Спасите, мафия!
Шрифт:
— Конечно, вас уже Владыка Эмма осудил, — усмехнулась моя сестра, и родители не нашли, что ответить. А вот Эмма-Дай-О — нашел. Он резко взмыл вверх, уходя от атак мафиози, и произнес:
— Суд мой всегда справедлив. Слово свое я всегда держу. Вы выполнили свою часть договора, а я выполняю свою… Восьмая ступень. Покажи мне тоску сожаления.
Под ногами моих родителей вдруг разверзлась пустота, и они мгновенно рухнули вниз. Я так и не успела попрощаться с ними, равно как и мои сестры, и всё, что я запомнила — полные ненависти и ужаса глаза людей, летящих в бесконечную темноту. Маша нахмурилась и со злостью посмотрела на Владыку, а Ленка безразлично бросила:
— Ожидаемо. Если нас хотели этим сломать, могу сказать одно: это было слишком
— Это всего лишь испытание, — прошелестел Владыка и спикировал вниз. Его бой с мафиози продолжился, но я не думала, что они смогут победить божество. Порой они пробивались к нему, но Короля Ада окружал непробиваемый барьер, ничуть не мешавший ему сражаться, ведь он не был шинигами, подчиненным законам, он был тем, кто эти законы создавал. Одним из главных божеств пантеона. Да и можно ли было назвать всё это сражением? Он играл с мафиози, не более. Потому что мы знали точно: в его власти было убить их в любой момент, ведь он мог заморозить что угодно, равно как он мог что угодно сжечь, ведь он Владыка восьми ледяных и восьми огненных Адов, и его воле подчинены как лед, так и пламень. Однако он явно не собирался заканчивать игру так рано, и потому атаковал лишь ледяным воздухом и порой появлявшимися из ниоткуда языками пламени, но не более. Только вот почему-то мне казалось, что если бы Граф такой игрой наслаждался, Владыке на нее было глубоко плевать…
Грохот битвы смешивался с предсмертными хрипами, воем и молчаливой готовностью воинов умереть. Изрытая взрывами и магией фуда земля, рыхлая и вязкая от пропитавшей ее алой влаги, всё больше походила на странное сюрреалистическое болото. То тут, то там падали самураи, сраженные мафиози или собственным клинком — ранения ведь были для них недопустимы. А ради Владыки они были готовы абсолютно на всё. Погибшие воины исчезали, и на их месте появлялись новые — вступавшие в бой со свежими силами. А стрелки часов замерли на двух часах сорока минутах. Держитесь, только держитесь, ребята, ведь нам осталось подождать два с половиной часа…
Внезапно Эмма вновь взмыл вверх, заставляя мое сердце сжаться от ужаса, и безразлично произнес:
— Девятая ступень. Покажи мне отчаяние вины.
В тот же миг с поля боя донесся ужасающий крик, и мы увидели, как Такеши упал на одно колено, прижимая к груди окровавленную левую руку. К нему на помощь тут же пришел Дино, прикрывший его отход, а я смотрела на фигуру друга и в голове звенела лишь одна мысль. «Живой». Вот только сердце рвалось на части… Как только безумно бледный, пошатывавшийся мечник вышел из боя, я кинулась к нему с медицинским чемоданчиком. Губы Такеши дрожали, глаза были мутными от нестерпимой боли, а алая кровь, толчками вырываясь из раны, орошала безразличную землю. Мир поплыл у меня перед глазами. Левая кисть. Ее не было. Мечник прижимал к груди кровоточившую культю…
====== 73) Ненавижу. И этой ненависти мало... ======
«Боль учит не смерти, но жизни». (Иосиф Александрович Бродский)
Такеши брел к нам нами, пошатываясь, в полубессознательном состоянии, а покалеченная рука накрепко приковала наши с сестрами взгляды. Как же так?.. Как так?! Мои ноги подкосились, но я краем глаза заметила на перепачканном кровью лице мечника слабую, вымученную улыбку, больше походившую на спазм, и поняла, что просто не имею права сдаваться… Я выдавила из себя улыбку и, подбежав к Ямамото, помогла ему подойти к Мукуро, лежавшему за спинами моих сестер. Усадив парня на мерзлую землю, я начала быстро обрабатывать его рану.
— Такеши, если сейчас поехать в больницу… — затараторила я, но он перебил меня, пробормотав заплетающимся языком:
— Бесполезно… Мою кисть утащила их собака… мы ее уже не найдем…. Да и не могу я вас бросить.
— Ты шутишь? — возмутилась я. — С такой раной ты не сможешь сражаться!
— Ну, Скуало же дерется без кисти, — попытался отшутиться Ямамото, явно находившийся не совсем в адекватном состоянии: его била крупная дрожь, зрачки были расширены,
а каждое слово давалось с неимоверным трудом.— У тебя болевой шок, — перебила его я. — И ты потерял много крови! Ты больше не можешь драться…
— Катя, — ледяным тоном процедил Такеши, вмиг собравшись с силами и каким-то чудом отогнав подкрадывавшееся к сознанию беспамятство. Я подняла глаза и встретилась с полным решимости взглядом бейсболиста, — я не оставлю друзей. Пока я могу держать меч, я не уйду с поля боя. Зашей рану как можешь, перебинтуй, и я пойду к ним. Не лишай меня моей чести фехтовальщика.
Я вдруг почему-то вспомнила, как те же самые слова говорил Скуало, решивший погибнуть в пасти акулы, и поняла, что хоть раньше для Ямамото главным и был бейсбол, сейчас мечи для него стали не менее важны. Но самым главным было то, что Такеши не способен был бросить своих друзей, и за них он готов был драться до последней капли крови, равно как и за свою честь мечника. Я коротко кивнула, а Такеши рухнул на землю и закрыл глаза, прошептав:
— Я отдохну немного…
— Полежи, мой хороший, — улыбнулась я вымученно. — Скоро всё закончится. Мы не проиграем, Такеши.
— Да, — пробормотал мечник и потерял сознание.
Я быстро сделала другу обезболивающий укол и продолжила обрабатывать культю, думая о том, что это всё моя вина. Если бы я тогда не пожелала на могиле родителей встречи с мафией, этого бы не произошло. Ямамото уже выполнил задание, но теперь, если его убьют, он вернется домой без руки, и это моя вина. Скуало способен был драться с такой травмой, потому что это позволял его стиль боя, но Шигурэ Соен Рю — не то боевое искусство, где можно так же свободно использовать руку с протезом… И вдруг мне на плечи легли холодные ладони. Я вздрогнула и обернулась — за мной стояла Лена, а рядом с ней — Маша.
— Не вини себя, — тихо сказала моя младшая сестра. — Он бился ради своих друзей, а не только ради тебя. А если ты думаешь, что виновата в том, что их сюда прислали, ты слишком самонадеянна. Вряд ли Владыка Ада исполняет желания каждого смертного, идя на должностные правонарушения ради всех подряд.
— Но если бы я не называла мир, из которого он прислал… — начала было я, но меня перебила Маша:
— Было бы лучше, если бы он прислал кого-то из другого мира и ранили бы их?
— Нет, — пробормотала я, понимая, что сестры правы, но отчаянно не желая верить в реальность происходящего. Сердце билось словно где-то вдалеке, словно и не мое оно было вовсе. Но нехотя струившаяся по моим жилам кровь, так похожая на кровь, что обагряла мои руки, толчками вырываясь из раны моего друга, навязчиво твердила, что всё же я не сплю, и происходящее — не жестокая иллюзия Морфея…
— Успокойся и помоги ему, — скомандовала Лена. — Он хочет вернуться к друзьям, так помоги ему это сделать. Он заслужил это. Не ломай его гордость.
— Да, ты права, — кивнула я и, глубоко вздохнув, вернулась к ране мечника.
Честно говоря, я вообще не понимала, ради чего Владыка Эмма всё это затеял, но знала, что просто так, из прихоти, это существо ничего бы не сделало, а значит, причина была. Вот только что может оправдать подобную жестокость, я не могла даже предположить…
— Десятая ступень, — вдруг раздался голос Эммы, которого я ждала, как приговора. — Покажи мне безрассудность надежды.
Последовавший вскрик заставил Машу побледнеть и обернуться. Над Франом, распростертым на земле, занес меч самурай с лошадиной головой, но клинок был встречен иллюзорным металлическим щитом, и Мукуро, паривший в воздухе в теле Вадима, закричал:
— Заберите его назад!
Дважды повторять не пришлось: Маша с полным отчаяния, безумным взглядом, кинулась к рядам воинов, на ходу доставая ножи, и, подбежав к Франу, метнула сразу десять лезвий, каждое из которых достигло цели — они вонзились точно в лоб своих жертв. Перекинув руку парня через свою шею, Маша потащила было иллюзиониста к нам, но подбежавший к ней Маэстро подхватил парня на руки, бросив: