Спасите, мафия!

— Я верю, — кивнула я, а над нами вдруг прогремел грохот взрыва.

Мы подняли глаза и увидели, что перчатки Графа сковывает удивительно чистый, голубой лед. «Прорыв точки нуля», — пронеслось у меня в голове. Но как Савада сумел заморозить руки Графа с помощью превращения Пламени Предсмертной Воли в лед?! Ведь Граф не обладает Пламенем! Я растерянно нашла взглядом Кёю и вздрогнула. Он стоял на фиолетовом шаре на одном колене и тяжело дышал, а тонфа его лишились пламени. Я поняла, что он каким-то образом сумел пробиться сквозь защиту Графа и окутать его ладони своим пламенем, но сколько же сил он на это потратил?.. Сердце мое бешено забилось, и я не заметила, как прокусила губу до крови. Только держись, ладно, Кёя? Ты сможешь. Ты всё сумеешь, только продержись еще чуть-чуть…

— Граф, ты не сможешь драться и дальше, — обратился к шинигами Тсуна. — Сдавайся.

— Ути, какой боевой крольчоночек проснулся в… как там тебя называли? Никчемный Тунец, да? Эволюция! — рассмеялся Граф и, манерно всплеснув скованными льдом руками, заявил: — Ты, Тсунаёши, может, и хороший воин, но не гений. И до Джотто тебе еще ой как далеко! Даже твоя «Правая рука» сомневался, сможешь ли ты выполнить контракт со мной, когда узнал об условиях, а потому, знаешь ли, твои фокусы тебя не спасут. Помни: в Книге Судеб прописано каждое твое действие, и лишь когда мы, шинигами, ставим перед человеком выбор, не прописанный в Книге, он способен сам решить свою судьбу. Только так и никак иначе. Всё остальное время вы лишь следуете повелениям Судьбы, не больше! И эти повеления всегда про-пи-са-ны! — последнее слово Граф произнес по слогам, а затем рассмеялся ехидным, манерным, но безумно-холодным смехом, и пафосно изрек:

— А Книгу я, перед тем как прийти сюда, изучил. Равно как и наш милый Владыка, кстати. А потому о том, что мне скуют руки, я знал и был не против: люблю кандалы! Правда, я люблю их надевать, а не быть жертвой, но порой можно попробовать что-то новенькое, не находишь? Вы меня, бедненького, вывели из игры, а потому я посижу на облачке и понаблюдаю за дальнейшим развитием событий, не вмешиваясь особо, ведь в зрительном зале находиться даже интереснее — мне это куда больше по душе! Оттуда можно куда лучше понять актеров на сцене! А потому я сейчас удалюсь со сцены в зрительный зал, в самый первый ряд, в VIP-ложу, достойную моего сиятельного присутствия, но… ваше-то Облачко тоже вышло из игры, мм? Пламени у него почти не осталось, вот незадача. И если он продолжит бой, не сможет выполнить условия контракта с моим милым компаньоном, не властным надо мной. Ну что ж, я свое веское слово сказал, разбирайтесь дальше сами.

Граф взмыл вверх, покидая сражение, а Эмма-Дай-О тихо произнес:

— Тринадцатая ступень. Покажи мне сомнения выбора.

— Хибари-сан, если… — начал было Савада, но Кёя отмахнулся и поднялся на ноги. Я с болью в сердце смотрела на жениха, но понимала, что он прав. Он должен биться до самого конца.

— Я не собираюсь сидеть и смотреть на бой, — хмуро бросил он.

— Но тогда Вы можете не выполнить договор! — попытался переубедить его Тсуна. — Вы хоть о Кате-сан подумайте! Вы же сказали, что будете защищать ее и…

— Помолчи, — перебил его комитетчик и с ненавистью посмотрел на Владыку Эмма. — Она поймет. Я не могу сдаться. Не могу бросить… всё.

— Не может бросить товарищей! — вдруг крикнула Маша, сложив руки рупором, и получила в награду возмущенный взгляд комитетчика.

— Не зажигай тонфа! — крикнула я. — Можешь продолжить бой, экономя Пламя?

— Так и собирался, — усмехнулся он, и я поймала благодарный взгляд черных глаз. На душе вдруг стало удивительно тепло. Он ведь всегда выполняет обещания, а сегодня ночью, перед сном, он пообещал мне, что победит. Победит ради нас и нашего будущего, которое он хотел защитить всей душой.

— Хорошо, — кивнул Тсуна. — Тогда на Вас те, что внизу. Гокудера, обеспечь атаку врага с земли!

— Да, Джудайме! — крикнул Хаято, а Кёя, раздосадовано цокнув языком, спрыгнул на землю, и игольчатые сферы тут же исчезли.

Как только разведчик занял место Гокудеры, тот вышел из игры и сместился правее поля боя — туда, где всё это время находился Эмма-Дай-О. На изрытую магией фуда землю, усыпанную белыми, почти-ангельскими перьями…

— Вот тут и задумаешься, — протянул Граф, зависший над сражавшимися самураями, обращаясь ко мне, — любит этот игольчатый любитель порядка тебя, девочка, или нет. Ему, похоже, важнее победить врага, чем в результате остаться с тобой.

— Ерунду не говори, — ответила я, и почему-то голос мой магически усилился. — Ему важнее всего помочь товарищам, и эта черта его характера — то, что я всегда безумно уважала и буду уважать.

— Какая самоотдача, — фыркнул Граф. — А если он там погибнет? Вернется к себе в Намимори, и вы больше не встретитесь. А всё ради чего? Ради призрачной победы, которой не будет.

— Вы сами велели Шалиным нам передать, что главное не победить в бою, а выиграть в финале этого боя — в испытании, — пожала плечами я. — Так что какой смысл нам уничтожать всех воинов владыки Эмма?

— А вас не смущает то, что вы вообще убили кого-то? — протянул Граф.

— Нет, — ответила Ленка спокойно. — Это не было нарушением контракта. Ты сам говорил Бельфегору, что убивать нельзя, цитирую: «людей». А других существ контракт убивать не запрещает. Так что не пытайся нас с панталыку сбить.

— Ладно-ладно! Подловила, — рассмеялся Граф, замахав скованными льдом руками и совершенно не обращая внимания на кипевший под его ногами бой. Он просто сидел на воздухе, словно в мягком кресле, наслаждаясь разыгранным им самим великим фарсом. — Но мне вот интересно, когда это наш дорогой Владыка успел сообщение передать? И почему за моей спиной?

— Ты же любишь интриги, — ответил Эмма, которого атаковали теперь и с воздуха, и с земли. — Не говори, что не ожидал подобного.

— А ты не любишь, — фыркнул Граф и впал в наигранный трагизм. — Так что я к подобному был готов, но не думал, что ты на это пойдешь. Обидел лапочку! Плохой правитель, плохой! Ну вот просто кошмааарный!

— Не волнуйся, больше я им ничего не передавал.

— Гарантии нет. Может, мне пересмотреть наш договор?

— Тогда, может, мне не принять экзамен у тех, кого ты так мечтаешь сделать шинигами?

На несколько секунд Граф замолчал, явно что-то обдумывая, а затем вдруг рассмеялся и, махнув рукой на Владыку, заявил:

— Уж и пошутить нельзя? Все, кого я хочу видеть в роли шинигами, станут таковыми: мы договорились. Именно в обмен на это я помогаю тебе в твоем маленьком дельце с сестрами Светловыми! Я нарушил баланс ради тебя, переместив в этот мир умерших, а ты помог мне немного помудрить с кармой тех смертных, что волновали меня. Это равноценный обмен, так что давай не будем сейчас отвлекаться на условия той сделки? Она давно завершена и на нынешнюю ситуацию не влияет. Не обижай меня, дорогушечка моя! Давай лучше займемся этим контрактом!

— Согласен, — безразлично ответил Эмма, уворачиваясь от атак мафиози и начав просто беспорядочно летать над полем, чтобы лишить Гокудеру возможности действовать. Полы его длинного зеленого кимоно развевались на ветру, широкие рукава напоминали крылья огромной бабочки, а губы Владыки были неплотно сжаты, и казалось, что всё происходящее ему абсолютно безразлично. Это был лишь скучающий режиссер, назначенный на спектакль по принуждению, но выполнявший свою роль идеально — так, как он выполнял абсолютно всё в своей жизни. Или всё же лучше сказать «в смерти»?..