"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

Шезо фиксировал повреждения. Но до Марианны практически невозможно было дотронуться, то был кровоточащий комок боли. Он всего лишь попытался остановить кровь. Дальше дело не пошло, Марианна не давалась. Врач вколол ей успокоительное. Вышел в коридор к надзирателям, вытирая пот со лба.

— Надо в больницу, — объявил он. — У нее, вероятно, переломы, но здесь рентген можно сделать только утром… И я даже не могу как следует прослушать ее. Вероятно, имеется и внутреннее кровотечение… Есть раны, которые нужно зашить. Так что срочно отправляйте ее.

— Но я не могу организовать отправку до завтра! — заявил Даниэль. — Нас всего двое, и…

— Я вызываю экстренную службу, — отрезал доктор. — Если она на ночь останется здесь, я ни за что не отвечаю.

— Боже мой! — простонала Жюстина.

— Кто поедет: ты или я? — спросил Даниэль.

— Поезжай ты… Я останусь здесь. Так будет лучше.

Бумажная волокита иногда убивает. Даниэль, дожидаясь пропуска, закурил новую сигарету. Топал каучуковыми подошвами по старым плиткам. Подписи, печати.

Трое спасателей тоже ждали возле своего кроваво-красного фургона, по ту сторону пуленепробиваемого стекла. Шезо оставался рядом с носилками, в коридоре за решеткой. Прошло уже два часа с тех пор, как Даниэль спас ее.

Спас? Может, и нет.

— Черт, да пошевеливайтесь же вы!

Он наконец получил пропуск и смог открыть решетку, а потом и дверь. Снаружи было так жарко, что ему показалось, будто он попал в печь. Он представился спасателем, доктор передал им заключенную.

— Вероятность переломов и внутреннего кровотечения. Заключенную избили и изнасиловали.

Один из людей в синем бросил на него обвиняющий взгляд.

— Неплохо бы поторопиться! — буркнул шеф.

— Да будет вам известно, что мы ждем уже три четверти часа! — напомнил капитан.

— Вот именно! Ни к чему и дальше терять время!

Спасатели занесли носилки в фургон, один из них остался там, вместе с Даниэлем.

Марианна моргала глазами. Боялась расслабиться. Увидев лицо возлюбленного, изобразила слабую улыбку. Он улыбнулся в ответ. Пожарный нагнулся над ней:

— Как вы, мадемуазель?

Она продолжала пристально глядеть на Даниэля. Словно чтобы запечатлеть его лицо на пленке воспоминаний.

— Ее зовут Марианна, — уточнил Даниэль.

— Как вы себя чувствуете, Марианна? — повторил солдат свой вопрос.

— Мне больно…

— Кажется, по правилам вы должны надеть на нее наручники? И ноги связать? Мне, вообще-то, все равно… Но я не хочу проблем, сами понимаете.

— Думаю, это не обязательно… Если возникнут проблемы, то лишь у меня, — заверил офицер. — Незачем доставлять ей дополнительные мучения.

— Вы знаете, кто это сделал с ней?

Даниэль покачал головой. Спасатель не стал настаивать, и пока фургон дожидался у заграждения, когда откроют ворота, подключил Марианну к какому-то сложному устройству. Биение ее сердца отразилось на черном мониторе яркой подпрыгивающей линией. Спасатель измерил ей давление, решил подвергнуть перфузии [920] . Фургон уже ехал по улице.

— Как вы ее находите? — заволновался Даниэль.

— Очень хорошенькой, — пошутил спасатель.

920

Перфузия (от лат. perfusio — обливание, вливание) — метод подведения и пропускания крови, кровезамещающих растворов и биологически активных веществ через сосудистую систему органов и тканей организма.

Но, встретив тревожный взгляд начальника, добавил:

— Явно не в лучшей форме… Вы уж постарались на славу!

— Вы серьезно думаете, что это сделал я? — возмутился тот.

Спасатель отрицательно покачал головой. Марианна выпростала руку из-под одеяла, потянулась к Даниэлю. Тот заколебался. Спасатель дал свое молчаливое согласие, просто улыбнувшись. Даниэль схватил руку Марианны, зажал ее в своей.

— Это пройдет, красавица. Не волнуйся, я здесь.

Спасатель сделал вид, будто изучает монитор прибора. Даниэль поцеловал Марианну в пылающий лоб. Машину трясло, мужчины держались за что могли. В городской черте включили сирену. Марианна закрыла глаза. Выпустила пальцы Даниэля.

— Марианна?!

Спасатель склонился над ней.

— Не беспокойтесь, — шепнул он. — Девушка потеряла сознание, но это от успокоительных… Сердце работает нормально.

Даниэль погладил ее лоб, никак не мог удержаться, чтобы не касаться ее.

— Я бы сказал, вы к ней весьма расположены, а? Что она такого натворила? Выглядит такой молодой…

— Она и впрямь молодая. Ей двадцать один год.

— Как же она попала в тюрьму?

— Получила срок.

Очередной толчок чуть не опрокинул Даниэля на носилки. Он вывихнул плечо, скривился от боли. Но любопытного солдата это не отвлекло.

— Долго ей еще сидеть?

— Очень долго, — подытожил Даниэль, чувствуя, как к горлу подступает комок.

— Что же она совершила, чтобы заслужить такое?

— Убила.

Спасатель всмотрелся в ангельское личико жертвы:

— Убила? Она? Кого убила?

— Полицейского, старика, заключенную и надзирательницу в тюрьме.

Спасатель быстро подсчитал в уме, а Даниэль ведь не включил Джованну. Четыре жертвы. Четыре жизни срезала косой эта хрупкая девушка, распространяющая вокруг себя ауру страдания и невинности. Надо же, он чуть не растрогался, глядя на такую красоту! Зло иной раз приобретает обманчивые обличья. Даниэль с сожалением выпустил руку Марианны. Приличия ради.

Разговор на этом заглох. В молчании они доехали до больницы скорой помощи.

Среда, 29 июня, — центральная больница города М

Она открыла глаз, всего один, правый. Левое веко бастовало. Слишком распухло и не соглашалось подниматься. Марианна повернула голову, испустила гортанный стон. Шею заколодило, затылок — рассыпанный 3D-пазл. Белое изголовье, облупленное; графин с водой, весь в инкрустациях извести. Сразу за ним — стена, тоже белая, облупленная. Марианна глянула на потолок. Тоже белый, облупленный.

Марианна облупленная. И белая, как шершавые простыни.

Попробовала повернуться в другую сторону. Такая же боль. Но там, по крайней мере, окно. С решеткой. Унылые серые здания вместо горизонта. Ни деревца, ни краешка неба. Дезинфицированная камера, пропахшая эфиром. Гениально…

Боли, одна за другой, вылезли из тени. Марианна приступила к инвентаризации. Выслушала каждую жалобу тела, каждое сокращение мышц. Расчленила плоть на мельчайшие волоконца. Вытянула левую руку. Лубок на сломанном пальце, повязка вокруг запястья. В правой руке, прикованной к кровати, канюля для перфузии. Ощупала лицо. Губы, чудовищно раздутые, опухший глаз, плотная повязка на лбу. Нос разбит. Может быть, сломан. Хорошо, что у меня нет перед глазами зеркала. Что я не могу увидеть своей рожи…