Спасите, мафия!

— Шантаж? — усмехнулся мельфиоровец. — Всё интереснее и интереснее!

— Я бы поспорила, да мне лень, — пожала печами я. — Поговорю я с сестрами сегодня, не переживайте. Но за отрицательный результат опыта фирма ответственности не несет.

— Суды могут заставить понести, — усмехнулся он.

— Наши суды? — хмыкнула я скептически.

— Тогда мафия, — пожал плечами Бьякуран, словно озвучил очевидную истину.

— О, это по-русски, — фыркнула я. — Если закон не спасает, топаем к беззаконию и говорим: «Закон сам виноват — на нашу защиту не встал».

— Примерно, — улыбнулся снежный мафиози, и я, закатив глаза, пошла куда подальше, а если точнее,— общаться с Маней.

Но моим, как всегда совсем не Наполеоновским планам, как и обычно не суждено было сбыться: на втором этаже я нос к носу, а точнее, нос к челке столкнулась с лишившимся полосок в пользу моей стиралки коронованным зебром. Я хотела было его обойти, но Бельфегор меня остановил вопросом:

— Принцесса вновь позабыла о занятиях с Принцем?

Я пожала плечами и, тяжко воззрившись на него, безразличным тоном заявила:

— Я с Вами больше не общаюсь — мы договорились.

— Принцесса не считает учебу необходимостью? — усмехнулся зебр, чья шкурка сушилась на улице. О да, я таки этим утром простирнула шмотье наших интервентов и наше собственное. Вот только, если честно, мне показалось, что Бельфегор несколько напрягся.

— Я и сама могу позаниматься, так что учеба именно с Вами не является необходимой, — пожала плечами я, стараясь быть предельно вежливой.

— Глупая Принцесса! Принц может научить ее большему, чем учебники! — возмутился гений сельской местности, явно злясь и нервничая. С чего бы?

— Ну, если Принц хотел быть учителем, не стоило ему устанавливать правила, лишающие его возможности общаться с учениками, — хмыкнула я, не желавшая больше пересекаться с этим вредителем.

— А если я буду настаивать? — протянул Бельфегор, поигрывая стилетом, тут же материализовавшимся из ниоткуда. Я резко помрачнела и, глядя на его челку, процедила:

— Я слово не нарушу, даже если Вы свою железку в ход пустите. Делайте что хотите: ножами пыряйте, измывайтесь по-черному, я не собираюсь идти у Вас на поводу, дав слово с Вами не общаться.

Повисла тишина. Мы явно сверлили друг друга взглядами, причем я бы не отвела глаза ни за что на свете, даже если бы видела взгляд этой наглой царской хари, и через несколько минут Бельфегор зло прошипел:

— Мне нужно получить это проклятое задание, я не собираюсь проигрывать какому-то там Графу! Значит, я найду способ снова начать общение в разумных пределах! Я никогда не сдаюсь!

А, так вот для чего он из себя добрячка и биолога со стажем строил. Хотел получить задание путем общения с «глупой Принцессой», понадеявшись, что ему, как и Саваде с Суперби, гуси на голову в процессе беседы со мной свалятся. Что ж, я его расстрою. Мне плевать на «ближних», если встает вопрос выполнения обещания, за исключением тех, кто мне дорог, то есть моих сестер. Так что…

— Ваши проблемы, — пожала плечами я и, как и было запланировано, утекла к Манюне, наплевав на бурлившего возмущением Принца. К счастью, та оказалась у себя и что-то печатала, а потому я с порога вопросила:

— Маш, я завтра в город съезжу? У нас хавчик заканчивается…

— Опять? — фыркнула Маня и отлипла от монитора, клавы и даже кресла, вставая и потягиваясь.

— Что поделать, у нас толпа нахлебников, — удрученно ответила я.

— Ох уж эти интервенты, — поморщилась моя скупердяистая сеструндия. — Одни расходы от них!

— «Я не жадный, я экономный», — процитировала я одну яойную книженцию.

— Типа того, — усмехнулась Манюня и, зевнув, заявила: — Ладно, фиг с тобой, рыбка платиновая в брюликах. Поезжай. Ленка объедет территорию, а я ее делами займусь. Благо, хоть лошадей мы уже продали.

— Да, я с ними сегодня успела попрощаться с утра, — пригорюнилась я.

— Спокуха, сеструха, это бизнес — ничего личного, — отозвалась Маша, но бодрый тон не вязался с немного печальным взглядом. Она ведь присутствовала при передаче Буцефала и Боливара новым владельцам, конечно, она немного грустила, мне ли этого не понять?..

— Конечно, — слабо улыбнулась я и, нахмурившись, сказала: — но, Маш, у нас опять проблемы.

— Что? — коротко спросила она, тут же упирая руки в боки и нагоняя на моську вселенскую сосредоточенность.

Я вздохнула и, усевшись на койку сестры, пересказала происшествие в конюшне. Как только я завершила свое повествование, Маня сразу же разразилась воплями на тему «Откуда нам знать, не он ли сам ранил моего Маркизушку?!»

— Сама подумай! — возмутилась я. — Маркиз никого к себе не подпускает почти, а тут Мукуро бы его ранил, и он бы позволил себя перевязать?

— Ну… Вряд ли, — пробормотала сестра, тут же теряя весь боевой запал. Усё, порох подмочили — пистолет не выстрелит.

— Вот именно, — хмыкнула я.

— Ладно, ладно, — мученически закатив глаза, сдалась Манюня. — Но он всё равно гадость!

Она не может не оставить последнее слово за собой…

— Ясен фиг, — абсолютно искренне фыркнула я, и мы с сестрой ударили ладонью о ладонь друг друга. Обменявшись ехидными ухмылками, мы пожелали друг другу сладких снов и прочей чепухи, и я утекла к себе: время было как раз «отбойное» — ровно десять вечера. Правда, перед тем, как отправиться на покой, я написала Бьякурану записочку следующего содержания: «Завтра я еду в город, если хотите, можете поехать со мной», — и лишь сунув ее ему под дверь, почапала-таки в душ.

====== 20) Мама, роди меня обратно! ======

«Гнев может быть безрассуден и слеп; раздражение бывает неоправданным; негодование же всегда внутренне обосновано так или иначе». (Виктор Гюго)

С утреца мы с Рёхеем как обычно наладили быт коровок, кроликов и барбосов, и боксер урулил к другим свершениям в виде тренировок. Я же встретилась возле мисок барбосов с Ямамото, который уже привык к такому распорядку дня, и пошлепала готовить завтрак сонным, вялым (за исключением всё того же экстремального помощника меня счастливой) и явно пребывающим в стране дум мафиози, а также всем остальным — как всегда готовым к труду и обороне и не обремененным проблемами мировых масштабов. Сварганив на завтрак чуррос, то бишь «колбаски» из несладкого заварного теста, зажаренные «во фритюре» (спасибо рецептам, добытым нашим снеговичком), я вспомнила о птичконосце, принципиально жующем только блюда японской кухни, и сваяла ему японские жареные лепешки в сахаре и немного сладких онигири. Он вообще ест не очень много, что странно, учитывая его рост под два метра. Так и хочется съязвить: «Дядь, достань воробушка», — или, в его случае, канарейку…

Когда всё было готово, начал прискребаться народ, и я объявила:

— Граждане! Воздушная тревога! Кому надо в город, давайте с нами. Едем я, Ямамото-сан и Бьякуран, скорее всего. Кто с нами?

— Я, конечно, — подал голос Дино, усаживаясь на свое законное место рядом с Такеши.

— Плюс один, — хмыкнула я и показала итальянцу знак «победа». Он кивнул и улыбнулся, а к нам поспешил присоединиться вышеозначенный Джессо.

— Это хорошо, что ты собралась ехать так скоро, — заявил он, умостыриваясь на стульчик между Франом, сидевшим слева от Ленки, и Рёхеем. — Конечно, я с вами.