"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

Лейтенант удалился на канапе, прихватив кусок пиццы.

— Ты был прав, — обратился к командиру Лоран. — Она принимала нас за олухов, ты ее поставил на место.

— Я не могу допустить провала. Иначе мы все окажемся в дерьме. Уверен, теперь она не выйдет за рамки.

— Значит, все средства хороши, так? — хмуро заметил Филипп.

— Именно так, — подтвердил Фрэнк. — Тебе это не по нраву?

— Да!

— Ты увяз по самую шею, Филипп… Не нужно было соглашаться участвовать в миссии, если ты чувствуешь, что на это не способен!

— Не предполагалось, что мы дойдем до такого!

— Слушай меня хорошенько, малыш. Раскрой пошире уши! Если будет нужно, я сам поеду за тем мужиком в тюрьму и буду пытать его на глазах Марианны, пока она не подчинится. И ты мне в этом поможешь.

— Ни за что!

— Если ты нас предашь, то пожалеешь, поверь…

— Ты мне угрожаешь?

— Лучше сказать, предостерегаю. Ты согласился следовать за мной, помнишь? Я ведь тебя не принуждал, а? У тебя есть амбиции, и жертвы неизбежны, если ты хочешь преуспеть. Так не порти дела долбаными угрызениями совести! И потом… Она будет тише воды ниже травы. Меня бы очень удивило, если бы пришлось перейти от слов к делу.

Филипп выбежал из комнаты, хлопнув дверью. Фрэнк вздохнул.

— У меня все это уже в печенках сидит! Если между нами не будет единства, мы провалим работу…

— Я с ним поговорю, — предложил Лоран, вставая.

Он нашел Филиппа на нижней ступеньке крыльца. Сел рядом, прикурил сигарету.

— Фрэнк должен был действовать именно так, — объяснил он. — Ее нужно было припугнуть. Вряд ли придется зайти так далеко.

— Кто знает, как далеко нам придется зайти! — возразил Филипп.

— Она подчинится, она, кажется, привязана к тому типу. Это для нас шанс, потому что у нас с ней как-то не задалось. С самого начала она пытается нас одурачить. Теперь, думаю, она поменяет курс.

— Это отвратительно! — прошептал Филипп.

— Фрэнк не имеет права провалить операцию… Ты забыл, откуда нам поступают указания? Так что, если мы опозоримся, нам взгреют зад, точно тебе говорю!

— Она даже не приняла условий договора…

— Приняла бы, если бы Фрэнк вовремя встретился с ней в тюрьме… Это или вся жизнь за решеткой. Что бы ты выбрал на ее месте?

Филипп промолчал.

— Полагаю, с самой первой встречи малышка намеревалась принять наши условия, а потом слинять при первой возможности. Должно быть, сказала себе: разве это проблема — поиметь троих несчастных копов!

— Все равно мы не имеем права наезжать на того типа, чтобы подчинить ее!

— Этого не понадобится. Фрэнк не такая уж сволочь… Поверь, он сам не в восторге от своего выступления в полдень. У него не было выбора. Если удастся избежать крайностей, он этого не сделает.

— Но он говорил совершенно серьезно!

— Нужно было, чтобы она поверила! Так ведь?

— Конечно, — признал Филипп. — Я… Я должен, наверное, пойти извиниться?

— Не то чтобы извиниться… Просто объяснить, что тебя занесло, но ты на его стороне. После выходки Дидье он боится новых срывов.

Филипп вернулся в дом. Фрэнк готовил ужин для Марианны.

— Фрэнк… Прости меня за то, что сейчас было…

Комиссар посмотрел на него даже как-то по-отечески:

— Ничего страшного…

— Нет, я погорячился. Но ты знаешь, что я тебя никогда не предам. Знаешь, правда?

— Знаю. Иначе не выбрал бы тебя для этой работы.

— Я только надеюсь, что нам не придется доходить до крайностей.

— Я тоже на это надеюсь… Пойду отнесу ей поесть.

— Я с тобой?

— Нет, не нужно. Думаю, сегодня вечером она будет вести себя смирно.

Фрэнк постучал два раза, прежде чем войти. Комната была погружена в полутьму. Он ощупью нашел выключатель. Нажал на кнопку. Никакого результата.

— Марианна?

Со стороны постели прозвучал голос:

— Я здесь. Лампочка перегорела.

— Вот черт…

Комиссар отделался от подноса, поставив его на стол. Он почти ничего не видел, поэтому решил зажечь свет в ванной комнате. Сделал три шага, почувствовал, что кто-то идет следом, повернулся и получил жестокий удар прямо в лицо. Рухнул ничком. Второй удар, еще более жестокий, его отключил окончательно. Марианна отбросила оружие: обычную табуретку. Обыскала тело, лежащее у ее ног, стащила бумажник. Положила в карман шестьдесят евро, туда же и вырезку из газеты. Потом затащила комиссара в ванную комнату, с ощущением, будто волочит по полу гигантскую наковальню. Затем выскользнула в коридор, добралась до лестницы и перегнулась через перила. Она отломала ножку у табуретки и теперь сжимала ее в руке.

Оставалось самое трудное. Она слышала, как остальные двое о чем-то спорят внизу. Она рассчитывала в комнате оглушить двоих, но, к несчастью, Фрэнк явился в одиночестве. Значит, оставалось одолеть двоих. Или их обойти.

Смелей, Марианна. Дыши глубже.

Она спустилась на несколько ступенек, ступая на цыпочках, потом присела на корточки. Филипп прошел в кухню и занялся посудой. Другой, должно быть, прилип к телевизору, который орал в гостиной.

Сейчас или никогда. Если немного повезет…

Она спустилась вниз, прокралась к входной двери. Тихо повернула ручку, открыла дверь и закрыла ее без малейшего шума.

Пустынная дорога в окружении густых лесов. Вечерняя прохлада. Ухает сова, окликая родственную душу.

Было больно. Левое колено не давало покоя. Старая травма вновь дала о себе знать, когда она спрыгнула со стены. Связка опять растянулась от жесткого приземления на асфальт. И все-таки Марианна побежала, углубляясь в лес. Повернула в правую сторону, противоположную той, в которую бежала во сне.

Теперь она шла по проселочной дороге, параллельной шоссе. Прислушивалась к каждому звуку, приникала к земле при малейшей тревоге. Потом продолжала идти. Скорее ковылять.

Отойти как можно дальше от имения. Добраться до ближайшего города, предместья, поселка, первого признака цивилизации. Так или иначе, ее жизнь в бегах не продлится долго.

У первого полицейского поста все закончится.

При одной мысли о том, чтобы сдаться, ее тошнило. Выворачивало наизнанку. Но выбора не было. Решение принято. Раз и навсегда. Она вновь попробовала перейти на бег, но быстро оставила эту затею. Лучше где-нибудь спрятаться на ночь. Утром она сориентируется. Марианна не имела ни малейшего понятия ни о том, сколько километров осталось пройти, ни о том, как скоро копы пустились в погоню. Она углубилась в подлесок, забрела в самую чащу. Расстелила куртку, прислонилась к стволу дуба. Помассировала больную коленку, утешила себя сигаретой. Долго смотрела на острый, зазубренный лунный серп. Она была наконец свободна. Ее единственная, неповторимая ночь на свободе. Перед тем, как найти себе новую клетку.