Союз Тигра и Дракона

Но раз благовония исчезли из флакона, а флакон был в руке жертвы, стоило предположить, что их использовали перед самой смертью. Следовательно, истекая кровью, не в силах подняться, но имея в руках только флакон с благовониями, госпожа Бай постаралась начертить на полу, где умирала, имя того, кто нанёс ей роковые удары. Почему же жасминовые начертания не заметили? Возможно потому, что было уже прохладно, а холодный воздух хуже разносит ароматы, чем тёплый. Также его величество отметил, что госпожа Бай была строга и скромна, а значит, она изначально могла заказывать ароматы со слабым запахом. Кроме того, в комнате царил куда более сильный запах: запах крови.

В зале была мёртвая, кладбищенская тишина. Каждое слово Ченя Сюаньженя было слышно в каждом уголке зала. Никто не проронил ни слова, никто не обращал внимания на трапезу, никто не пытался пригубить вино.

— И вы нашли это имя? — канцлер Чжан буквально пожирал глазами Ченя Сюаньженя.

— Разумеется. Мы обвели места, на которые были пролиты благовония, тушью. Сначала мы ошиблись и прочли надпись как «Ван Лун», но затем обнаружили ещё одну черту в первом иероглифе, что превратило его в иероглиф «юй», «яшма». Таким образом, госпожа Бай написала имя убийцы. Юйлун…

Ван Шэн заметил, что группа придворных, замершая в отдалении, вдруг точно ожила и нервно задвигалась. «Бай Юйлун? Как можно? Не может быть! Как это возможно? Его даже не допрашивали…»

Император тоже удивленно переглянулся с канцлерами, потом повернулся к Сюаньженю.

— Человек с таким именем есть, он племянник покойной госпожи Бай, но он совсем ребёнок…

— В подобных семьях рано взрослеют, ваше величество.

— Но зачем ему убивать тётю?

— Я думаю, ответ на этот вопрос знает служанка госпожи Бай.

Женщина средних лет в скромном наряде по мановению руки канцлера тут же подошла к нему.

— Я — Лулань, господин, и я до последнего дня служила госпоже, но я не знаю, кто убил её.

— Зато знаете причину убийства. Так расскажите же нам о пропаже её драгоценностей.

Лулань некоторое время растерянно молчала, потом, тяжело сглотнув, заговорила.

— Да, шкатулка с украшениями исчезла за два дня до смерти госпожи.

В зале снова стал нарастать шёпот. «Пропали украшения? Почему об этом не говорили? Как это?! А когда их украли? О чём он говорит?»

Канцлеры Чжан Цзячжэнь и Юань Цяньяо не спускали глаз с Ченя Сюаньженя.

— Так имела место и кража? Но почему об этом не было известно? — спросил Юань Цяньяо.

— Так не ваших ли это рук дело? — поинтересовался канцлер Чжан у Лулань.

— Нет, господин. Пропажу обнаружила Пин, ещё одна служанка госпожи, она подняла шум. Прибежали я и Лао, однако госпожа не обвиняла нас, она запретила нам шуметь и кому-либо говорить об этом.

— Да кто в это поверит? — взвизгнул какой-то толстяк, сидевший рядом с императорским столом. — Вы все в сговоре! Вы и убили сестру!

Сюаньжень усмехнулся.

— Они вовсе не в сговоре и говорят чистую правду. Запах лжи отличается от запаха правды, как аромат жасмина от вони выгребной ямы, — веско заявил он. — Но почему госпожа Бай не подозревала своих служанок? И почему запретила им поднимать шум и искать пропажу? Да потому, что прекрасно знала имя вора! Но кто он? Ответ видится мне в рассказе его величества. Император особо отметил, что госпожа Бай никогда не делала ничего, что могло бы запятнать честь её высокого рода. Значит, защищать и выгораживать вора она стала бы только в том случае, если точно знала, что он — член её семьи. Но кто из её рода мог совершить кражу и почему? Она была бездетной вдовой. Сколько родственников у неё было?

Потный толстяк с первого ряда вскочил и кинулся к императору.

— Это всё вздор, ваше величество!

Но тут оказалось, что канцлер Юань Цяньяо умел не только поддакивать императору.

— Умолкни, Бай Юймин! — заорал он, как одержимый, уперев руки в бока. — Чень прав! У неё не было никого, кроме тебя, племянника Юйлуна и старухи матери! Юйлун это и вытворил! Недаром этот Юйлун уже год на лекциях в академии не показывается, зато в весёлых домах и в квартале Пинкан он — завсегдатай! Ребёнок, как же! Здоровый лоб и распутник к тому же! А ведь сразу после смерти Бай Юйлинь говорили, что слышали ссору в её покоях, и голос мужской раздавался! Всё ясно! Дело раскрыто!

Толстяк в ответ завизжал, что его сын ни в чём не виноват! Не мог его мальчик убить свою тётку! Но Юань Цяньяо оказался не из тех, кого можно перекричать.

— Как бы ни так, не мог! Ножом в спину хрупкой женщине ткнуть — большой силы не надо! И если у твоего сыночка хватает сил по ночным кварталам шляться, глупо думать, что тетку прирезать у него сил бы не достало! И ведь в материалах дела сказано, что в день убийства племянника госпожи Бай в бане видели. А чего по баням шляться в час шень-хоу?[2] Не иначе, как кровь смыть пытался! Немедленно послать за молодым мерзавцем! Привезти в колодках! Допросить с пристрастием!

Шум канцлер поднял большой, и потому мало кто расслышал негромкий вопрос Ченя Сюаньженя, обращенный к слуге, разносившему подносы.

— А нельзя ли принести нам немного курятины с чесночком, а? Я голоден, как волк.

И как только блюда с курятиной оказались на столе, он, подвинув одно Ван Шэну, а другое — себе, с лисьей жадностью накинулся на мясо и принялся уписывать за обе щёки. Шум тем временем нарастал, и весь зал вскоре гудел, как растревоженный улей. Про повод для банкета всё как-то забыли, и только его величество, бросив внимательный взгляд на спокойно закусывавшего Ченя Сюаньженя, тихо пробормотал себе под нос, что этот человек одарён божественно.

Подскочивший к императору канцлер Юань Цяньяо льстиво заметил, что его величество абсолютно прав. Большая кисть пишет большие иероглифы, а гении рождаются гроздьями, и эти двое молодых людей будут как нельзя кстати в его академии! Император задумчиво кивнул.

Но тут сбоку от императора нарисовался канцлер Чжан Цзячжэнь и заявил, что подобные таланты нужны в правительственном аппарате куда больше, нежели на академических стезях! Император снова кивнул.

Оба канцлера знали, что кивок императора не означает согласия с услышанным: он всего только был знаком того, что его величество считает вопрос достойным внимания и рассмотрения.

И император рассматривал его досконально. Со всех сторон. Он знал, что убийство госпожи Бай пытались раскрыть специалисты правительственного судебного ведомства и академики судебной палаты академии Ханьлинь. И что? Провозились пять месяцев с нулевым результатом там, где два юнца разобрались за полчаса? Ну а раз так…

— Определить обоих в Имперский судебный магистра, — распорядился его величество.

* * *

[1] Час Петуха. Время с 5 до 7 часов вечера.