Совок 14

Она поведала, что не менее предприимчивые адвокаты только под меня взяли с ромал по штуке. А прокурор, со слов богом избранных проныр, обошелся зубчаниновцам еще плюсом по полтора косаря с каждого сидящего носа. Итого, соплеменникам пришлось заплатить по две с половиной тысячи рублей за каждую особь смуглых родичей, томящихся на шконках.

— А ты, душа моя, в этой жизни не верь никому, кроме меня! Ни нашим ментам-прокурорам, ни, тем более, своим цыганам! Ты только мне верь, я один такой честный! — оглаживая округлую коленку, негромко и проникновенно советовал я отвергнутой спекулянтом супруге, — И знай, что денег мне за свободу твоего мужа никто не передавал! Про прокурора я тебе ничего говорить не стану, потому что доподлинно про это не знаю. А со мной на эту тему даже разговоров никто не заводил, это точно! Ты там обязательно скажи своим, чтобы они тех адвокатов за вымя, как следует, потеребили! Чтобы эти жулики курносые все те деньги, которые под меня себе взяли, вам назад возвернули!

Роза слушала меня внимательно и моей дружественной русской руке, успешно налаживающей интернациональную связь с её цыганским бедром, не препятствовала.

Но к моему глубочайшему сожалению, дорога от тюрьмы до Октябрьского райотдела оказалась до обидного недолгой. Проявить гуманизм в полной мере и утешить расстроенную барышню должным образом возможности мне не представилось.

Подавив печальный вздох, я выбрался из машины. Стас повёз цыганку домой, а я, томимый подлой клеветой и только что свершившейся разлукой, побрёл ко входу в здание РОВД.

Быстро набив через копирку текст рапорта, я покинул свой кабинет и бодрым аллюром порысил в группу учета. Мой инстинкт самосохранения, словно резанный поросёнок надрывался и вопил, настоятельно требуя хоть какой-то подстраховки.

— А зачем тебе это нужно? И так никуда не денется твоя бумажка! — нехорошо сузила глаза Антонина, когда я повторно попросил сделать отметку на втором экземпляре рапорта, — Или ты так намекаешь, что я эту твою писульку в урну выброшу? Ты, что, Корнеев, ты совсем уже охамел?!

— Помолчи, Антонина! — оторвавшись от регистрации карточек в журнале, заступилась за меня античная женщина с эталонной грудью и нижним филеем, — Дай-ка сюда! — протянула она руку за моей кляузой.

Моментально охолонувшая Тонечка величаво, но без промедления поднялась из-за своего стола. Неприязненно покосившись на меня, она подошла к Валентине и вложила в её длань составленный мной документ.

Мой рапорт старшая инспектриса группы учета прочла очень внимательно. Несколько раз подняв на меня свои, в очень хорошем смысле этого слова, коровьи глаза. В которых я, уже не в первый раз усмотрел её уважительный к себе интерес.

— Всё правильно он говорит, проставь там дату и время! — указав авторучкой на висящие над дверью настенные часы, велела она Тонечке, — И в журнале внутренних входящих сделай отметку!

Забрав мой рапорт взад, вздорная девица бегло его прочитала. И уже другими, менее злыми глазами оглядела мою, оболганную корыстными иудеями, фигуру.

— Надо же! А ты точно, этих денег не брал? — подозрительно прищурившись, всё же не удержалась от оскорбительного вопроса Антонина.

— Я сроду по вторникам взятки не беру! — гордо задрал я подбородок в ответ на дурацкую бестактность моей, когда-то несостоявшейся, невесты, — Тем более, от зубчаниновских цыган и, в особенности, такую мелочь! Для меня, Тоня, четыре тысячи рублей, это унизительно и обидно!

Подмигнув повеселевшей после моих слов Валентине Викторовне, я не стал дожидаться неизбежных потоков хулы и остракизма от Антонины. Торопливо покинув группу учета и выйдя в коридор, я направил стопы к своей начальнице. За те дни, пока я отсутствовал в райотделе, я уже успел порядком соскучиться по своему непосредственному руководству. И по её несгораемому и несдвигаемому с места шкафу.

После недавних тактильных исследований коленок Розы, мои душа и плоть всё еще не обрели покоя. И по этой причине в моей голове как-то сам собой сложился план доверительной беседы с Лидой. Очень доверительной и откровенной. И обязательно за закрытой на замок дверью…

Но везение моё, после того, как я выпустил из своих цепких рук цыганку, видимо, иссякло. Нет, когда я вошел, Лидия Андреевна мне, конечно же, обрадовалась. Но на моё несчастье, в кабинете она была не одна. Кроме неё, с чашкой кофе в одной руке и с сигаретой в другой, у окна стояла Ира Алдарова.

Заметив на соседнем столе тарелку с горкой лидиных пирожков, я тут же отринул цыганскую грусть. Беспечность души вновь вернулась ко мне и я принял решение дожидаться возвращения Гриненко в кабинете Зуевой. Сходу придвинувшись к пирогам и попросив свою начальницу налить мне чаю. Если сейф не потолкаю, так хотя бы пополдничаю…

— Зазнался ты, Серёжа! — в ответ на моё приветствие укорила меня первая данилинская замша, — Как получил орден так сразу же и пропал! Носа своего не кажешь в родном подразделении… Скажи честно, Корнеев, ты, что, ты нас насовсем бросил? Выходит, это правда, что ты в Москву перебираешься?

Услышав эти слова, Лида замерла с опасно парящим чайником в руках. От её пронзительного взгляда, которым она впилась мне в глаза, я сразу забыл не только о её пирогах. Но и о недоисследованных коленках проказницы Розы.

— Зачем ты такие обидные слова говоришь, Ира?! Ведь ты же женщина не только большого ума, но и других величайших достоинств! — с сожалением оглядел я уже подхваченный со стола пирожок и положил его назад на тарелку, — Зачем ты, Ира, такие жестокие глупости вслух произносишь? — осуждающе покачал я головой, — Разве могу я вас с Лидией Андреевной бросить ради какой-то там Москвы?! — расстроенно склонил я голову набок.

Алдарова в ответ на мои слова и мимику скептически хмыкнула и затянулась своей цигаркой. А разморозившаяся Лида, наоборот, счастливо заулыбалась и продолжила хлопотать на предмет чая и прочего котлового довольствия.

— А тебя тут с утра двое каких-то мужиков искали! — что-то вспомнив, обернулась ко мне Зуева, — Сказали, что к четырнадцати часам опять будут. Так и сказали — к четырнадцати! Мне показалось, что они чем-то на военных похожи.

Я принял из рук Лиды стакан с чаем и тяжко вздохнув, потянулся к сахарнице.

Глава 21

Услышанное от Зуевой о странных визитёрах с признаками советского милитаризма мне не понравилось. То, что рэкетиры эпохи позднего застоя планируют со мной нынче встретиться, я и так знал. Завтрашнее негласное задержание псевдоЛунёва с последующим его перемещением и допросом в укромном месте, это очень непростое дело. Даже для таких профессионалов, как армейские виртуозы скрадывания «языков». И потому оно, это мероприятие, требовало детальных согласований.

Да, можно сказать, что к грядущей встрече с бритоголовыми я был почти готов. Почти… Но я не предполагал, что они припрутся ко мне на службу так рано. Наша с ними договорённость предусматривала более позднее время их визита. Опять же, после предварительного созвона.

Своего номера или каких-то других координат для контакта с собой они мне не дали. Надо полагать, исходя из врождённой скромности. Зато я своими глазами видел, как мой служебный номер их руководящий главшпан аккуратно записал в своём клеёнчатом блокноте.