"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

Она пошевелила ногами: два высохших бревна. Но самое тяжелое еще оставалось сделать. Марианна вцепилась в бортики кровати, попыталась сесть. Тут она заорала в голос и рухнула всем своим весом на покрытый пластиковой пленкой матрас. От такого простого движения у нее перехватило дыхание, она жадно вбирала кислород из затхлой атмосферы.

Вторая попытка. Дротики, вонзившиеся в грудную клетку и в живот, остановили порыв.

Она отступилась. Ребра переломаны. Проклятые вертухаи!

В опись повреждений пришлось включить рану у основания черепа, на затылке, там, где начинают расти волосы. Несколько недавно наложенных швов.

Было такое ощущение, будто ей залили гипсом полость рта. Марианна сжала челюсти. И на этот раз боль припечатала ее к подушке, а лицо скривилось самым жалким образом.

Закончив ревизию увечий своего тела, она опустила здоровое веко. Дух принял эстафету. Проверка: что сохранилось в мозгу. Избиение в карцере, лицо Жюстины. Ужас в ее глазах. Жюстина, она хотела помочь, боролась до конца. Жюстина, дорогая моя Жюстина.

Воспоминания возвращались одно за другим… Ей совал дубинку в рот. Ее насиловал. Этот…

Никаким словом не выразить отвращения. Мгновенно подкатила тошнота. Едва избежав катастрофы, Марианна просто расплакалась. Слезами, по крайней мере, не испачкаешься.

Конец фильма, Даниэль берет негодяя на мушку, хочет свести с ним счеты. Эти образы Марианна сохранила. Единственные, достойные того, чтобы их время от времени просматривать.

Даниэль… Он отвез ее сюда, держал за руку. Поцеловал в лоб. Сделал знак, улыбнулся напоследок, перед тем как ее уволокли люди в белых халатах. Даниэль… Он простил ей ее преступление. Марианна расплакалась еще пуще. Даниэль, которого она уже никогда не увидит. Жестокая, очевидная истина.

Она стиснула помертвевшие пальцы под лавиной страшных воспоминаний. Париотти. Падение с лестницы. Мертвая Моника внизу. Лучше бы эти мерзавцы выжгли мне мозг! Вдруг она осознала, что нынче среда. На этот день назначено свидание. Может быть, даже на этот самый час.

Это уже было слишком. Просто невыносимо. Марианна захлебывалась рыданиями, тонула в собственных слезах. Все из-за этой дряни, Маркизы! И она ведь не подохла даже, не сделала такого одолжения. Сейчас наслаждается каждой секундой мести.

Полное фиаско. Похоже на ее, Марианны, жизнь. Собственно, это ее жизнь и есть.

Скоро ее выпишут отсюда, запрут в другом централе. В новом склепе. С новыми мерами пресечения. Может быть, отправят прямо в карцер, и надолго. Навсегда.

С двумя надзирательницами в послужном списке она станет вожделенной мишенью. Заклятым врагом охранников. Будет расплачиваться за всех. Станет средоточием всех видов ненависти, точкой схода. Ее накажут примерно, чтобы другим неповадно было. Притеснения, унижения, пытки. Ее примут со всеми почестями в той новой тюрьме.

Ей было трудно дышать, ее захлестнула волна отчаяния. Попыталась дотянуться до графина, чтобы утолить жажду. Слишком далеко, слишком больно. Тогда она смочила губы и язык соленой влагой, которую щедро изливали глаза.

Если бы только я нашла способ связаться с комиссаром, назначившим свидание! Если бы только…

Если бы только ты, Марианна, не оказалась прикованной к больничной койке, в полном одиночестве. Слишком поздно. Полный швах. Пожизненный. Навсегда.

Дверь палаты отворилась, наверняка дьявол собственной персоной…

Вошла медсестра, попросту медсестра.

— Гляньте-ка! Мы очнулись!

Кто это — мы? Я так опухла, что она меня принимает за двоих? Марианна вытерла слезы единственной подвижной рукой. Вгляделась в белый халат единственным глазом. Лет тридцати, темные волосы забраны в конский хвост. Ноги втиснуты в смешные розовые сабо.

— Как мы себя чувствуем?

— Болит… везде.

Трудно разговаривать, когда рот забит цементом.

— После перфузии это пройдет. Врач осмотрит вас во второй половине дня.

— Теперь который час?

— Скоро полдень.

Еще несколько часов до свидания. Но каким чудом… Перестань грезить, Марианна.

Тетка в белом халате проверила канюлю, потом извлекла термометр.

— Суньте под мышку, — велела она.

Марианна со стоном подняла правое плечо. Медсестра явно осторожничала. Не подходила слишком близко к кровати. Ее, безусловно, вкратце проинструктировали относительно феномена Гревиль.

— Тридцать девять… Хм…

— Какой номер моей палаты? — спросила Марианна.

— Сто девятнадцатый… В отделении общей терапии.

Марианна выкатила глаза. Нет, выкатила один глаз.

— Это… Это был номер моей камеры в тюрьме…

— В таком случае этот номер вряд ли можно считать для вас счастливым!

Дура! Лучше бы купила себе обувку поприличней, чем шутки шутить!

— Нос у меня… сломан?

— А, да-да! Но успокойтесь: он все еще достаточно прямой!

— Мне хочется писать… Надо встать…

— Вы не можете встать, вы прикованы! Я принесу вам судно.

Медсестра прошла в туалет и вынырнула оттуда с переносным сортиром. Наблевать туда — это запросто, но вот для остального…

— Только не туда!

— Нам ни к чему капризничать!

Она уже начинает надоедать этими «нам». «Мы» тебе сейчас дадим в морду. «Мы» тебя заставим слопать твои сабо от куклы Барби в костюме медсестрички.

— У меня все равно нет ключа от наручников!

— А если пожар, как «мы» поступаем? — вздохнула Марианна.

— Переносим кровать!

— Забавно! Нет, давайте, отстегните меня, я не могу сделать сюда свои дела…

На этот раз тяжело вздохнула медсестра:

— Мне некогда!

— Но и мне приперло!

— Тогда почему бы нам не сходить в судно?

Марианна так глубоко вздохнула, что легкие чуть не сдвинулись с места. «Мы» сохраняем спокойствие.

— Ну пожалуйста! Ведь у кого-то же есть ключи?

Тетенька в розовых сабо подняла глаза к небу:

— У полицейских в коридоре.

— Я просто хочу пойти в туалет… И еще немного помыться…

Медсестра исчезла. Вернулась в компании замухрышки в мундире, который уставился на Марианну маленькими хитрыми глазками.