"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

Перед тем, как самой броситься волку в пасть.

Фрэнк в туалете выблевал все внутренности. Бледный, как фаянс, голова будто дирижабль. Он ополоснул лицо. Потом вынул три ствола из кофра и раздал их своим людям.

— Вы не видели, как она сбежала?

— Нет, — признался Филипп.

— Нужно ее найти, ребята. Иначе мы трупы. Понятно?

Они спустились на первый этаж, Лоран взял ключи от «лагуны».

— Нет, — сказал Фрэнк. Возьмем мою тачку, эту она знает. Филипп, ты на мотоцикле…

Они вышли, открыли гараж. Лоран сел за руль «пежо», Филипп оседлал мотоцикл.

— Мы — направо, — распорядился комиссар. — Ты — налево. Остаемся на связи… Ну, поехали, выдвигаемся!

Он сжал голову руками. Снова тошнота, снова проклятая птица стучит клювом внутри черепа.

— Тебе бы лучше остаться, — посоветовал капитан, приводя в действие автоматически открывающиеся ворота. — Ты не в том состоянии.

— Рули! На меня не обращай внимания!

Мотоциклист взял влево, показывая спину «пежо».

— Не слишком быстро, — попросил Фрэнк. — Ты смотришь налево, я направо…

Лента асфальта медленно разворачивалась под светом фар. Каждый надеялся увидеть в зеркале заднего вида силуэт беглянки. Но с таким же успехом можно было искать иголку на десяти тысячах гектаров леса. Этим они и собирались заняться. Со страхом, затаившимся внутри.

* * *

Почти двухметровый рост и обхват шеи чуть ли не в сорок восемь сантиметров не всегда являются преимуществом.

Теперь Даниэль это знал. Теперь, когда получил сполна. Они всячески старались его не умертвить. Били по болезненным точкам, но не слишком усердствовали. Особенно старались не оставлять следов на лице. Ведь это просто забава, ничего более.

Кровавая забава.

Они были настолько любезны, что даже доставили его в камеру после вечерней разминки.

Растекаясь по матрасу, Даниэль боролся с коварной болью, терзающей тело. Мысленно рисовал портрет Марианны на стенах своей клетки. Образ, который утешит здесь, в сердце сумерек. Но в этот вечер четырнадцать лет брака вернулись, чтобы преследовать его. Вина, как внутривенный укол, добавлялась к прочему нагромождению страданий.

Он попытался повернуться на бок, но травмированные ребра быстро заставили лечь обратно на спину. Лицом к верхней койке. Он понемногу впадал в некий дремотный бред. Вообразил, как жена дает Портье на лапу, чтобы тот занимался им каждый вечер.

Я схожу с ума. Моя жена никогда бы такого не сделала. Хотя… После моей измены…

Он закрыл глаза. Марианна наконец соизволила явиться. Улыбнулась ему, заключила в объятия. Утешила. И он смог наконец заснуть. Только на час.

Пока Портье не принялся, изображая из себя ударника, отбивать барабанную дробь по двери его камеры.

Заря взметнула над лесом подол своего серого платья. У Марианны зуб на зуб не попадал. Она решила продолжить путь при первых слабых проблесках рассвета. Шла она медленно, параллельно автостраде. Под прикрытием леса, ее надежного союзника. Единственного союзника.

Ей было холодно, хотелось есть. Мучила жажда. Ужасно болела коленка. Но главное, она боялась. Боялась, что они возникнут ниоткуда. Боялась того, что ее ожидает.

Я иду на это ради тебя, любовь моя. Только ради тебя.

Идти было трудно, она вся окоченела, проведя ночь под кустом, на голой земле, сырой и влажной. Вдобавок растяжение.

Сквозь густую листву она видела, как время от времени по шоссе проносятся машины. Заметила косулю, даже остановилась, чтобы полюбоваться ею. Кажется, я уже видела нечто подобное, хотя бы раз в жизни… Слышала, как птицы празднуют закат луны. Ощущение дикой свободы. Падучая звезда на мрачных небесах ее существования.

Она споткнулась о корень, рассадив колени и руки. Заорала от боли, ударившись коленной чашечкой. Выпрямилась, оперлась об узловатый ствол. Пусть бы дерево поделилось с ней жизнетворным соком, которого так не хватает у нее в венах.

Тут она, взглянув на дорогу, заметила, как издалека приближается грузовик. Поковыляла туда, прочертила новую отсвечивающую полосу на скользком откосе. Выбежала на середину дороги, стала размахивать руками. Тормоза тяжеловоза угрожающе заскрипели на спуске. Буфера стукнулись друг о друга, когда массивный трейлер свободно покатился с пригорка.

Марианна встала на ступеньку грузовика, и водитель опустил стекло.

Жизнерадостный, усатый, он очень удивился, встретив молодую женщину в такой глуши. Обычно в столь ранний утренний час ему наперерез бросались вепри и олени.

— Простите, месье! Не могли бы вы довезти меня до ближайшего города? Мне нужно обратиться в жандармерию…

— Садитесь.

— Спасибо, месье, — добавила она, залезая в кабину. — Очень любезно с вашей стороны…

— Что с вами случилось, юная дама?

Он разглядывал ее лицо, побитое, испачканное в земле; нечесаную гриву, из которой торчали травинки.

— У меня угнали тачку прямо посреди ночи, — выдумала она.

— Вот незадача! Я вас высажу в Т. Это ближайший городок… Там есть жандармерия.

Она устроилась на сиденье, вытянула поврежденную ногу. Джинсы на коленке порвались. Она непроизвольно стучала зубами.

— Замерзли?

— Всю ночь провела под открытым небом…

Протянув руку за собственное сиденье, он извлек термос.

— Тут чай. Кофе я стараюсь не пить, у меня от него изжога…

— Большое спасибо, месье.

— О, не за что! Не за что, мадемуазель…

Фрэнк слегка наклонил сиденье. Птица с огромным клювом продолжала расклевывать ему серое вещество. Внутри все сжалось, словно стиснутое скользящей петлей. Он был на грани катастрофы, последствия которой даже не мог пока оценить. В лучшем случае конец карьеры.

Мобильник Лорана завибрировал. Капитан тотчас же ответил:

— Да, Филипп… Нет, здесь тоже ничего… Да… До связи…

Фрэнк решил больше не ездить по дорогам. Подумал, что лучше будет притаиться у въезда в ближайшие к имению городки. Один к востоку, другой к западу. Только бы Марианна двигалась по автостраде, молился он. Филипп ждал ее в Л., а Фрэнк и Лоран стояли на приколе в Т. Ожидание длилось уже несколько часов.

— Кофе хочется…

— Мне тоже, — признался комиссар. — С аспирином…

Они увидели грузовик, когда солнце просунуло кончик носа в щель между грозно скопившимися облаками. Девятнадцатитонный трейлер остановился чуть поодаль, на городской площади. Лоран оторвался от сиденья, протер глаза.