"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
Мама пришла в ярость, но потом испугалась, что мне будет хуже, если она скажет им все, что думает. За несколько часов до праздника у меня разболелась голова и стало гореть все тело. Я сказал маме, чтобы она позвонила им и предупредила, что мы не придем.
А через две недели из школьной раздевалки пропал самый крутой подарок Вильды — белые кроссовки «Найк» с золотыми шнурками. Их так и не нашли.
Но все равно это было хорошее правило. Приглашать надо либо всех, либо никого.
Пока все развлекаются в саду у Оке и Гунн-Бритт, я бесцельно нарезаю круги на велике. От
Последняя неделя летних каникул. Скоро опять в школу. Радует только то, что там снова будет Микки. А все разговоры, что он якобы избил ученика в стокгольмской школе, — вранье. Придуманное кем-то из идиотов, которые несли всякую фигню после истории с Анди. Микки классный с теми, кто и сам классный. И это справедливо. Но некоторым не нравится, что он не такой слабак, как остальные учителя.
Я боюсь за маму. Она должна прекратить пить.
Если пойдут разговоры, это может закончиться чем угодно.
Мне кажется, она тоскует по Микки. После этих их новогодних нежностей они ни разу толком не поговорили. Если б только я мог что-нибудь сделать… Может, обсудить это с Микки?
Утром я обнаружил у нас на диване Улу. Похоже, он провел там всю ночь. Конечно, Ула поступил по-доброму. Позволил мне сесть за руль «M3». Но будет ужасно, если мама снова с ним сойдется. На самом деле он псих. Мама была с ним совсем недолго, но мне хватило, чтобы его раскусить.
Я кручу педали велосипеда не останавливаясь. Не важно, куда я поворачиваю, — ветер всегда встречный. Когда я возвращаюсь на Горластую улицу, из сада Оке и Гун-Бритт выходит Белла:
— Привет, Фабиан!
Она вся сверкает в расшитом блестками платье и балетках и говорит, что идет на площадку.
— Можешь покатать меня на качелях?
Я немного сомневаюсь. Никого из взрослых рядом нет. Ей действительно разрешили пойти одной так далеко? Скоро стемнеет.
— Тебе надо сначала спросить у родителей.
Я ставлю велик на парковку и жду, пока Белла спросит у Бьянки и Микки. Она быстро возвращается, бежит вприпрыжку, волосы так и танцуют за ее спиной.
— Можно! Папа сказал, что можно!
Она хватает меня за руку и бежит по велодорожке.
Выбора у меня нет. Я пойду с ней и не буду спускать с нее глаз.
— Я хочу, чтобы ты раскачал меня мегасуперсильно! — кричит она и забирается на качели.
Толкая качели, я замечаю у канатки компанию. Какой-то большой парень уселся на круглое сиденье, а двое других раскачивают его из стороны в сторону.
Тот самый тип в бейсболке со своими дружбанами.
— Идем, Белла. Нам надо вернуться.
— Нет! — Она смотрит на меня с обидой. — Я хочу покачаться! Ты обещал!
Я снова подбрасываю качели и смотрю в сторону канатки. Черт, поздно. Придурок в бейсболке слез, и все они уже на полпути к качелям.
— Это твоя систер? — интересуется «бейсболка».
Белла сразу чувствует, что что-то не так.
— Или это твоя подружка? — ржет парень в «адидасе».
Я беру Беллу за подмышки и поднимаю с качелей.
—
Нет, — говорит она, выворачиваясь из моих рук и цепляясь за качели, — я хочу еще покачаться.— Она хочет покачаться! — передразнивает «бейсболка». — Может, ей лучше прокатиться на канатке?
Белла замолкает и долго смотрит на канатную дорогу. Я знаю, что она ее не любит. Там довольно высоко и разгон реально крутой. Мне было лет десять, когда я впервые рискнул проехаться. А Белле всего пять.
— Идем, — говорит «адидас». — Мы дадим ей попробовать.
— Нет, — говорит Белла. — Я не хочу.
— Бери ее, — приказывает «бейсболка».
Белла сучит ногами, когда я снова пытаюсь ее поднять.
— Это не страшно. Я обещаю. Съедешь один раз на канатке, и мы отделаемся от этих идиотов.
— Давай пошли! — поддакивают парни. — А то придется тебе самому прокатиться. А, Фабиан, рискнешь? Голым? Туда-сюда.
Они ржут. «Адидас» сильно толкает меня в бок, я чуть не падаю. Белла очень испугана, но в конце концов кивает головой. Соглашается проехать ради меня.
Но как только я беру ее на руки, она передумывает:
— Фабиан, я не хочу!
— Ну так кто из вас едет? — спрашивает «бейсболка», теряя терпение. — Ты или она? Давай выбирай!
Белла плачет.
Придумать бы что-нибудь. Но раздеваться и кататься я не буду. Не хочу оказаться в Сети на канатке, голый и напуганный. Иногда приходится чем-то жертвовать ради собственной шкуры, даже если это мучительно.
— Прости, — шепчу я Белле. И несу ее к подъемнику.
Она пинает меня ногами и машет руками, но я держу крепко. Когда мы поднимаемся на площадку подъемника, у нее текут слезы.
— Это не страшно, — шепчу я, опуская ее на настил. — И быстро. А потом они оставят нас в покое.
— Я не хочу.
— Кто у вас главный, Фабиан? — спрашивает «бейсболка». — Ты или твоя систер?
— Всего один раз, быстро. Крепко держись за ручку и не отпускай ее, пока не остановишься.
Мне больно от ее взгляда. Но иногда приходится делать то, чего не хочешь. Так все устроено.
— Давай сажай ее! — кричит «бейсболка».
Я ловлю свисающее с троса сиденье.
Белла перемещается маленькими кругами по площадке подъемника, но деваться некуда. До земли метра два или три, а выход к лестнице я перекрыл.
У меня в горле ком, но я силой усаживаю ее на сиденье. Она хватается за веревку и поджимает ножки в балетках.
64. Жаклин
До катастрофы
Лето 2017 года
Суббота выдалась долгой. Утром Ула сварил кофе и спросил, можно ли ему остаться. Он скажет им, что не придет на праздник. Но в резком свете трезвости мне хотелось только одного — избавиться от него как можно быстрее.
— Если что, звони, — сказал он перед уходом. — По любому поводу.
Сожаление о случившемся уже ныло где-то в животе.
С полки в кухне на меня смотрела бутылка вина. Я пряталась от нее в спальне, на краю ванны, в саду, но жажда не отступала. Я сдалась еще до обеда.