дело теперь никак нельзя! — устало вздохнул Данилин, — Если бы такая возможность была, то никто про тебя даже не вспомнил бы и такой огород с передачей дела тебе, городить не стал бы!

Майор, пребывая в хмурой задумчивости помолчал, а потом неохотно продолжил.

— В материалах этого нет, но, насколько мне известно, причиной возбуждения там послужила коллективная жалоба от какого-то трудового коллектива. И вроде бы даже от женского.

Не обращая внимания на мой осуждающий взгляд, он вытянул из пачки новую сигарету.

— Эта цыганская шайка уже давно и планомерно окучивало все крупные предприятия города. Им даже строгий пропускной режим не был помехой! — подпалив болгарское химическое оружие, Алексей Константинович пыхнул его копотью практически мне в лицо. — Ассортимент там указан, — он снова небрежно ткнул сигаретой в сторону дела, — В основном бабский трикотаж для зимы, трусы, лифчики… По всему видать, женщины сначала закупились, а потом чем-то озлобились на барыжных будулаев. Может, про цену настоящую прознали, а, может, еще чего. Короче, написали сразу в обком и в газету. Еще в прошлом месяце. Когда до Кировского всё это говно сверху докатилось, их райком партии взял данное безобразие на контроль. Вот кировчане на всякий случай сразу и возбудились. Не оглядевшись как следует на все обстоятельства…

Затянувшись, Данилин упёрся в меня холодным взглядом безжалостного вивисектора-трепанатора.

— Так что никак уже невозможно это дело прекратить, Корнеев! Это ведь твоими молитвами Москва сейчас нашу область тиранит?! Я же ничего не путаю, Корнеев? — продолжая меня глумливо рассматривать, он откинулся на спинку своего стула, — Кировский прокурор поначалу, чтобы не перечить райкому, сходу всех четверых на десять суток арестовал. И ты помни, что пять из этих десяти уже прошли! Теперь он не знает, что дальше делать. И продлять содержание под стражей нельзя, и выпускать их тоже чревато. Ты сам следователь и всё прекрасно понимаешь. Там крупный размер зафиксирован и несколько эпизодов! И цыгане сидят, и коллективная жалоба тоже все инстанции прошла. Официально и со всеми регистрациями во всех ведомственных журналах, — без сочувствия и с нескрываемым удовольствием пускал в мою сторону струи дыма майор.

— Но с этим в Кировском еще как-то порешали бы. Договорился бы прокурор со следствием. Если бы не межведомственная московская бригада, мать её за ногу!

Проговаривая последнюю фразу, фрондирующий майор быстро и опасливо покосился в мою сторону. А я в свою очередь благоразумно сделал вид, что его бунтаркой выходке должного значения не придал. И вообще, изобразил лицом, что зовут меня не Павлик и, что фамилия моя не Морозов.

Не заметив никаких предпосылок для беспокойства за свою судьбу, Алексей Константинович продолжил вводить меня в курс дела. Даже не испытывая ко мне сколь-нибудь добрых чувств, как умный человек он всё же понимал, что теперь мы с ним находимся в одной лодке.

— В области говорят, что и с позицией защиты крючкотворы тоже уже определились. Все четверо цыганских адвокатов на сто пятьдесят четвёртой не одну собаку съели! И заметь, лейтенант, пока еще неофициально, но все они строго по твоей схеме утверждают, что была цыганская свадьба. Что всё изъятое у их клиентов барахло есть ни что иное, как подарки! Врученные им в соответствии с национальными цыганскими обычиями. И все эти подарки они потом за их ненадобностью решили продать на сторону. Разумеется, никакого умысла на спекуляцию не имея. Все, как один говорят, что такие у их подзащитных национальные цыганские традиции! Непременно дарить родственникам невесты подарки! Короче говоря, разваливать это дело они будут в строгом соответствии с твоей методой, Корнеев!

В моей голове потихоньку начало проясняться. И к уже имеющимся причинам считать свою нескладную судьбу злобной мачехой, у меня прибавилась еще одна. Цыганская…

Глава 13

Положение у областного руководства, включая все силовые структуры, сейчас хуже губернаторского. Особенно у милицейского и у прокурорского руководства. Которые сначала безответственно прошляпили «ликёрку», а дело по драмтеатру они и вовсе затоптали. Та постыдная подробность, что театральное дело было затоптано по воле обкомовской верхушки, смягчающим обстоятельством для прокуратуры никто не сочтёт. Напротив, столичные инквизиторы скорее воспримут эту частность, как обстоятельство отягчающее. Любой из посвященных в данную делюгу функционеров, это очень хорошо понимает. И теперь наш генерал вместе с областным прокурором наверняка покрываются нервной сыпью, и вздрагивают при каждом телефонном звонке. Во всяком случае, я бы на их месте в данный момент уж точно душевного равновесия не испытывал и ничего хорошего от жизни не ждал.